Драконы подземелий
Шрифт:
— Флинт может их подменить.
Стурм уставился на волшебника, то ли не понимая, то ли не желая понимать.
— У Флинта в руках копия Молота, ему нужно просто положить ее на место настоящего. Он оставит себе настоящий Молот, а гномам отдаст подделку.
— Они сразу почувствуют разницу, — покачал головой рыцарь.
Рейстлин улыбнулся:
— Думаю, нет. Я знаю заклятие, способное сделать поддельный молот почти невесомым и производящим такой же эффект, о котором ты говорил, ну или, во всяком случае, очень похожий. Гномы не узнали бы правды еще весьма долго. Как только Молот окажется в руках у Армана — тот самый Молот, о котором он мечтал всю свою жизнь, — он не станет специально выискивать изъяны. Но мне нужна твоя помощь, — добавил маг.
— Это… недостойно. — Стурм патетично склонил голову.
— Что ж, если ты так печешься о достойном, прочти достойную молитву над обугленными телами детей, сожженных драконами Темной Королевы. — Рейстлин сжал руку рыцаря. — Ты можешь выбирать между честью и жизнью, но подумай о тех, у кого этого выбора нет, кто вынужден будет страдать под властью Темной Королевы. А она эту власть получит, Стурм. Ты не хуже меня знаешь, что силы добра — ничтожные оставшиеся силы — не смогут ее остановить.
Стурм молчал. Рейстлин ощущал мучительную внутреннюю борьбу, раздирающую рыцаря. Рука Светлого Меча напряглась, мышцы сделались твердыми словно камень. Его глаза сверкали, кулаки сжались. Он думал не только о невинных, но и о себе. Он смог бы вернуть Молот рыцарям. Он смог бы выковать драконьи копья. Он мог бы стать спасителем соламнийского народа да и вообще всего человечества.
Рейстлин догадался о мыслях рыцаря, и догадался верно. Маг знал о его слабости — рыцарь не способен устоять перед мечтой о славе. К тому же его сердце переполняло сострадание к невинным жертвам.
— Что я должен сделать? — спросил Стурм, выговаривая эти слова почти против воли. Он никогда даже и помыслить не мог о пособничестве Рейстлину. Помогать злокозненному колдуну плести одну из его паутин! Но Стурм вновь напомнил себе о великой цели.
— Поговори с Флинтом, объясни ему наш план. Меня он слушать не станет.
— Я не убежден, прислушается ли он к моим доводам, — пробормотал в ответ рыцарь.
— По крайней мере, мы должны попытаться! Зарони ему в душу эту мысль. — Маг умолк на мгновение, а потом тихо добавил: — Не рассказывай ничего Танису.
Стурм понял. Танис не согласился бы с подобным планом, не только нечестным, но и весьма опасным. Если гномы обнаружат обман, всех их ждет смерть, однако волшебные копья — единственная надежда победить в войне, а Полуэльф упорно отказывался понимать это.
Стурм кивнул. Рейстлин улыбнулся в полумраке своего капюшона. Он одержал победу над заносчивым рыцарем, скинул его с высокого пьедестала. В будущем, когда лекции рыцаря о морали станут слишком утомительными, колдуну нужно будет только шепнуть: «Молот Караса».
— Я отвлеку Таниса, а ты поговори с Флинтом.
Полуэльф обнаружил нож Флинта, а Тассельхофа отослал разведать, что за странный звук раздался в глубине здания. Теперь они вдвоем с гномом обсуждали предстоящее путешествие, вернее, это Полуэльф обсуждал, в то время как Флинт упорно молчал. В этот-то момент Рейстлин и отозвал Таниса.
— Я обеспокоен состоянием Карамона, — угрюмо произнес колдун. — Сегодня утром ему нездоровится.
— Он просто хватил вчера лишку, — усмехнулся Танис. — Вот у него и кружится голова. Тебе пора к этому привыкнуть.
— Боюсь, на этот раз все гораздо серьезнее, — не сдавался Рейстлин. — Пожалуйста, пойди взгляни на него.
— Ты больше понимаешь в болезнях, чем я…
— Я хочу услышать твое мнение, ты же знаешь, как много оно для меня значит.
Насколько много, Танис точно не знал, но, волнуясь за друга, все же направился вместе с Рейстлином к его кровати, на которой с мокрой тряпкой на лбу лежал Карамон.
Брат заботливо склонился над ним, и пока Полуэльф осматривал богатыря, маг внимательно следил за рыцарем и гномом. Рейстлин не мог слышать их беседы. Однако он в том и не нуждался. Он угадал по отвисшей тотчас челюсти Флинта, что соламниец изложил их план. Он удивленно поглядел на Стурма, затем нахмурился и помотал головой.
Светлый Меч продолжал убеждать, наседая все сильнее. Рыцарь посерьезнел. Он завел речь о невинных жертвах. Флинт вновь покачал головой, но на этот раз уже не так решительно. Призадумался, похоже. Покосился на Армана, затем перевел взгляд на молот. Брови гнома нахмурились. Он коротко глянул в сторону колдуна, смотревшего на него пристальным, немигающим взглядом. Флинт тотчас отвел глаза, что-то пробормотав, Стурм развернулся и с наигранным спокойствием двинулся к Рейстлину.
— Как бедняга Карамон? — осведомился Светлый Меч таким скорбным тоном, словно стоял у одра умирающего.
Рейстлин покачал головой и тяжело вздохнул.
— Перепил вчера, вот и все, — с раздражением ответил Танис, не разделявший их пессимистичных настроений.
— Может, это из-за мяса червяков? — участливо предположил колдун.
— О боги! — застонал Карамон и, скатившись с кровати, опрометью кинулся в угол комнаты к помойному ведру, опорожнив желудок.
— Вот видишь, — укоризненно заметил Рейстлин. — Мой брат серьезно болен! Оставляю его на твое попечение, я должен сказать несколько слов на прощание Флинту.
— А мне нужно поговорить с тобой, Рейстлин. Удели мне, пожалуйста, минутку, — попросил рыцарь.
Они отошли в сторонку, оставив Таниса недоуменно почесывать бороду. «Что замышляют эти двое? Должно быть, пытаются убедить Флинта взять их с собой. Что ж, удачи».
Он направился к Карамону, намереваясь еще раз развеять опасное заблуждение.
— Во всяком случае, Флинт обещал подумать, — сообщил Светлый Меч.
— Пусть поторопится, — буркнул Рейстлин. — Мне нужно время, чтобы наложить заклятие, а нашему юному другу не терпится тронуться в путь.