Драконий жребий
Шрифт:
— Рю не родился хширасс, в отличие от меня, — охотно поведал хозяин дворца. — Он им стал, поэтому… можно сказать, среди прочих хранителей он на самой низшей ступеньке. К нему относятся с пренебрежением из-за его происхождения.
— А хширасс можно стать? — удивилась я.
Кем же тогда был Рюдзин до того, как стал драконом? Обычным магом или духом? Но, пожалуй, хотя бы частично отношение к нему стоило пересмотреть. Я бы тоже стала колючкой, если б на меня смотрели свысока сильные мира сего, с которыми благодаря своим навыкам и знаниям удалось сравняться. Видимо, многих драконов само существование кого-то вроде Рюдзина
— Раньше никто не мог, — подтвердил мои размышления Ананта. — Не пытались даже. А Рю — гений. Он чуть ли не дышит магией, разбирается во многих науках. Другие не видят всего его потенциала, а я… я решил приютить его. Такому дарованию нужно помочь расцвести… Но хватит о нём. Разве тебе не интересно узнать что-то и обо мне?
Я прикусила язык, чуть не ляпнув, что о нём буду вызнавать у Рюдзина или Шада, а может, даже у Варши или других служанок. Так спокойнее, чем нагло лезть к объекту интереса.
— А расскажите о своих владениях, — нашлась, как извернуться, я. — Трудно ли быть правителем целого города? Никогда до этого не общалась с теми, кто стоит у подобной власти.
Ананта подобрался ближе, касаясь плечом моего плеча, и от его тепла стало невообразимо уютно. Указав на горы, он тихо-тихо заговорил:
— По ту сторону Шакшируна начинаются Белые Пески — место, где живут пустынные кочевники. Без проводника там не обойтись, и потому долгое время самый короткий путь, через пустыню, был недоступен многим торговцам. Говорят, там и не пески вовсе — перемолотые кости тех, кто заплутал и навсегда сгинул там. Рашх, этот оазис, выкупил у кочевников отец моего отца, но долгое время это место было сокрыто от взора людей — здесь дозволялось жить лишь некоторым духам…
Не заметила, как его приятный голос увлёк за собой — яркие образы сами собой вспыхивали перед внутренним взором, веки стали тяжёлыми и стало клонить в сон. Рассказ, впрочем, я не перестала слушать — находясь где-то между явью и дрёмой, вспомнила, как старший брат забирался со мной в кровать и читал сказки про Синдбада-морехода, когда мама задерживалась допоздна на работе и не могла этого сделать. Ежевечерний ритуал — маленькое светлое пятно из детства, где я не думала о том, насколько любила и любила ли вообще меня мама.
Когда вернусь, обязательно скажу спасибо за эти сказки на ночь и ей, и брату. Может, после этого хоть что-то да поменяется к лучшему?
Утром я долго сидела в кровати, прокручивая в голове вчерашний день. Он казался удивительным сном, но после пробуждения всё осталось на своих местах — и просторная комната, и выбранная одежда на мне, и вид из окна.
С Анантой мы гуляли до заката и чуточку после — несмотря на то, как сильно клонило в сон, я очень хотела посмотреть на зал с колоннами и развешанными среди них фонариками. Догадка подтвердилась — цветное стекло бросало блики на белый камень, и ночью помещение походило больше на сказочный лес. Под высокими сводами клубился сумрак, будто сомкнутые кроны вековых деревьев, в самом низу — яркие блики, словно проглядывающее сквозь листву солнце. И калейдоскоп красок — где-то посередине.
При виде этой красоты мне сделалось совсем спокойно. Поделать со своим пребыванием здесь я всё равно ничего не могла, а попала вроде бы в хорошее место, так почему бы и не позволить себе чуточку расслабиться? Заслуженная награда после тяжких двадцати двух лет жизни, а в последнее время, с этой необходимостью где-то доставать деньги, экономить, думать, как бы найти работу получше… наконец-то можно было просто выдохнуть. Не думать, куда бежать и за что хвататься.
Большая часть нарядов пряталась теперь в шкафах за деревянными панелями в стенах. Я попросила Варшу убрать что попроще в одно место, чтобы не приходилось долго искать. Всё-таки шаровары и туника были не одни, поэтому выбор у меня оказался богатый. А ещё удалось отыскать несколько халатов с не очень объёмными рукавами и тканевые пояса без вышивки — такие показались мне более изящными. Варша обещала научить меня правильно их завязывать.
Встав, я какое-то время побродила по комнате, выбрала одежду, ненадолго вышла на балкон… Торопиться было некуда, но и сидеть целый день тут не собиралась, поэтому, переборов страхи, неуверенно выглянула в коридор. Быть может, если меня не пришли будить, кто-то из слуг ждал снаружи? Надо бы и об этих порядках узнать, а то каждое утро придётся сидеть и ждать, пока кто-то не наведается.
У стены напротив, откинувшись на неё спиной, стоял парень. Пусть и миловидный, но с хозяином дворца он, конечно, ни в какое сравнение не шёл, да и одежда выглядела потрёпанной — серые, будто пропитанные пылью шаровары, застиранная и потому растерявшая всю свою белизну туника, а поверх неё мятый синий жилет. Из-под схожего цветом с рубахой тюрбана выглядывали чёрные волосы. На поясе у него висел короткий меч в расписанных красками ножнах.
Услышав меня, он поднял голову и посмотрел с прищуром.
— Шад? — удивилась я, узнав голубые глаза с вертикальными зрачками. — Почему ты?..
— Повелитель Ананта приказал, — дух дёрнул плечом и скривил губы, отворачиваясь. — Вам неприятно.
На его шее я заметила узкую полоску золотого металла с красным камнем, лежавшим между ключиц. Наверное, из-за этого ошейника Шад тоже не особо любил ходить без своих плащей и скрывающего лицо платка, ведь тот вместе с лицом скрывал и то, что ниже.
— Я не… я не просила об этом! Правда. Извини. Я… я принесу твою шаль, погоди, — я дёрнулась было обратно в комнату, но улыбка духа меня остановила. — Тебе же неприятно. Прости, пожалуйста. Я не думала, что… что он так воспримет мои слова.
— Я знаю, что вы не просили об этом, — вздохнул Шад. — Это не в вашем характере. Но отменять приказ глупо, поэтому…
— Я буду осторожна со словами, — пообещала я, вспомнив всё то, что он говорил раньше. — Буду следить, что и кому говорю. Извини. Это всё из-за меня.
Голубые глаза уставились на меня. Кошачьи зрачки запульсировали, и мне почудилось что-то угрожающее в этом, но вместо злости Шад лишь фыркнул.
— Вы чувствуете себя крайне виноватой, госпожа. Я запомню и воспользуюсь этим. Позже.
— Воспользуйся, — эхом отозвалась я, — обязательно воспользуйся. Больше ничего с тобой не сделали?
Вот ведь, расслабилась вчера, и пожалуйста — из-за этого пострадал кто-то другой. Но, похоже, Шад совсем не злился. Или вчера меня обманули, и на самом деле в сокрытии лица не было ничего важного? Слишком уж легко он смирился с тем, что случилось.