Драконы ночи
Шрифт:
– Ты часто вспоминаешь папу, да?
– Да, – девочка оглянулась на мать.
– Это хорошо, это правильно, – Зубалов тайком еще теснее прижался бедром к ее бедру, – а шахматы… Хочешь поиграем сейчас? Вспомним, я тебя научу. Смотри, тут есть разные фигуры. – Он открыл коробку и высыпал шахматы на стол. – Вот это король, это королева, это вот ладья, а это конь…
– Так когда же на лошади покатаемся? – капризно и одновременно кокетливо спросила Даша.
– Завтра, я тебе это твердо обещаю. Приведут лошадь с конюшни,
– Принесите мне еще кофе, – попросила Ида заглянувшего в холл официанта с подносом, который хотел забрать у нее пустую чашку, – только не эспрессо, а капучино с пенкой побольше.
Глава 42
ПАРТИЯ В ШАХМАТЫ
По возвращении Катя и Анфиса, несмотря на все свои тревоги и подозрения, застали в «Далях» какую-то неестественную, почти мирную картину. То ли всеобщую усталость, то ли полную покорность судьбе, какое-то эмоциональное отупение, поразившее всех как вирус.
СЛОВНО И НЕ БЫЛО НИЧЕГО. СЛОВНО И НЕ СТРЕЛЯЛИ, НЕ БИЛИ СТЕКЛА И ЗЕРКАЛА. СЛОВНО НИКТО И НЕ НАПАДАЛ В НОЧИ, НЕ УМИРАЛ.
Маруся Петровна смотрела телевизор. В ресторане накрывали к ужину. Даша и Олег Ильич Зубалов, оживленно перешептываясь, играли в холле в шахматы. На рецепции звонил телефон. Ида на диване перед камином листала сентябрьский «Elle».
В половине восьмого приехал Шапкин. Они о чем-то тихо поговорили с Идой, потом она поднялась к себе, а Шапкин вернулся в машину. Сидел за рулем, курил, ждал.
Катя не выдержала, подошла. Темно, облака на небе, и на этот раз никакой луны. В салоне шапкинского «самохода» играла магнитола – «Я спросил у ясеня, где моя любимая…».
– Тебе что, голуба? – во рту Шапкина тлела сигарета.
– Ничего. Вы приехали, и что же, снова гуд бай?
– Прокатимся немножко по окрестностям.
– А что с делами?
– Послезавтра из Москвы приедут, машину Половца забирать, она ж в розыске числится, как угнанная. Пули и гильзу от пистолета проверили, вроде пушка его нигде не светилась прежде по учетам. Поквартирный обход переулка провели, так все жильцы как жмурики дохлые – никто ничего, дрыхли.
– Я все думаю, кто за этим Половцем стоит? Кто же его нанял? Ведь его наняли как киллера?
– Похоже на то. Я только что с базы из Елманова, мы там лесника и его семью опрашивали. Половец жил у них. Смирный был, говорят. Не рыбачил, не охотился, лодку иногда брал напрокат. Ну пил вроде как. То ли прятался там, то ли ждал, когда его услуги потребуются. Лесник сказал – он один раз взял лодку и долго не возвращался. А вернулся какой-то чудной, сам не свой. Хату он у них снимал, так в помещение вроде как боялся заходить, все сидел на пороге, лампу керосиновую попросил, так ее и жег всю ночь. Потом отошел маленько, прежний стал, но тоже молчун молчуном.
– Может, он все-таки маньяк?
– Может, и маньяк. Только вот рисовать он точно не умеет, нам из колонии, где он последний раз срок отбывал, факс пришел с его характеристикой и данными.
– А что Трущак?
– Сидит. Дался этот псих тебе, голуба.
– Он меня пугает. И Анфису тоже. Умом я понимаю, что все, что он сказал, – просто психоз, но его поведение… как он в обморок грохнулся… Слушайте, Роман Васильевич, а вообще у этой вашей легенды городской про убийство фокусника Валенти была…
– Что?
– Ну какая-то официальная версия, объяснение?
– Отец мой рассказывал, что тогда, в мае сорок восьмого года, почти сразу же задержали какого-то ханыгу залетного, представили вроде как разбой с мокрухой.
– А убийство детей?
– Когда их нашли в провале, некого уже было подозревать, голуба. Все семейство их цирковое сгинуло.
– А вот я слышала, что в их доме на улице Ворошилова как-то странно дверь была взломана.
– Вроде было что-то такое, вроде не было. Да ты больше слушай, враки все это, сказки, тьма и суеверие. Все быльем давно поросло. Все сгинуло. И к нашим делам отношения никакого не имеет.
– А все же вы держите Симона Трущака в ИВС. И зеркала, про которые он говорил, оказывается, целы.
– Сожжем их потом к чертовой матери. – Шапкин пыхнул сигаретой. – Я сюда хотел машину патрульную прислать, так Ольга отказалась наотрез. Не любит она нас. «Менты»… Меня вот по старой дружбе терпит. Эй, ты чего приуныла, голуба?
– На сердце тяжело.
– Не дрейфь. Я это… тут у вас снова заночую, если, конечно, не прогонят меня.
– Вон ваша Ида, – недовольно сказала Катя. (В который уже раз?)
Ну, сказала и отошла от машины. Третий лишний, третий – как банный лист на причинном месте в подобной ситуации.
– Я готова, – Ида открыла дверь «самохода». Она была в том же костюме из кашемира, только сверху накинула теплую пашмину и распустила волосы.
Шапкин включил зажигание. Но трогаться с места не торопился.
– Что так смотришь на меня?
– Ты очень красивая сегодня.
– А вчера ночью хуже была?
– Вчера мы…
– Пытались узнать друг друга поближе, но до конца не удалось, да? – Ида протянула руку и провела по его щеке. – Не переживай. Я завтра уеду.
– А я тебя не отпущу.
Она тихо засмеялась.
– Не пущу, слышишь?
– Давай, жми на газ. Ночь какая сегодня темная.
– Ты не можешь вот так просто после всего… бросить, уехать, я ж тебя…
– Ну задержи меня, как того учителя. Надень наручники, брось на нары.
– Ластонька, я…
– Жми на газ. Целая ночь впереди. Зажжем по полной?
Огни «самохода» скрылись в конце темной аллеи. В это время Даша и Зубалов в холле наконец-то закончили свою «партию в шахматы».