Драконий день
Шрифт:
– Главным чудовищем, прикормленным вашим дядюшкой, был не хогрош, о нет. Его хозяин, - негромко проговорила Айриэ. – Могу предположить, что вы знаете или догадываетесь, кто этот выродок, убивший Зари и вашу кузину.
– Я не знаю, мэора, - надтреснутым голосом выдавил из себя Фирниор.
– Неужели? Позвольте усомниться. Это кто-то из вашей семьи, кто-то, кого его светлость готов защищать любой ценой и оправдывать любые его гнусности.
– Нет! Это не он! – выкрикнул Фирниор с силой и закашлялся.
Потом он вдруг странно захрипел и вцепился ногтями себе
– Что с вами, Фирниор? – встревоженно спрашивал артефактор, вглядываясь ему в лицо, но ответа не добился.
Фирниор тяжело дышал, держа у горла напряжённую ладонь, будто ожидая в любой момент повторения странного приступа.
– Магическая клятва у него, - нехотя пояснила Айриэ. – Оставьте его в покое, Мирниас, сейчас он придёт в себя.
– Магическая клятва? – недоумённо нахмурился артефактор.
– Вы вообще чему-нибудь, кроме артефакторства, в своей Академии учились? – раздражённо поинтересовалась магесса. – Или раздел, посвящённый магическим клятвам и последствиям их нарушения, вы пропустили?
– Наверстаю, - мрачно пообещал Мирниас.
– Ну-ну, похвально, - ядовито одобрила Айриэ.– Итак, у нас здесь почти классический случай едва не нарушенной магической клятвы. Правда, отличается от классики тем, что магия была применена Запретная. Рингира Ниараса едва не убило сторожевое заклинание, призванное охранять принесённую им магическую клятву о неразглашении неких сведений. Юноша скончался бы в муках у нас на глазах, мы бы и ахнуть не успели, но, к счастью для него, фраза была построена так, что ''удавка'' только сжалась слегка, предупреждая. Если бы он попытался назвать имя, он был бы уже мёртв.
Фирниор раздражённо дёрнул плечом, но ясно было видно, насколько ему не по себе. Видимо, представил в красках, что случилось бы, нарушь он клятву. Не сознательно, но нечаянно проговорившись о том, что поклялся хранить в тайне.
Айриэ не то чтобы ему сочувствовала, просто многое для неё теперь стало понятно. Магическая клятва не позволит выдать тайну ни случайно, ни под пытками, ни тем более добровольно. По вполне понятным причинам её редко приносили, поскольку последствия её нарушения были самыми плачевными. Эту клятву не обойдёшь, не обманешь уловками, она приносится на крови и за нарушение берёт в уплату жизнь клятвопреступника.
– Давно вы давали клятву? – спросила она у Фирниора.
– Пять… лет… - прохрипел он, потому что голос всё ещё ему не повиновался – видимо, магическая ''удавка'' сдавила горло слишком сильно.
– Корявое Равновесие ему в глотку! – зло пожелала Айриэ и любезно пояснила, поймав недоумевающий взгляд Фирниора: - Герцогу вашему дражайшему! За то, что ловит тринадцатилетних мальчишек на любви к романтике и приключениям. Могу предположить, всё было обставлено как торжественная – почти ''взрослая''! – клятва верности роду Файханас. Причащение к великим тайнам, желание быть достойным своих славных предков, возможность доказать, что в вас течёт та же благородная кровь, несмотря на утверждения вашего папочки, и всё такое прочее.
Она угадала, разумеется. Фирниор вспыхнул и яростно глянул на Айриэ, потом отвернулся, уставившись в стену. Губы его подрагивали и беззвучно шевелились. Мирниас с сочувствием похлопал его по плечу и предложил флягу с водой, за неимением чего-нибудь покрепче.
Магесса почувствовала себя неловко, почти сожалея о своей неделикатности. Возможно, следовало быть сдержаннее, но этот верный щеночек Файханасов сейчас пожинает плоды собственного легкомыслия. Впрочем, родню не выбирают, и он не мог сейчас предать род, даже если бы не был связан магической клятвой. Он будет верен герцогу и кузену до последнего, потому что не может по-другому. Такой уж, видно, уродился… Он перестанет их поддерживать, только если убедится в их подлости.
– Мирниас, перейдите на магическое зрение и взгляните вот сюда, - велела она долговязому, давая время Фирниору прийти в себя. – Видите вон ту гаснущую нить, коричневатую? Да, именно эту. Так вот, это след магической ''удавки'', наложенной нашим затейником талантливым. Если бы клятва была нарушена, жизненная сила рингира Ниараса устремилась бы по этому каналу прямиком к чёрному магу. А вы, рингир Ниарас, молчите и не дёргайтесь. Вспомните, что ваш протестующий выкрик спровоцировал активацию ''удавки''. Мне ваш труп не нужен, толку-то с него. Поэтому требовать выдать тайну я не стану, а вам бы порекомендовала старательно обходить даже в мыслях то, о чём вы поклялись молчать. И выдать тайну, доверив её бумаге, тоже не пробуйте, если не хотите лишиться руки. Как минимум.
– С чего вы взяли, мэора, что я вообще попытаюсь выдать вам, абсолютно постороннему человеку, тайны, касающиеся лишь Файханасов? – оскорблённо вскинул голову Фирниор. – Моя верность роду пока что никем не поставлена под сомнение!
– Тайны, касающиеся Файханасов, принадлежали им ровно до тех пор, пока один из Файханасов не начал убивать ни в чём не повинных людей, а прочие – покрывать его преступления! – резко напомнила Айриэ.
Юноша побелел и со сдавленным возгласом отшатнулся. Айриэ и сама ощутила, как что-то опять царапнуло изнутри, будто уловила далёкий отголосок его боли. Мирниас несмело тронул её за рукав:
– Мэора Айнура, не надо, пожалуйста… Ему и так тяжело.
– Сам виноват! – рявкнула магесса, злясь уже на себя. Сделала несколько глубоких вдохов, успокаиваясь, и сказала, чтобы отвлечься: – Ладно, Мирниас, пользуйтесь случаем, продолжим урок. Видите, ''удавка'' сейчас тоже гаснет. Это скрытое заклинание, в неактивном состоянии не обнаруживается.
– Вот эта синеватая широкая полоса на шее? – недоверчиво, с затаённым страхом спросил Мирниас, магическим зрением глядя на светящийся след на шее Фирниора. К слову, на коже юноши также проявился сине-багровый след ''удавки''. На магов он не смотрел, тяжело дыша и тоже стараясь успокоиться.