Драконы Войны Душ
Шрифт:
Вор потянулся за мечом, но понял, что делает глупость, и опустил руку.
— Не вздумай это повторить, — приказал он, — Разве вокруг не достаточно безумств?
Малыш — точнее, малышка принялась чистить крылья. Ворон бросил в ее сторону небольшой камешек и выругался. Он вытер губы тыльной стороной руки и вдруг увидел, что детеныш набросился на почти прозрачные рыбьи кости и чешую и проглотил все без остатка. Никаких следов их пребывания в пещере не осталось; ничто в маленьком ящере не указывало на то, что минуту назад он превращался в розово-золотую девочку.
— Проклятый драконыш!
Детеныш накормил
Детеныш опустился на плоский камень. Его блестящая шкура покрылась рябью, словно ящер дрожал. Ворон решил, что маленькая рептилия не так нечувствительна к холоду, как взрослые особи. Этому красному отродью требуется тепло — жаркое солнце и яркий свет. Плохо, но его это не касается.
Внезапно в пещеру проник оранжевый отблеск факела, потом на узкий проход легла неясная тень. Ворон, услышав, как когтистая лапа царапнула камень, поспешно затушил свой факел. Маленькая драконица взлетела. Не успела она издать предупредительный визг, как Ворон схватил ее за шею и крепко зажал ладонью морду. В кожу тут же впились крошечные выросты над глазами малышки — зачатки рожек, — и у вора от боли глаза на лоб полезли.
Затаив дыхание и сжав зубы, он стоял и слушал, как два драконида бредут по туннелю, один недовольно ворчит, второй — ругается. Наконец, они уперлись в тупик и остановились.
— Зубы Такхизис! — воскликнул ворчун. — Кто составлял эти карты? Слепые крысы, что ли?
Они немного потоптались, проверяя, нет ли другого выхода. Ворон не осмеливался дышать и держал маленькую драконицу до тех пор, пока враги не ушли и сварливые голоса не затихли.
Тогда он ткнул в малышку кровоточащим пальцем и прошептал:
— Держись тихо.
Детеныш уселся на пол, резко встряхнул головой и несколько раз открыл и закрыл челюсти.
Ворон дождался, пока все звуки, даже скрип когтей по полу, стихли вдали. Едва наступила полная тишина, он протиснулся в щель, и маленькая драконица тихо последовала за ним. Осторожно, стараясь не шевельнуть ни одного камешка, он дошел до поворота туннеля. На стене еще виднелся едва заметный отблеск факела драконидов, но воздух оставался неподвижным, и определить, в какую сторону они пошли, оказалось невозможно. Ворон сделал шаг, потом другой, под сапогом зашуршал щебень, и он остановился, пытаясь вспомнить, был ли его путь в маленькую пещеру расчищенным или засыпанным обломками камней. Вспомнить не удалось, так что Ворон сделал еще несколько шагов и завернул за угол.
На потолке поперечного коридора виднелся слабый свет, проникающий сквозь извилистые трещины — следы извержения одного из Лордов Рока. Луч проделал немалый путь, чтобы добраться до такой глубины, и Ворон не мог понять, снаружи рассвет или уже середина дня. Как бы то ни было, он догадался, что забрался гораздо дальше на восток, чем предполагал, и теперь находится в нескольких милях от Убийственного ущелья.
Малышка резво взлетела вверх, и не успел Ворон ее задержать, как драконица устремилась вперед, к свету. На мгновение, провожая взглядом чешуйчатое тельце, вор до
«Скатертью дорога», — мысленно пробормотал он.
Он найдет выход — или погибнет.
Из коридора впереди доносился какой-то запах. Ворон замер и принюхался — сосновый факел. Вор обнажил меч и осторожно, пока глаза не привыкли к полумраку, двинулся туда. Неподалеку от источника света он внимательно осмотрел стены и потолок. Никаких следов дракона, никаких мелькающих теней. Освещение было настолько слабым, что предметы не отбрасывали тени. Капак Дерзак украл у него сокровище, ограбленный вор не мог оставить это без возмездия.
Он опять превратился в охотника, и его добычей должны были стать дракониды.
Заходящее солнце засияло на горных склонах, в пустыне внизу появились красные блики. Широкие крылья Инферно ярко заблестели. Горе и гнев заставляли ее двигаться вперед, они придавали сил уставшим крыльям, они обостряли зрение. Драконица без устали продолжала поиски входа в пещеры, ведь запах последнего из ее детенышей оставался с ней, отчетливый и зовущий, словно она только что его вдохнула. А примесь человеческого запаха и воспоминания о разоренном гнезде действовали как звук боевой трубы и заставляли торопиться.
А когда она, наконец, отыскала то, что требовалось, холодная кровь рептилии вскипела и стала горячей.
Словно гигантская разинутая пасть, замаячил вдали высокий вход в Храм Луэркхизис, древнее сооружение, давно знакомое всем драконам еще с тех времен, когда была жива их Богиня. Ветер настойчивым призывом засвистел в широких крыльях.
Инферно покинула усыпанное звездами небо; ее глаза горели яростью, а сквозь сжатые зубы вырывались языки пламени. Сложив крылья, она тяжело опустилась на край потухшего вулкана, но не сразу вошла в Храм. На склоне горы, над самым входом, драконица отыскала широкий каменный выступ и уселась ждать.
Запах человека присутствовал в разоренном гнезде, но здесь его не было. Возможно, человек не имел ничего общего ни с драконидами, ни с похищением ее детеныша. Он мог просто наткнуться на драконидов, и те убили его. Инферно беспокойно дернула кончиком толстого хвоста. Мелкие язычки огня вылетели за край выступа. Внизу было почти темно, но запах драконидов ощущался так сильно, что Инферно не сомневалась: один или два человекоящера постоянно посещали Храм. Здесь все пропахло этими выродками.
Инферно поудобнее устроилась на каменной полке. Не стоит врываться в Храм и отыскивать дорогу в туннелях, куда ее массивное тело может и не поместиться. Дракониды вошли здесь и скоро должны выйти; розовый закат ярко блестел на сложенных в кучи доспехах, длинных мечах и острых наконечниках секир. Все это ценное имущество было захвачено в сражениях, нередко спровоцированных самими драконидами. Были здесь и довольно красивые вещи, но в мире, где больше всего ценятся сталь и оружие, драгоценности мало что значили. Ожерелья искрились рубинами, сапфирами, изумрудами и янтарем — но они были сняты с несчастных жертв, на которых на горных тропинках дракониды устраивали засады ради стали.