Драконий чих, или Отскребайте мага!
Шрифт:
Костяшки пальцев побелели. Я пыталась себя контролировать. И не сгореть от стыда.
— Моя маленькая упрямая фея, — улыбнулся Инквизитор. — Это конечно ужасно, но не настолько, чтобы сжечь тебя. Возможно, однажды Эмма Свит, образцовая хозяйка, напишет книгу «Сто способов почистить котел». И начнет ее словами: «Если бы не этот случай в Академии, этой книги бы не было».
Мои зубы стучали. А стыд проходил. Как он это делает?
— Мммм, — простонала я, пытаясь удержать следующий секрет. Магии зелья все равно, в каком порядке я это
— Я не люблю … — я попыталась подавиться правдой. Но она лезла наружу. Я хотела сказать, что не люблю Иона. Но с нечеловеческим усилием я подумала про то, что не люблю кофе. — Кофе…
— Как интересно, — с полуулыбкой заметил Инквизитор, наливая мне чай. — Этому преступлению нет оправдания! В моих глазах точно…
— Я говорю, что люблю его. Хотя на самом деле, я ненавижу его! И пью только потому, что все пьют! — выдавила я. И сделала глубокий вдох. — Я люблю его нюхать. Но не пить. Запах у него классный. А вот вкус — бе!
— Просто ты не пила хороший кофе. То, что пьют большинство — тертый драконий навоз. Я понимаю, что ты не можешь себе позволить дорогой кофе. Ладно, как-нибудь угощу, — заметил Инквизитор, делая глоток чая.
Я вцепилась руками в края стола, борясь сама с собой. Чувство накрывало с головой. Нужен еще один секрет! Срочно! Иначе я сейчас выдам все, как на духу!
— Ненавижу вареные яйца и манный пудинг! — выплюнула я секрет. И измученными глазами посмотрела на Инквизитора.
— Согласен. Гадость, — заметил он, вставая и идя к шкафчику. — Может, еще чаю?
— Нет, — выдавила я, мучаясь неимоверно. Только самоконтроль, которому нас учили, удерживал меня от того, чтобы не рассказать все.
— А если подумать? — улыбнулся Инквизитор.
Правда так и перла из меня.
— Нет. Потому что я терпеть не могу общественные кружки! Я просто брезгую! Тут половина Академии из нее сосала! А потом вы даете ее мне! Фу, гадость! — выпалила я секрет. И мне стало немного легче.
Да, зелье откровения и вежливость не совместимы.
— Вот кружка, из которой я пою Академию.
Золотая ложечка в руках Инквизитора показала на уродливую кружку, как из Академической столовой. Кружка сиротливо стояла в уголке.
На столе появилась другая кружка. Она была выполнена в виде фарфорового цветка с золотой ручкой. К ней прилагалось блюдечко в виде листочка. С золотыми прожилками. Фарфор был настолько тонок, что казался полупрозрачным. Это была безумно дорогая вещь! Такие бывают только у аристократов.
— Давай договоримся, — послышался голос. — Это будет твоя кружка. И из нее будешь пить только ты.
Мне подвинули чай. А я жадно пила. Не чувствуя вкуса.
От мучительных усилий в горле пересохло. И я выпила чай в три глотка. А потом пыталась отдышаться.
— Можно просто воды, — простонала я, чувствуя, что легче не стало. Срочно! Еще секрет! У меня даже зубы стучали от напряжения. Я подумала про то, что из «дежурной» кружки пил даже ректор.
— Я не люблю Иона, — выпалила я. И ужаснулась своим словам. От страха я зажала рот руками.
— Бывает, — заметил Инквизитор. Ложечка в его руках на мгновенье замерла.
— Я с ним потому, что больше не с кем! Он единственный, кто обратил на меня внимание! Я не знала, что он сын ректора. Он сказал это только через год! А еще я думала, что мне повезло. Мало того, что он — красивый. Так еще и некромант! Все девушки мечтают о красивых некромантах, — несло меня.
Я пыталась зажать рот рукой. Вот что бывает, когда противишься магии.
— А… А… еще я боюсь, что кроме него на меня никто не посмотрит! По крайней мере, он единственный, кто не предлагает встречаться ради домашнего задания! — задыхалась я. — Но я ему не доверяю! Ни капельки! И как представлю, что стану его женой, а мне целыми днями на ухо будет зудеть ректор, хочется удавиться! А еще мне противно, когда он меня целует! Я просто терпеливо жду, когда он нацелуется… и…
Сердце пропустило удар. Потеряв контроль, сложно вернуть его обратно.
— … и … отлипнет! — я старалась делать вдох между словами. — Мы с ним договорились не торопиться. И подождать до выпускного. И я не хочу выпускного! Просто не хочу! А Ион уже не хочет ждать. Он хочет сейчас! Это наш секрет!
— Напомни ему, если мужчина хочет, а женщина — нет, — это уголовно наказуемо. Ты же инквизитор, — удивился Инквизитор. — А если это его не напугает, то защищай себя. Потом дело передадут нам. И, поверь, я быстро найду виновного. Мальчик сядет. Зелье откровения творит чудеса.
— Я просто не хочу и его обидеть. И поругаться… Он — моя как бы… надежда на то, что после Академии я не окажусь с чемоданом на улице… — цедила я, ненавидя себя за слабость. — Мать оставит дом брату. Он у нее любимчик. Она мне прямым текстом сказал, что у меня есть выход — удачно выйти замуж. В свое время она сама так сделала, когда вышла замуж за моего отца. А брат — он мужчина. Ему нужно куда-то привести семью. Поэтому я пытаюсь учиться, чтобы иметь хоть что-то свое! Ведь дом она пилить не даст!
Ой-е-е-й! Что же я говорю!
— Давай сначала. Я знаю, сколько получают некроманты. Оживить бабушку на день рождения. Оживить бывшего мужа, чтобы отвести душу. Заработок от случая к случаю. В Инквизиции некромантов хватает, поверь. И они крепко держаться за должности. За это хорошо получают. Максимум куда просунет ректор сына — министерство. Каким-нибудь младшим конторским служащим. Или оставит в Академии, — заметил Инквизитор, едва заметно улыбнувшись.
— Ион хочет сделать рок — группу. Зомби! Чтобы зомби выступали! Он хочет воскресить известных музыкантов, — выдала я чужой секрет. Который обещала хранить до конца своих дней. Видимо, конец моих дней уже близко. — Он хочет назвать ее или «Девственница в гробу в белых трусах», или «Кровожадный оборотень с купированным хвостом».