Драконы осенних сумерек
Шрифт:
Тас помолчал; где-то там, над их головами, Стурм как раз откидывал решетку.
— Знаешь, Флинт, — сказал кендер серьезно, — мой народ не страшится смерти. В некотором роде мы даже рады ей… это ведь последнее удивительное приключение. Вот только немножко жалко покидать эту жизнь. Мне будет очень не хватать моих вещичек, — он похлопал по сумочкам, которыми был увешан, — и карт, и тебя, и Таниса. Хотя, — добавил он, веселея, — может, мы все попадем на одно небо, как ты думаешь, а?
Флинт представил себе вместо беспечного кендера холодный неподвижный труп… и внезапная боль стиснула сердце — хорошо хоть, во тьме никто не мог видеть его лица. Гном кашлянул и хрипло сказал:
— Если ты воображаешь, что в будущей жизни я опять буду путаться с кендерами, значит, у тебя мозги набекрень еще круче, чем у Рейстлина. Давай лезь!
…Подняв решетку, Стурм осторожно опустил ее на пол. Она все-таки звякнула, и рыцарь скрипнул зубами. Выбравшись из люка, он нагнулся помочь Карамону — великан, могучий телом, едва помещался в колодце. Доспехи его скрежетали немилосердно.
— Тихо ты, во имя Истара! — прошипел Стурм.
— Да я уж и так… — Карамон наконец выполз из люка, и Стурм подал руку Золотой Луне. Последним вылез Тас, страшно довольный, что ничего особенного, кажется, не пропустил.
— Надо бы посветить… — сказал Стурм.
— Посветить? — ответил голос, казалось, дышавший ледяным мраком осенней полуночи. — Что ж, давайте посветим.
Тьма мгновенно рассеялась. Друзья стояли посреди гигантского сводчатого покоя, под куполом, вздымавшимся на сотни футов вверх. Холодный серый свет вливался сквозь трещину в куполе, падая на массивный алтарь, стоявший посередине. На полу грудами лежали монеты и драгоценные камни — сокровища мертвого города. Но золото не блестело, камни не сверкали разноцветными гранями. Серые лучи обрисовывали лишь черную драконицу, сидевшую, словно громадный стервятник, на каменном пьедестале.
— Ну как? Чувствуете себя преданными? — осведомилась Хисант.
— Это маг! Где он? Прислуживает тебе? — в ярости закричал Стурм, выхватывая меч и делая шаг вперед.
— Остановись, ничтожный Рыцарь из ничтожной Соламнии! Остановись, не то вашему магу не придется больше колдовать! — Изогнув змеиную шею, драконица смотрела на них красными пламенеющими глазами. Потом медленно приподняла когтистую лапу. Прижатый к камню когтями, на алтаре лежал Рейстлин.
— Рейст!.. — бросаясь вперед, взревел Карамон.
— Остановись, глупец! — прошипела драконица. Ее отточенный коготь упирался магу в живот. Рейстлин страшным усилием повернул голову, его золотые глаза встретились с глазами брата. Он слабо двинул рукой, и Карамон остановился. В это время Танис заметил, как под алтарем пошевелилось что-то живое. Это была Бупу, съежившаяся среди сокровищ, от ужаса не способная даже плакать. Рейстлинов Посох Мага лежал подле нее.
— Еще один шаг, — продолжала Хисант, — и мой коготь пригвоздит этого тщедушного смертного к алтарю!
Карамон свирепо побагровел.
— Отпусти его! — потребовал он. — Хочешь сражаться, так сражайся со мной!
— Я не собираюсь с вами биться. — Драконица лениво пошевелила черными крыльями. Рейстлин вздрогнул: острый как бритва коготь на полпальца вошел в его плоть. Лицо мага блестело от пота. Он судорожно вздохнул. — Не шевелись, колдун, — издевалась Хисант. — Не забывай, что мы с тобой говорим на одном языке! Стоит мне произнести слово, и овражные гномы полакомятся трупами твоих приятелей!
Рейстлин в изнеможении закрыл глаза, но Танис заметил, как сжимались и разжимались его кулаки. Он знал, что Рейстлин молча готовил свое последнее заклинание. Произнеся его, он умрет, убитый драконицей. Но, может быть, оно даст Речному Ветру возможность спасти Диски и самому спастись вместе с Золотой Луной… Танис начал осторожно двигаться туда, где стоял варвар.
— Так на чем я остановилась? — говорила между тем Хисант. — Ах да, на том, что я вовсе не собираюсь с вами сражаться. Не вполне понимаю, каким образом вы до сих пор избегали моего гнева… но, так или иначе, вы здесь. И, более того, я вижу, вы принесли то, что было некогда украдено у меня. Да, да, предводительница кве-шу, я вижу у тебя в руках голубой хрустальный жезл. Отдай его мне.
— Ни с места! — прошипел Танис, обращаясь к Золотой Луне. Но, присмотревшись к ее мраморно-спокойным чертам, он усомнился, слышала ли она его или даже драконицу. Казалось, она внимала каким-то другим голосам…
— Повинуйся! — Хисант угрожающе наклонила голову. — Повинуйся, или маг умрет. А после него — рыцарь. А за ним — полуэльф. И так далее, пока ты, госпожа кве-шу, не останешься одна. Вот тогда-то ты подашь мне жезл и на коленях будешь молить о пощаде…
И Золотая Луна склонила голову, покоряясь. Отстранив Речного Ветра, она подошла к Танису и дружески его обняла.
— Прощай, друг мой, — вслух проговорила она, прижавшись щекой к его щеке. И добавила шепотом: — Я знаю, что я должна сделать. Я отнесу жезл драконице и…
— Нет! — свирепо шепнул Танис. — Это не поможет! Она убьет нас все равно…
— Послушай! — пальцы Золотой Луны впились в его руку. — Присмотри за Речным Ветром, Танис. Нельзя, чтобы он попробовал меня остановить.
— А если я попробую? — тихо спросил Танис, не выпуская ее из объятий.
— Ты этого не сделаешь, — сказала она с ласковой и печальной улыбкой. — Ибо ты помнишь, что сказала Хозяйка Леса: у каждого свое предназначение. Ты будешь нужен Речному Ветру… Прощай же, друг мой!
И она отступила прочь, устремив взгляд синих глаз на Речного Ветра, словно бы стремясь до мельчайшей подробности запомнить его черты и унести их в вечность. Поняв, что это прощание, воин шагнул к ней…
— Речной Ветер, — тихо сказал Танис. — Верь ей, как она верила тебе все эти годы. Она ждала тебя, пока ты сражался. А теперь твой черед ждать: это ее битва.
Речной Ветер задрожал всем телом, но все-таки остановился. Танис видел, как вздулись желваки на его скулах, как забилась на шее толстая жила… Он неотрывно смотрел на Золотую Луну.