Драконы Погибшего Солнца
Шрифт:
— Как только рассветет, я тут же отправляюсь в Кхур! — поддержал его другой. — Меня, видать, громом пришибло, раз я забрался в такую даль!
— Не стану я стоять первой вахты, — ворчал третий, — пусть девка сама стоит. Не дала нам ни огня развести, ни высушиться, ни поесть как следует.
— Точно, пусть сама дежурит! — поддержали его остальные.
— Я так и собиралась сделать, — раздался спокойный голос Мины, и, поднявшись с места, она подошла к рыцарям. Девушка стояла, крепко упираясь в землю ногами, будто зарывшись в нее ступнями. Доспехи облегали ее тело, она спокойно смотрела
Она не была разгневана, не жалела их, не собиралась потворствовать или завоевывать их симпатии. Она просто констатировала факт, выдвинув логичный и разумный аргумент: люди устали, и перед завтрашним днем им нужен был отдых.
Рыцари почувствовали себя удовлетворенными, но продолжали ворчать. Так ведет себя обиженный ребенок, только что схлопотавший от взрослого легкий шлепок. Мина приказала расстилать одеяла и укладываться.
Мужчины подчинились, продолжая угрюмо бормотать, недовольные тем, что одеяла мокрые, а спать на камнях жестко. Каждый при этом клялся, что с рассветом отправится прочь.
Мина вернулась туда, где сидела прежде, опустилась на камень и, подняв голову, стала смотреть на звездное небо. Из-за туч появилась луна. И тут Мина запела.
Эта песня ничем не напоминала ту, которую пели призраки Нераки. Песня Мины звучала военным маршем, походной песней, которая бросает в бой храбреца, песней, которая воодушевляет поющего и вселяет ужас в сердце его врагов.
Нас зовет за собой труба. Слева смерть и погибель справа, Это в поле брани тропа. Но в конце ее ждет нас слава.Песня лилась и лилась. Она была гимном, который поет победитель в момент триумфа. Она была воспоминанием старого солдата о давно минувших битвах.
Перед закрытыми глазами Галдара проносились видения храбрых и чудесных подвигов, и он с удивлением и гордостью понял, что совершает их сам.
Сверкавшим, как пламя молнии, мечом крушил он врагов и наслаждался видом их крови. Песня вела его от одной славной битвы к другой. И всегда — и в самом пекле боя, и в упоении победы — впереди него была Мина. Ее сверкающий победоносный венец реял и над ним.
Песня отзвучала, и наступила тишина. Галдар вздрогнул и, к своему стыду, понял, что заснул, хотя спать совершенно не собирался, намереваясь стоять вахту вместе с ней. Он потер глаза, мечтая снова услышать пение, без которого ночь была пустой и холодной, и оглянулся.
Рыцари крепко спали и, похоже, видели радостные сны, так как отсвет улыбки бродил по их лицам. Ладонями они сжимали лежавшие рядом мечи, будто готовые в любое мгновение вскочить и ринуться в бой. Им снился тот же сон, что и Галдару, сон, навеянный гимном.
Изумленный, он повернулся к Мине и увидел, что она смотрит на него. Галдар направился к ней.
— Ты знаешь, что мне приснилось, командир?
В ее янтарных глазах отражался диск луны.
— Знаю.
— Ты сделаешь это для меня, для нас? Ты приведешь нас к победе?
И снова он видел
— Обязательно.
— Это твой Бог пообещал тебе победу?
— Да.
— Назови мне, пожалуйста, имя твоего Бога, чтобы я мог произносить его в молитвах.
Мина медленно, со значением покачала головой. Ее взгляд скользнул прочь от минотавра, вернулся к небу, необычно темному в этот час, и опять обратился к луне. Минотавру казалось, что единственным светом, освещавшим землю, были глаза девушки.
— Еще не время.
— А когда оно настанет? — продолжал расспрашивать Галдар.
— Смертные утеряли веру. Они похожи на человека, заблудившегося в тумане и бредущего наугад. Некоторые из вас так парализованы страхом, что боятся даже сдвинуться с места. Чтобы поверить в Богов, надо обрести веру в себя, в свои силы.
— Ты поможешь нам в этом? Ты сделаешь так, чтобы это произошло?
— Завтра ты увидишь чудо, — был ответ.
Галдар сел рядом на камень.
— Скажи, кто ты, командир? — спросил он Мину. — Откуда ты пришла к нам?
Мина повернула к нему чуть улыбающееся лицо:
— А кто ты, помощник? Откуда пришел ты?
— Ну, я просто минотавр. Я родился в...
— Нет, я не об этом, — покачала она головой. — Что происходило с тобой до твоего рождения?
— До моего рождения? — Галдар был озадачен. — Не знаю. Никто не знает того, что было до его рождения.
— Я об этом и говорю.
Галдар поскреб рогатую голову и пожал плечами. Очевидно, она не хотела ничего рассказывать о себе, да это и понятно: его это не касалось. Ему это должно быть безразлично. Прежде он не верил ни в каких Богов, но сейчас в нем вспыхнула искра веры. Он хотел верить в Мину.
Она опять в упор посмотрела на него, затем отрывисто спросила:
— Ты отдохнул?
— Да, командир. — Хотя Галдар спал всего несколько часов, он проснулся вполне бодрым и полным сил.
— Не зови меня, пожалуйста, командиром. — Она покачала головой. — Зови меня по имени.
— Но так не полагается! — горячо запротестовал он. — Это будет выглядеть так, будто я тебя не уважаю.
— Если люди не испытывают уважения ко мне, то какая разница, как они меня величают? — возразила она. — Кроме того, звания, которое мне предназначено, еще не существует.
Галдар усмехнулся, он решил, что девушка стала несколько заноситься и необходимо ее чуть-чуть осадить.
— Может, тебе хочется быть Повелительницей Ночи? — шутливо спросил он, называя самый высокий ранг среди Неракских Рыцарей.
— Придет такой день, когда твой Повелитель Ночи опустится передо мной на колени.
Галдар прекрасно знал Повелителя Таргонна и с трудом мог вообразить этого жадного, амбициозного, вечно задыхавшегося человека стоящим на коленях перед кем бы то ни было. Но вполне мог представить его наклонившимся за упавшей медной монетой. Минотавр не знал, что ответить на столь нелепое предположение, и растерянно замолчал. Его мысли снова вернулись к прекрасному сну; так жаждущий вновь и вновь подносит ко рту воду. Больше всего ему хотелось верить, что это был не просто сон, растаявший без следа, когда он пробудился.