Драконье лето
Шрифт:
Марек возник сбоку, быстрый, как молния. Лезвие, нацеленное в сердце, было уже не остановить.
Гарантированное убийство.
Безупречное.
Я видела и этот прием. Удивительно, но мэтр показал мне его всего неделю назад. Узнал совсем недавно? Не хотел вспоминать?
Деревянный клинок ушел налево, вниз и вверх, рапира Марека описала круг и воткнулась в землю. Я не стала удерживать руку, и клинок завершил движение, шлепнув Марека по лицу.
Марек перевел взгляд на качающуюся в траве рапиру и задумчиво потер переносицу. По щеке
Я в ужасе опустила рапиру.
А могла бы и глаз выбить…
— Марек, я…
— Царапнуло, ерунда, — отмахнулся он. — Ну что же, достойный ответ… хотя и несколько запоздалый.
— Мне стоило обезоружить тебя раньше?
— Это я не тебе, — Марек усмехнулся. Я недоуменно смотрела на него, но он уже продолжал: — Тем приемом в сердце можно убить, а можно чуть отвести руку и очень ловко выбить у противника рапиру, что я однажды и сделал. Но об этом как-нибудь потом. Давай сядем вон там, на скамейке. Расскажи про мою сестру.
— А ты расскажешь, что случилось в Вельере после того, как вы ее освободили? — Я последовала за ним в тень, где две скамейки стояли напротив друг друга. — Нам с Квентином ужасно интересно.
— Так она и Квентина нянчила? — Марек сел, улыбаясь. Казалось, проигранный поединок его ничуть не волновал. — Насколько я знаю, он вовсе не из Теми.
— Откуда?.. — ахнула я. Вот ведь! Уже успел съездить до Теми и обратно?
— Ну же, Лин, наивность тебе не к лицу, — Марек покачал головой. — Думаешь, на рынке никто не торгует часами? И выходцы из Теми в Галавере редкость?
— Как же ты свою сестру не отыскал? — нахально осведомилась я.
— Она взяла другое имя, — в голосе Марека не было горечи. — Лин, я одно из трех лиц ордена. Думаешь, она не знала, где меня найти?
— Мне кажется, она тебя ни в чем не упрекала.
— Но и не хотела меня видеть. Неважно. Я просто хочу знать, как она жила.
— Она вышла замуж, — я невольно заулыбалась. — За часовщика, что жил напротив, — он стал главой гильдии. Ох, и ругалась она! Он каждый раз на свидание опаздывал!..
…Мне было страшно одной, а ей, верно, жутко хотелось спать, и я прибежала к ней в комнату, подергала за одеяло и стала просить: «Ты спи, спи, только открой глазки! Открой глазки!»…
…Драконов, конечно, терпеть не могла, но сказок про них знала чуть ли не больше всех на свете…
…Очень обо мне заботилась. Всегда…
…Когда я прибежала с улицы с ворохом нехороших слов, первая за меня заступилась…
…По весне заново высаживала цветочные часы…
…Ничего не просила передать. Мне очень жаль, Марек…
Когда я умолкла, мы долго сидели в тишине.
— Я не хотел ехать в Темь, — наконец сказал Марек. — Я не знал, как она меня примет. Как ни крути, я виноват. Сладкое существование в тени Вельера… М-да.
— Он…
— Ничего с ней не сделал. Кроме того, что мужчина делает с женщиной. Я бы его убил, — без перехода заключил Марек и встал.
Я осталась сидеть. За спиной было теплое дерево скамейки, белым цветом цвел боярышник, но я видела только холодную кованую ограду и запах розовых лепестков.
«Вот так подарит кто-нибудь розы и получит ими по морде, — отстраненно подумала я. — А потом буду жаловаться, что никто на свидания не зовет».
В голове было пусто. Выть не хотелось, возвращаться домой тоже. Пусто, и все. Может быть, я заранее знала и невольно подготовилась к тому, что ворота не откроются? Или мудрая, усталая голова отключилась, давая мне перерыв, время все осмыслить?
Не знаю. Ничего не знаю.
— Марек, — позвала я со скамейки. — Что мне делать?
Он сел рядом, взял мои руки в свои.
— Есть люди. Мягкие, уверенные в себе, любящие свое ремесло, откинувшие злобу, верящие в лучшее. Есть маги. Агрессивные, балансирующие на грани, уязвимые, ранимые. Есть драконы: то же самое, но в сто раз больше, ярче… и горят они быстрее.
Я, не мигая, смотрела на него.
— Тебе повезло, Лин. Ты можешь выбирать.
— Ага, — я высвободила руки. — Ну, я полетела?
Марек вздохнул.
— Какая разница, как достигать своих целей, на крыльях или с кинжалом? Мастера есть в любом ремесле, а одержимость у тебя поистине драконья, — он, поморщившись, коснулся щеки.
— Марек, мне правда неловко…
— Забудем, — он усмехнулся. — Хотя еще пару раз я, конечно, напомню. Хочешь преподавать фехтование в Галавере?
— А… можно?
— Нужно! — хлопнул в ладоши Марек. — Тем более что заниматься этим все равно некому.
— А ты, стало быть, видение, ходячий обман чувств?
— Обремененный делами обман чувств, — поправил он. — Жди того, что по вечерам и ты будешь исчезать.
— Куда? — осторожно поинтересовалась я.
— Узнавать чужие секреты, — спокойно ответил он. — У меня много вопросов. Почему маг, полвека собиравший по зернышку драконьи тайны, выбросил знание на свалку? Откуда девочка из заштатного городка знает такие приемы фехтования, что у меня, лучшего мастера Галавера, глаза лезут на лоб? Что поделывают уцелевшие драконы? Наконец, кто и за что зарезал безобидную парочку с юга, и почему не тронул их золота? Последнее, кстати, касается и тебя: мы этим займемся.
— Да меня и второе касается. Или третье? Про девочку — какой это номер?
— Второй. Отвечать сейчас не обязательно, но когда-нибудь придется.
— А вдруг тебе не понравится ответ? — Я скосила голову. — Что тогда?
— Ли-ин. — Как тогда, на постоялом дворе, Марек присел передо мной на корточки. — Ты представляешь, какая это сумасшедшая сила — искренность? Когда ты можешь говорить обо всем, зная, что тебя поймут?
— Но эта же сила больно бьет… в случае лжи?
— Очень, — серьезно подтвердил Марек. — Но иначе ничего не получится. Точнее, получится драконы знают что. Лин, я примерно знаю, кто ты и что ты. Я могу представить, каково тебе сейчас. Я твой друг. Что бы ни случилось.