Драконий жребий
Шрифт:
Я непонимающе уставилась на него.
— Я в твоей голове, — чародей постучал пальцем по виску, и я сообразила, что он пытался сказать этим жестом и ранее. — Не специально, это… скажем так, моё проклятье — слышать других. Поэтому, чтобы было чуть потише, хочу помочь тебе с сомнениями.
А ведь я и не задумывалась, каким образом Рэймо вёл беседу, как он точно поднимал волнующие меня темы и развёрнуто отвечал в те моменты, когда мне этого хотелось. И действительно — проклятие, потому что я за своими мыслями ничего не слышала и не могла спокойно продохнуть,
И вот как прикажете думать потише? Как это сделать вообще?
— Так… что нам делать, чтобы вытащить вас отсюда? — вернулась к самой волнующей теме я.
— Твой кот, — Рэймо бесцеремонно ткнул пальцем в Шада. — Связанный с тобой узами, он может использовать твой источник.
Интересно, он знал с самого начала или прочитал это в наших мыслях?.. Впрочем, не важно.
— Раньше бы он не смог, но сейчас… ему хватит силы спрятать меня в твоей тени. Так мы и выйдем отсюда — ты, кот в твоей тени. А я — вместе с ним.
Что-то щёлкнуло в голове, будто свёрнутая в тугую спираль стальная лента, которая часто пряталась внутри заводных игрушечных машинок.
Причина, по которой Рюдзин создавал драконов. Причина, по которой делал это во дворце Ананты. Причина, по которой отдал мне «поводок» Шада, когда освободил его от рабского ошейника.
Чёртова связь. Чёртова лягуха, что видит время.
Свистяще выдохнув, я закрыла глаза. Это была не злось, не обида, не гнев, не сожаление. Нужно как-то разложить мысль, развернуть её правильно и — озвучить.
Чтобы получить подтверждение. Иного и не ожидалось.
— Это… это план Рюдзина, верно? — неуверенно начала я. — Он не пытался создать женщину-дракона для Ананты. Он пытался создать кого-то с бесконечным источником. И он… он столкнул меня с Шадом, сделал всё, чтобы подтолкнуть меня к вашим поискам… И твой хозяин, Шад! Его же… его же мог надоумить Рюдзин?..
Обидно совершенно точно не было. Я наконец-то сумела понять, как всё связано, что за что цеплялось, каким образом переплетено. И самое главное — зачем всё это.
— Рита, я…
Чародей легонько пихнул Шада, чтобы тот замолчал. Как до этого разговор вёлся лишь с Шадом, так и сейчас — со мной.
— Неприятно, что тебя использовали? — Рэймо своим вопросом дёрнул первую нитку запутанного клубка, заставляя думать.
На какое-то время зажмурилась, успокаивая рой жужжащих мыслей в голове. Рюдзин видел вероятности, Рюдзин знал, как сделать так, чтобы всё сложилось. Но даже если так, мои чувства к Шаду были моими. Моё желание примкнуть к великому чародею, освободить его, было моим. Рюдзин не заставил меня, лишь сложил мозаику так, чтобы всё это возникло, чтобы появилась возможность. Глупо отказываться от того, что получила, просто потому, что кто-то за кулисами выставлял нужные декорации. Глупо отказываться от того, что я могу получить.
Я улыбнулась и открыла глаза.
— Не станешь помогать? — спросил чародей с тем взбудораженным выражением на лице, что я уже замечала до этого.
Дурацкий вопрос. Он был в моей голове, он знал, какой ответ я дам. Но, видимо, хотел, чтобы я озвучила его.
— Я хочу уметь так, — сказала я и тут же объяснила, что имею в виду: — Управлять, а не быть ведомой.
— С твоей силой это возможно. Правда, потребуется время, чтобы научить.
— О да, я в курсе, — фыркнула я, вспомнив слова Нериса, что в лучшем случае к пятидесятилетию мой дар начнёт просыпаться.
— Не верь тому педанту на слово, — замахал рукой Рэймо. — Он намеренно ввёл тебя в заблуждение. Процесс можно ускорить, и… знаешь, я могу помочь тебе в этом. Ты ведь думала, что ничего не можешь, потому что тебе так сказали?
— А что мне нужно было думать? — рассеянно огрызнулась я. — У меня нет ваших знаний, я не знаю, что возможно, а что — нет.
— В этом твоё преимущество, — хмыкнул чародей. — Ты можешь попытаться сделать то, что другому будет казаться невозможным из-за прочитанного некогда учебника.
— Или расшибить лоб о глухую стену, — кисло улыбнулась я.
— Ну-ну, не надо так категорично, — захихикал Рэймо и вновь пихнул Шада, чтобы тот не вмешивался. — Вставай и дай мне свои руки.
Я колебалась долю мгновения, но всё-таки отпустила Шада и сделала то, что он сказал. Ладони, которыми чародей взял мои, были шершавыми и мозолистыми, но — небольшими, покрытыми веснушками на тыльной стороне; с тонкими узловатыми пальцами и коротко остриженными ногтями. Белые следы на загоревшей коже указывали на то, что он постоянно носил кольца, но во время работы в огороде снимал их.
— Так тебе совсем не обидно, что тебя использовали? Гордости нет? — посмотрев на меня снизу вверх, съехидничал чародей.
Уставившись в его синие-синие глаза, я почувствовала, что наконец-то привыкла к ним и могу сопротивляться тому давящему чувству, что возникало раз за разом.
— Не обидно, — ответ дался легко. От той импульсивной гордости, на которую так жаловалась мать, не осталось и следа.
— Отчего же?
— Я многое увидела, многому научилась. Встретила… тех, кто стал мне дорог.
— Позитивное мышление, — отметил Рэймо и понимающе закивал. — Похвально.
И откуда он таких слов набрался? А, точно же. Он — в моей голове. Как Рюдзин собирал новые знания, подглядывая за тем, что творилось в других мирах, так и Рэймо сейчас как губка впитывал всё, что мог, но — из моей головы.
От этого тоже почему-то не становилось обидно или жутко. Есть ли смысл сопротивляться стихии, которая сметала всё на своём пути? Рэймо не был человеком, альвом или кем-то ещё.
Тьма искажает.