Драконы Вавилона
Шрифт:
— Так кой же хрен они так за этих кобыл своих держатся?
— А за что же им еще держаться, если у них больше и нет ничего?
Вилл объявил пятиминутную остановку, чтобы свериться с картой; короткое, невнятно пробормотанное слово, и все ее линии загорелись зеленоватым огнем. Вокруг него собрались и остальные рейдеры. Группа подобралась хорошая — кроме двух своих помощников он взял Радегунду де ла Кокейн [44] , Кокудзу, Голодальца и Малютку Томми, он же Красная Шапочка.
44
De la Cockaigne (фр.) —из
— Мы на нижнем из транспортных уровней, хотя есть и туннели, уходящие глубже, одни из них естественные, другие нет. — Он провел их вперед еще на полсотни ярдов, и в стенке туннеля открылся черный проем; из проема дуло прохладным воздухом. — Когда-то это был акведук, но его давным-давно забросили. Похоже на работу карликов.
— Этот акведук куда старше карликов, — презрительно скривилась Дженни. — Уж моему ли народу не помнить. Мы сами его и построили, своими руками. А с нами потом даже не расплатились.
— Дженни, — сказал Оборванец, — поговори о чем-нибудь другом.
Приближался поезд, и они торопливо повернулись к нему спиной. Когда поезд проехал и глаза их опять приспособились к темноте, они вошли в акведук. Минут через десять Вилл снова обратился к карте.
— Если все идет строго по плану, наши отряды стоят на позициях здесьи здесь, —объяснил он товарищам. — Это оставляет им единственный путь отхода: прямо через нас. Они погонят впереди табун в надежде, что он нас затопчет.
— Пускай попробуют, — язвительно хмыкнул Малютка Томми, — и я повыдергиваю ихним кобылам ноги.
— Все вы были отобраны, — напомнил Вилл, — за ваше умение ездить верхом. Теперь разойдитесь пошире, и посмотрим, как вы умеете лазать.
Они быстро залезли на стены. Это было новое для Вилла дело, но он быстро его освоил. Наверху, чуть пониже сводчатого потолка, имелись узкие полки, на которых рейдеры и расположились, одни со одной стороны, другие с другой. Все, кроме Дженни и Голодальца, которые, как опытные скалолазы, забрались на потолок и вбили там крючья, чтобы в ожидании висеть над проходом, как летучие мыши.
После долгой немой паузы Кокудза пробурчал:
— Чего-то я не понимаю. Лошади. Пещеры. Назовите меня идиотом, но здесь какое-то противоречие.
— Предки этих лошадей были дикими, — начал объяснение Вилл. — Давным-давно, еще до того, как Нимрод заложил основание Вавилона, они паслись на зеленых склонах Арарата. Лорд Уиэри дал мне как-то прочитать статью, где про все это говорилось. Специалисты предполагают, что какое-то количество лошадей могло забрести в естественные пещеры, чтобы щипать там мхи и лишайники. Если так, то это произошло десятки тысячелетий назад. А затем что-то случилось, например землетрясение, и небольшая популяция этих лошадей осталась запертой в пещерах. Они адаптировались к темноте. Нельзя сказать, чтоб они так уж плодились и процветали, — за все про все их не более сотни. Но все же они выжили и дожили до наших дней. Бледные, как тени, короткошерстые и очень нервические. Ловить их будет ой как нелегко.
— Сам понимаешь, что бы посоветовал я. — Оборванец похлопал свой патронташ.
Теперь, когда построение империи было уже на мази, у них хватало денег, получаемых в виде дани от транспортных рабочих, а иногда и попросту экспроприируемых, на покупку материалов, прежде в подземелье недоступных. Вилл первым начал постоянно держать при себе магниевые фальшфейеры и темные очки, как у сварщиков, а Оборванец, бывший не только его заместителем, но и, как все знали, закоренелым подхалимом, тут же последовал его примеру. Что лишний раз показывает, как быстро и как высоко вознеслась звезда Вилла.
— С этими лошадями так не получится, — покачал головой Вилл.
— Почему это?
— Они слепые, — сказал Вилл. — А теперь — стихни.
Через какое-то время звяканье прекратилось, что означало, что скоро появятся лошади. Еще какое-то время спустя Вилл почти уверенно решил, что слышит что-то похожее на шум далекого дождя. Это был не столько даже звук, сколько желание его услышать. И все же он был. Возможно.
— Не бери переднего коня, — посоветовал призрачный голос.
— Почему не брать? — спросил Вилл так же беззвучно. — Ведь, конечно же, вожак самый быстрый, а потому самый ценный.
— Ничего подобного. Быстрый — это наверное, но при этом зеленый, неопытный. Лошади поумнее держатся позади, позволяя молодым жеребцам, их героям, брать на себя и лидерство, и все связанные с ним риски. Они легко заменимы. Если хочешь добыть Царь-кобылицу, она держится где-то в середине табуна. Она и самая быстрая, и самая умная, не оскальзывается на влажных поверхностях, осторожна на сухих и всегда настороже, даже тогда, когда опасности вроде и нет.
В глубине туннеля расцвело едва заметное сияние, так светится изнутри океан в глухую безлунную ночь. И еще еле слышный звук, словно где-то вдали дышали полной грудью десятки животных.
— Идут, — прошептал Оборванец.
И наконец появились бледные, как морская пена, лошади. Среди них, ничуть от них не отставая, носились едва различимые тени. Это был лошадиный народ, старые хайнты, голые, в чем мать родила. Они ощущались даже на расстоянии, потому что вместе с ними волною катился страх. Они не умели растить урожай, не умели строить и разводить огонь, однако с ними все еще пребывали древние силы, они умели порождать ужас и использовать его как оружие. Этим ужасом они пасли своих лошадей. С помощью этого ужаса они сражались, бросая на врагов мощные тела животных.
— О беби, — простонала Дженни Танцышманцы. — Я непременно раздобуду молодого жеребца. Я обовью его ногами и никогда уже больше не отпущу. Я сожму его так крепко, что он встанет на дыбы и заорет дурным голосом.
— Вот тебя послушаю, Джен, и мой сразу встает, — сказал Кокудза.
Все негромко рассмеялись. И тут же налетел табун.
Стук копыт, почти неслышный секунду назад, возрос до оглушительного грохота, акведук захлестнула живая волна. Один за другим, рейдеры прыгали сверху на лошадей, как перезревшие плоды, падающие с деревьев.