Драконы во гневе
Шрифт:
Изаура поправила платье и провела рукой по волосам. Ее губы тронула легкая улыбка, приоткрывшая ровный ряд белых зубов. Девушка подошла к женщине.
— Мама! Ты уже вернулась с юга? Все прошло успешно?
— Да, дочка, — женщина обратила на нее взгляд зеленовато-голубых глаз, в которых играли отблески огня. — Я получила-таки еще кое-что из того, что хотела для Короны Дракона. И помимо всего прочего — загадку.
— Загадку? — Изаура наморщила лоб. — Что-то пошло не так?
— Нет, дитя мое; не надо хмуриться. Твое лицо слишком прекрасно, его не должны портить морщины, —
Девушка шагнула к матери, сердце ее бешено колотилось. Она знала, что императрица Кайтрин на самом деле не была ее родной матерью. Кайтрин удочерила ее, когда Изаура была совсем крошкой, поскольку настоящая мать ее бросила, а об отце ничего не было известно. То, что девочка была незаконнорожденной, нимало не беспокоило Кайтрин, которая вырастила Изауру как родную дочь и обеспечила ей все привилегии положения ребенка, законным образом рожденного для трона.
— Конечно, я хочу помочь, мама. Сделаю все, что смогу.
— Ничуть не сомневаюсь, дитя, — Кайтрин добродушно улыбнулась, однако улыбка ее тут же погасла, и стало ясно, что она всерьез обеспокоена. — Эти южане, девочка моя… они рассердили меня. Они заманили Анариаха в ужасную ловушку и убили, а приманкой послужили подделки фрагментов Короны Дракона, магически связанные с подлинниками. Подделки были сработаны не особенно искусно, но Анариах был еще слишком молод и не силен в их трубой магии. Он не почувствовал опасности, пока не стало уже слишком поздно.
Изаура закрыла глаза и опустила голову. Анариах, молодой дракон, с которым она только-только познакомилась, был любимцем ее матери. Он оказался у Кайтрин еще до падения Крепости Дракона, ведь уже тогда в ее распоряжении был один фрагмент Короны Дракона. Императрица рассказала ему, что собирается собрать все фрагменты воедино и воссоздать Корону. Это убедило его стать ее союзником; он с жаром поддерживал кампанию Кайтрин против южан.
— Мне так жаль, мама. Я тебе очень сочувствую.
— Конечно, дитя, да. Ты очень добра.
Властная рука, коснувшаяся подбородка, заставила Изауру поднять голову и открыть глаза:
— Уверена, он храбро сражался.
Кайтрин торжественно кивнула.
— Очень храбро. Его преданность нашему делу не поколебалась ни на мгновенье, ведь он так жаждал отнять у южных тиранов фрагменты Короны. Пока остальные фрагменты находятся в их нечестивых руках, роду драконов угрожает опасность, но не только это руководило им. Гниение с юга уже коснулось нас, и он сражался, чтобы остановить его.
Опустив руку, Кайтрин перевела взгляд на огонь.
— Ох, милая, ты и понятия не имеешь, насколько испорчен юг. Это моя вина, прости меня. Я держала тебя здесь, в нашей стране, исключительно ради того, чтобы защитить. Иногда — я ни в чем не хочу тебя упрекнуть, дорогая, — ты бываешь слишком чувствительной.
— Я знаю одно — ты всегда хотела для меня лучшего, мама, — Изаура улыбнулась. — Я счастлива здесь, в нашем королевстве.
— Оно прекрасно, не правда ли? Всякий раз, отправляясь на юг, я скучаю по дому. И не только потому, что ненавижу изнурительную жару. Там повсюду
Но там, на юге… Ох, Изаура, ты не поверишь, что там творится. Они воображают, будто могут использовать реки, чтобы орошать поля. Строят дамбы, отнимая пространство у моря, а потом удивляются, почему море разбивает эти дамбы; да оно просто возвращает себе то, что принадлежит ему по праву. А потом эти их города…
Кайтрин покачала головой.
— Наши люди живут в пещерах, в скалах. Мы находим пространство для существования внутри них; южане же используют камень, чтобы ужать пространство, сделать его меньше. Они так боятся мира, что прячутся от него в гниющих искусственных пещерах. Здесь, когда что-то умирает, оно не пропадает впустую; всякая частица используется для общего блага. Отходами жизнедеятельности мы удобряем сады. Ничто не расходуется зря. Там же южане выплескивают содержимое своих ночных горшков прямо на улицы, мертвые животные лежат в канавах, и мелкие хищники, настоящие паразиты, сражаются за каждый труп. Хуже того, эта мерзость забирается в склады и жиреет, поедая припасы. А если их обнаруживают и убивают, думаешь, тушки идут в пищу? Нет, их просто выбрасывают на улицы, чтобы выкармливать новые поколения паразитов.
Глаза императрицы Авролана вспыхнули.
— Я оградила тебя от всего этого, девочка моя, мне крайне неприятно рассказывать тебе такие вещи, и я хотела бы, чтобы ты никогда с ними не сталкивалась, но обстоятельства не позволяют.
— Почему? Что случилось, мама?
— Многое, Изаура, многое.
Кайтрин вытащила из рукава платья желто-зеленый драгоценный камень, оправленный в золото. Императрица щелкнула пальцами в сторону маленького столика, который тут же пересек зал и, подрагивая, остановился рядом с хозяйкой. Когда он замер, Кайтрин положила на него драгоценность.
Изаура узнала самый первый фрагмент Короны Дракона, еще до ее рождения попавший в руки Кайтрин в Сварской. С тех пор он принадлежал императрице, которая время от времени надевала его. Изауре всегда нравился этот камень — свет очень красиво играл на его гранях. Ребенком она иногда представляла себе, что он подмигивает ей, словно какой-нибудь вправленный в богатую оправу глаз.
Кайтрин между тем вытащила из рукава желтый драгоценный камень. В свете камина его поверхность засверкала. Кайтрин тоже положила его на столик и коснулась его подушечками пальцев.
— Он тоже из Короны Дракона, мама?
— Да, этот нам удалось вернуть. Мы нашли его дубликат и с помощью него добрались до оригинала. Мы также обнаружили копию рубина, которая привела нас вот к этому…
Из другого рукава Кайтрин достала отливающий золотом рубин, который, на первый взгляд, ни огранкой, ни оправой не уступал двум предыдущим камням. От него даже исходила сила, пусть и менее ощутимая, но все же сила. Если бы Изаура заранее не знала, что с камнем что-то не так, при беглом осмотре она не заметила бы разницы.