Драконы осенних сумерек (Сага о Копье - 1, книга 2)
Шрифт:
– Боюсь, что нет.– Фисбен покачал головой.– Уж больно он не любит оставаться один в темноте!
Тассельхоф только кивнул: примерно такого ответа он и ожидал. Ну что ж, оставалось только смириться. Коли уж молоко пролито, так нечего гнать от него кошку, - как, бывало, говаривала его мама. По счастью, в узком коридоре, в который он выполз, не было ни души.
Огонек висел у его плеча. Кендер помог вылезти Фисбену и начал оглядываться кругом.
Футах в сорока от них коридор выводил на лестницу - ступеньки уходили вниз, в кромешную темноту. В другом конце
– Похоже, мы сейчас прямо над тронным залом, - принялся рассуждать Тас. Лестница, наверное, прямо туда и ведет, а уж там-то наверняка стоит на часах уймища драконидов. Значит, и соваться туда незачем...– Он приложил ухо к двери и внимательно прислушался: - Все тихо. Давай посмотрим, что там!
Легкий толчок - и дверь отворилась. Тас прислушался снова, потом осторожно вошел, сопровождаемый Фисбеном и огоньком.
– Смахивает на картинную галерею!– сказал он, оглядывая гигантскую комнату, сплошь увешанную пыльными, помутневшими от времени картинами. Сквозь высокие стрельчатые окна были видны вершины гор и звездное небо над ними. Быстро сориентировавшись, Тас мысленно прикинул карту пройденного пути.
– Если не ошибаюсь, - проговорил он, - тронный зал остался к западу, а логово дракона - еще западнее зала. По крайней мере, в ту сторону он удалился после разговора со стражником. Опять же дракону, хм, нужен леток, так что над логовом, полагаю, нет крыши и, чего доброго, для нас тоже щелка найдется... Тас был до того увлечен своими построениями, что совершенно позабыл про Фисбена. Между тем старый волшебник обходил комнату, осматривая одну картину за другой и, ни дать ни взять, ища между ними нужную.
– Ага, вот она, - пробормотал он наконец. Обернулся и шепотом позвал: Тассельхоф!
Кендер поднял голову и увидел, что от картины неожиданно разлилось мягкое сияние.
– Ух ты!..– выдохнул он завороженно.– Да тут драконы нарисованы! Алые драконы, вроде Угля! Они хотят сжечь Пакс Таркас... И тут кендер изумленно умолк. С алыми сражались другие драконы -прекрасные и благородные, одетые в золотую и серебряную чешую. А на спинах у них сидели люди! Соламнийские Рыцари! Светло и грозно сверкало оружие в их руках... И до Тассельхофа дошло: где-то на свете были и добрые, дружественные людям драконы. Если бы только разыскать их! Они вступили бы в бой с драконами тьмы! А кроме того, там, на картине...
– Копье! Копье из легенды о Хуме!– вырвалось у него.
Старый маг кивнул головой.
– Да, малыш, - прошептал он.– Ты понял. Ты сумел увидеть ответ. И ты все вспомнишь. Но не теперь... Не теперь...– И, протянув узловатую руку, он взъерошил кендеру волосы.
– Драконы... О чем это я?– нахмурился кендер. Перед ним висела картина, до того заросшая пылью и паутиной, что нельзя было рассмотреть решительно ничего. И зачем подозвал его Фисбен?..– Ах да! Логово дракона. Если я не ошибся в расчетах, оно вон там... И кендер зашагал вперед. Старый волшебник улыбнулся про себя и последовал за ним.
Спутники добрались до рудника безо всяких приключений. Им встретилось всего несколько стражников-драконидов, да и то сонных от скуки. На спешащих мимо женщин никто не обращал внимания.
Пройдя мимо плавильной печи, возле которой, выбиваясь из сил, работали овражные гномы, друзья углубились в подземелья. Здесь, в пещерах, дракониды запирали на ночь мужчин, а сами уходили присмотреть за овражными гномами. Людей стеречь было незачем. Верминаард был уверен, что они никуда не побегут.
И какое-то время Танису казалось, что расчет Повелителя, чего доброго, самым жутким образом оправдается. Мужчины действительно никуда не хотели бежать, и рассказ Золотой Луны ничуть их не убедил. В конце концов, она была из племени варваров - ни акцент жрицы, ни ее чужеземный наряд доверия, им не внушали. Они лишь качали головами, слушая ее россказни о черной драконице, что погибла в голубом огне, ее саму чудесным образом пощадившем. А все, с позволения сказать, доказательства - связка блестящих платиновых дисков!
Зато Хедерик, утехинский Теократ, проявил необыкновенное красноречие, обвиняя женщину из племени кве-шу разом в ведовстве, шарлатанстве и святотатстве. Не забыл он напомнить и о происшествии в гостинице и всем показать шрам на руке.
Мужчины, впрочем, его тоже не особенно слушали. Как бы то ни было. Боги Искателей Утеху от драконов не защитили... Возможность побега многим из них показалась заманчивой. Почти каждый носил на себе зримые знаки жестокости драконидов - кто синяк на лице, кто рубец от удара кнутом. Кормили их отвратительно, держали в тесноте и грязи, притом что все понимали: истощится рудник - и они сделаются не нужны Повелителю.
Высокие Искатели, даже здесь, в заточении, сохранившие подобие власти, яростно возражали против безумного, с их точки зрения, плана. Разгорался спор; гул голосов наполнил пещеру. Танис поспешно отослал Карамона, Флинта, Эбена и Гилтанаса ко входу, боясь, чтобы стражники не вернулись на шум. Полуэльф как-то не подумал о том, что спор может затянуться, - а он грозил продлиться несколько суток. Золотая Луна растерянно сидела перед толпой мужчин и, похоже, чуть не плакала. Она так отдалась своей новоприобретенной вере, так жаждала скорее поведать о ней миру - и вот на тебе!.. К такому приему Золотая Луна была не готова...
– Люди глупы, - тихо сказала Танису Лорана.
– Нет, - отвечал он со вздохом.– Будь они глупы, все было бы куда проще. Подумай сама: мы убеждаем их рискнуть единственным, что у них осталось, жизнью, а взамен обещаем неизвестно что. К тому же удачный побег означает непростое отступление в горы, причем с боем. Здесь они по крайней мере живы пока...
– Но как можно дорожить подобным существованием?– спросила Лорана.
– Неплохой вопрос, девочка, - отозвался рядом слабый голос. Обернувшись, они увидели Маритту, стоявшую на коленях подле какого-то человека. Он лежал на грубой подстилке в углу пещеры и был до того изможден голодом и болезнью, что возраст его определению не поддавался. Он пытался приподняться, протягивая Танису и Лоране худую руку, обтянутую бледной кожей. Дыхание хрипело и клокотало в груди.