Драконы моря
Шрифт:
— Чего?! — Сашка чуть стакан не выронил от такой новости, — Ты — и в ментовке?
— А что? Думаешь, сразу Робертом де Ниро родился? Три года отпахал как миленький, чтоб в армию не идти. Так с тех пор вообще газеты читать не могу. Ты наливай, Валентин, чего смотришь?
— А? Сейчас-сейчас…
Похоже, и для осветителя прошлое гламурной звезды было новостью из разряда тех, про которые пишут в таблоидах. Осушив стакан одним глотком, Лешенька снова подставил его Валентину:
— Наливай, не спи!
И снова опрокинул. Этак никакого вина не напасешься! Закурил:
— Читаешь криминальные статьи — просто уши вянут. Про голимую кражу пишут — «ограбление»,
— Ай, Лешка, что ты заводишься-то? — усмехнулась Леночка. — Ты на наших сценаристов посмотри. Ладно. Пойду вниз спущусь, за стаканами.
— Так есть же два!
— Ну вот еще, по очереди, что ли, пить будем?
Она вышла, мягко прикрыв дверь.
— Красивая баба. — Бросив недокуренную сигарету в горшок с цветком, Лешенька с некоторым цинизмом в глазах взглянул на Сашу: — Ты ее, что ли, трахаешь? Извини за вопрос.
За такие вопросы вообще-то нормальным мужикам морды бьют, но этому… Да он, похоже, и вовсе не ждал ответа. Уже третью бутылку пил, можно сказать, в одну харю. Снова закурил, подошел к окну, сплюнул:
— А мне так не дала, жопа с ушами! Говорит, ты вечно пьяный и вообще не в моем вкусе. Надо же, слова какие знают… Начитаются всяких Коэлий, потом строят из себя «битте-дритте фрау-мадам».
Валентин с Сашей удивленно переглянулись:
— Не дала?! Тебе?! Так ты же… гм…
— Хотите сказать — «голубой»? — Суперстар неожиданно расхохотался, — А вот фиг вам! Прикидываюсь просто. Вы даже представить себе не можете, какие в гей-сообществе бабки крутятся, какие там связи! Без их помощи мне бы ни за что в актеры не выбиться. Сидел бы сейчас в райотделе, расследовал бы с утра до позднего вечера всякую гнусь за зарплату в двенадцать восемьсот. В конце концов спился бы и помер. Что смотрите? Сейчас-то я почти и не пью. Ну пять-шесть бутылок вина в день — это я не считаю, вино не водка. Давай, Валентин, наливай.
— Может, Леночку подождем?
— Да ну ее. Есть тут и кроме нее девки. Вон хоть Светка с Катькой, ассистентки. Честно сказать — обе хороши! Ну, будем!
— Да ты это… — выпив, Александр вытер ладонью губы, — конспиратор.
Лешенька приосанился:
— А то! Я, может быть, никудышний актер, но следователем когда-то был неплохим — логика поставлена, уж это без хвастовства. Скажу вам, опять же, не хвастаясь, я совершенно точно знаю, что надо делать, чтобы считаться звездой, — Тут артист снова отхлебнул и начал загибать пальцы: — А — дружить с газетами, в особенности с «желтой» прессой, время от времени подбрасывать им всякие дутые скандальчики, бэ — мелькать на разных закрытых тусовках, вэ — и не на закрытых тоже, типа «танцев на льду» или там «необитаемых островов». Песни опять же можно петь, что я и делаю, правда, без слуха и голоса, но это вовсе неважно, важно по ящику чаще мелькать! Не будешь мелькать — забудут, сдуется суперзвезда, и очень быстро.
—
— Талант у меня к уголовным делам. Был, да весь вышел. А, что говорить, наливай! Ты, кстати, Сашок, тоже свой истинный талант в землю зарываешь. Ты ж классный повар, я знаю! Так чего в каскадеры подался? Бабла больше? Сомневаюсь. Хороший повар да в приличном кабаке бабок загребает не меньше, а пожалуй, и больше. Валентин, наливай! Эх, однова живем! Ноу фьючер! Нет будущего…
Вот так и сказал. И был абсолютно прав, ибо никакого будущего у Земли не было. Мир сжимался, медленно, но верно приближаясь к коллапсу. Кто- то из ученых говорил, что этим процессам подвержена вся Вселенная, кто-то им возражал — нет, мол, не Вселенная, а только Земля. Но в одном все соглашались: процесс идет и катастрофа неминуема. Правда, лет через тысячу или десять тысяч — тут разброс был большой.
Пришла Леночка со стаканами, налили и ей. Лешенька уже хорошо накачался и нес какой-то пьяный бред:
— О, в этом пансионе не все чисто. Я имею в виду постояльцев, хотя и хозяин — та еще бестия, палец в рот не клади. А уж жильцы…
— Да какие тут жильцы, — раздраженно фыркнула девушка, — Нет ведь никого, кроме нас.
— Нет, так были, — загадочно усмехнулся актер, — Вот, в день нашего заезда старичок один по двору шлялся. Он ведь явно кого-то боялся или скрывался. Одежду все время менял, шляпу надевал с полями, очки — в общем, вел себя как примитивные, насмотревшиеся шпионских саг дурни. Ну разве в шляпе дело? А уж темные очки только внимание привлекут. Он еще и волосинки к дверям клеил, я как-то увидел, чтобы узнать, если кто чужой в номер войдет.
— Ой, Леша. — Леночка томно потянулась — Вечно тебе невесть что мерещится. Ну старик и старик, обычный. Я так его и не запомнила вовсе. А ты, Саша?
— И я не запомнил — Каскадер пожал плечами. — Какое мне дело до каких-то стариков?
Они пили почти до самого утра и спали всего часа три-четыре. Проснувшись, Александр, как обычно, отправился на утреннюю пробежку. Постановщик и исполнитель трюков (а Саша совмещал здесь обе должности в одном лице), несмотря ни на что, должен был держать форму.
Бегал он всегда по одному и тому же маршруту: проходя через развалины тофета, начинал с улицы Суффет, добегал до терм Антонина, сворачивал на широкую авеню Хабиб Бургиба и уже по ней возвращался к пансиону. Не такой уж маленький получался кружок, и Саша всегда засекал по секундомеру время, с гордостью замечая, что с каждым днем результат все лучше, на секунду-две. Хотя, конечно, скорее всего, дело было не в нем, а во времени, точнее в пространстве. Мир вокруг вот уже несколько лет как сжимался. Это было доказано, об этом писали во всех газетах. Многие люди первое время жили в ожидании неминуемого конца света, пока в масс-медиа не появились сообщения о том, что коллапс, конечно, будет, но не сейчас, а лет как минимум через тысячу. Но что через несколько сотен лет не будет ни Земли, ни, быть может, Вселенной, осознавать было неприятно.
А вдруг ученые ошибаются? Вдруг нет никакой тысячи лет и обещанный коллапс наступит вот уже через год-другой, через месяц, завтра? Такие идеи в народе тоже бродили и время от времени набирали силу.
Три секунды! Вот, уже на три секунды быстрее! Черт…
Саша сплюнул под ноги. Нехорошо все это. Может, ну его на хрен, этот секундомер? Выкинуть его, что ли? А и выкинуть!
Недолго думая, молодой человек размахнулся и забросил сверкнувший на солнце прибор в розовые кусты.
— Бонжур, месье!