Драконы - кто они?
Шрифт:
Итак, покинутая Зигфридом дева смогла найти для себя место под северным солнцем более высокое и тёплое, чем раньше. Затем она (благодаря рекламе о наличии у неё больших подъёмных средств) возбудила в душе у Гунтера высокое чувство горячей заочной любви. А где она могла такие средства найти? Только в пещере дракона!
Очевидно, там, кроме двух, словно нарочно выставленных на показ сундуков, обнаруженных (во тьме!) торопившимся убраться восвояси героем, могли (и даже должны были) находиться и другие, потайные сундучата, содержавшие в себе всё самое дорогое и ценное. Уж их-то хитрый карлик постарался спрятать с максимальной надёжностью. А уж потом, когда отшельник, от скуки, безделья, неутолимой
А что делала оставшаяся в одиночестве дева? Разумеется, занялась поисками сокровищ. И, судя по всему, нашла. А это означает: она знала, где искать. Что, в свою очередь, означает: она оказалась в пещере не случайно, но постоянно там жила, постоянно общалась с Фафниром. По редким, но весьма внимательным и настороженным взглядам Фафнира на те или иные закоулки и потайные ходы пещеры она догадалась о расположении тайников. Других признаков наверняка не было, да и быть не могло; планы и наружные пометки Фафниру не были нужны, а возможные следы раскопок спрятала многовековая пыль.
Но для того, чтобы иметь право так утверждать, нужно иметь подтверждения, что королева Брюнхильда и дева Сигрдрива - одна и та же валькирия. Что ж; таких подтверждений в тексте 'Песни' вполне достаточно. Вкратце:
– Мы уже отмечали, что Зигфриду очень не хотелось, чтобы Гунтер женился на Брюнхильде. Ещё больше ему не хотелось сопровождать к ней Гунтера. Лишь за весьма высокую оплату своих услуг (по сути, за право претендовать на трон бургундского королевства в случае смерти своего лучшего друга) решился Зигфрид на участие в этой авантюре. Понятно, чего он опасался: чтобы Гунтер не разгадал тайну его некоролевского происхождения. Но наверняка ещё больше он опасался мести со стороны валькирии. И ведь - не ошибся!
– 'Нидерландский королевич' не просто 'слышал кое-что' об исландской королеве, но и знал её в лицо. Когда свадебная ладья всего лишь подплывала к Изенштейну, стольному городу Исландии, Зигфрид, по просьбе Гунтера, издали и сразу же опознал Брюнхильду среди множества женских лиц, выглядывавших из многочисленных окошек дворца. Как он это сделал? Опознал по фотографии? Посещал её сайт в Интернете?
– Зигфрид, смирив свою бескрайнюю гордыню, настоял перед Гунтером на том, что во время их пребывания в Исландии будет изображать из себя его слугу. Что это, как не попытка быть не узнанным, а ещё лучше - не замеченным Брюнхильдой? Что, как не расчёт на то, что невеста, тем паче - королева, в первую очередь будет разглядывать впервые увиденного ею жениха, во вторую - членов его рыцарской свиты, а на лицо покорно склонившегося слуги и не взглянет?
– Тем не менее Брюнхильда сразу же опознала Зигфрида из четырёх представленных ей мужчин. А перед моментом очной ставки она гневно сказала своим слугам: 'Коль Зигфрид приехал сюда, надеясь вступить со мной в брак, то ему придётся поплатиться головой за этот безумный поступок'.
О чём ещё может свидетельствовать эта фраза, как не о давней личной обиде?
И всё же нужно признать, что против этих доводов имеется два веских контрдовода.
Первый из них: сватовство Гунтера, в конце концов, закончилось удачно, и Брюнхильда, на той же ладье и в той же компании, отправилась в Бургундию. При этом никаких инцидентов между нею и Зигфридом, несмотря на длительность продвижения примитивной, безмоторной ладьи против быстрого течения Рейна, не происходило: 'никто не скучал, пока длилось это путешествие'. Правда, с полупути Зигфрид покинул ладью, но это - только для того, чтобы сообщить бургундцам радостную весть о необходимости готовиться к свадьбе. (А может быть, для того, чтобы иметь возможность не поддаться уговорам Гунтера навестить и, само собою разумеется, привезти на свадьбы (собственную и сюзерена) своих любимых нидерландских родителей?)
Второй: Брюнхильда оказалась вовсе не такой хитрюгой и жадиной, как, по итогам предыдущих рассуждений, могло нам показаться. Так, она безвозмездно и бесплатно передала бразды правления над своим королевством дяде. А с собою взяла лишь десятка два ларцев с казною и прочим добром; да и то - лишь для того, чтобы одарить этими богатствами своих новых подданных.
Правда, по приезду, за свадебными хлопотами, она забыла о своём обещании. А затем - и о томившей её жажде благотворительности. Не повезло бургундцам: память у новой королевы оказалась девичьей...
Зато приглашённым на свадьбу гостям понравилось, что Гунтер женился на вредной богатой красавице, а не на доброй нищей уродине. В течение дня, наступившего после первой брачной ночи молодых, им было приятно: пили, ели, тихонько шушукались и громко веселились, глядя на мрачную физиономию измятого и потрёпанного жениха.
Ещё бы не быть ему мрачным и недоумевающим! При первой же попытке исполнить супружеский долг он попал в страстные и удивительно сильные объятия невесты. Настолько сильные... настолько крепкие... словно обнимала его не женщина, а нечто типа осьминога, обкрутившего вокруг него свои мощные щупальца-хоботы. Скрутила его Брюнхильда этими объятиями в придушенный комок, да и подвесила в таком виде на крюк в потолке. Всю ночь мучился там бедолага от боли и чувств беспомощности, злости и стыда; лишь под утро сняла его с крюка коварная невеста. Но зато днём она выглядела счастливой и довольной; и даже сделалась заметно красивше.
Делать нечего; пришлось королю прибегнуть к помощи и содействию могучего Зигфрида. Во вторую ночь в кромешную тьму королевской спальни вошёл он. Сразу же на постели завязалась напряжённая борьба. Под её шум в спальню (очевидно, под кровать - где ещё там прятаться) тихонько прополз законный муж. К утру, так и не сумев справиться с неопознанным мужчиной (женщины, в отличие от потусторонних духов, в темноте не видят), Брюнхильда, окончательно ослабев, признала своё поражение. После чего Зигфрид незаметно(?) удалился, а Гунтер, так же незаметно выползший из-под кровати, наконец-то получил от супруги ему полагавшееся.
В итоге после второй брачной ночи гостям находиться в пиршественном зале было полезно: счастливый Гунтер раздал им большую часть государственной казны (за вычетом того, что досталось Зигфриду).
И всё же - больше всех, больше Зигфрида и свадебных гостей повезло с бракосочетанием Брюнхильды её исландскому дяде. Целое королевство в подарок от неё отхватил! Даже жаль, что не знаем имени счастливца. Ну-ка, заглянем в энциклопедию: кто, после Брюнхильды, был королём Исландии? Ага, вот: 'В Исландии вплоть до 1262 г. правил альтинг: общенародное собрание'.
Что? Исландия вовсе не была королевством? Или, хотя бы, графством? Являлась вечевой республикой типа нашего Новгорода?
А далее?
В 1262-1264гг. Исландия... была захвачена Норвегией, и с тех пор там правил наместник норвежского короля. Деву или её исландского дядю на такую роль потомок норвежских викингов не назначил бы. А что произошло с Исландией позже? В 1397 году Исландия... вместе с Норвегией и Швецией оказалась под властью Дании.
Ох и даны! Мы-то с Беовульфом думали, что они, после получения от него гуманитарной помощи, вовеки в себя не придут. А они и в себя пришли, и в Британию поквитаться с соплеменниками Беовульфа приплыли, попутно всю Европу разграбили да сожгли, и даже на холодной Исландии руки погрели.