Драконы зимней ночи
Шрифт:
Единственное событие, отчетливо запомнившееся Полуэльфу, произошло на вторую ночь бегства. Они сидели в сырой, неприютной пещере у крохотного костерка, и Танис рассказывал друзьям об открытии, которое сделал кендер в тарсийской библиотеке. При упоминании о «драконьих глазах» у Рейстлина заблестели глаза, а худое лицо словно бы озарилось каким-то внутренним светом.
— «Драконьи глаза»? — переспросил он негромко.
— Я так и думал, что ты, верно, слышал о них, — сказал Танис. — Что хоть это такое?
Рейстлин ответил не сразу. Тщедушный маг лежал у самого огня, кутаясь в два плаща — свой и брата, — и тем не менее так и трясся от холода. Золотые глаза его были устремлены на Эльхану — та сидела несколько поодаль от них, как бы соглашаясь разделить с ними кров, но не беседу. Тем не менее, магу показалось, будто она слегка повернула голову, прислушиваясь.
— Ты говоришь, одно Око хранится в Сильванести, — сказал он Танису. — Мне кажется, здесь есть та, кто расскажет обо всем гораздо лучше меня…
— Я знаю немногое, — Эльхана обратила бледный лик к огню. — Мы хранили его как реликвию прошлого, скорее как некий любопытный предмет, не более. Кто же мог предвидеть, что люди вновь пробудят спящее зло и на Кринне появятся драконы?
Рейстлин не успел ответить — Речной Ветер гневно вмешался:
— Сперва докажи, что это сделали именно люди!
Эльхана устремила на жителя Равнин негодующий взгляд, но промолчала: спорить с варваром было ниже ее достоинства. Танис вздохнул. Речной Ветер недолюбливал эльфов. Немало минуло дней, прежде чем он стал доверять Танису. Еще больше времени потребовалось ему, чтобы освоиться с Лораной и Гилтанасом. И когда варвар готов был вот-вот избавиться от унаследованных предрассудков — откуда ни возьмись появляется Эльхана и своими встречными предрассудками портит все дело.
— Ладно, — сказал Танис. — Расскажи, Рейстлин, что тебе известно о «драконьих глазах».
— Мое питье, Карамон, — приказал маг. Карамон немедленно поставил перед братом кружку кипятка. Приподнявшись на локте, Рейстлин бросил в горячую воду щепоть сухих листьев. Странный, едкий запах наполнил маленькую пещеру. Морщась, Рейстлин отхлебнул горького зелья и начал свой рассказ.
— В Век Мечтаний, когда члены моего Ордена пользовались уважением и почетом по всему Кринну, Башен Высшего Волшебства было пять… — Голос мага дрогнул: упоминание о Башнях вновь пробудило мучительные воспоминания. Карамон хмуро смотрел в каменный пол, и Танис, от которого не укрылась тень, опустившаяся на близнецов, в который раз спросил себя, что же могло произойти в той Башне такого, чтобы столь сильно переменить жизни обоих. Он знал, что разузнавать бесполезно. Обоим было запрещено говорить.
Помолчав немного, Рейстлин глубоко вздохнул и продолжал:
— Когда началась Вторая война с драконами, высшие посвященные моего Ордена собрались в величайшей из Башен — в той, что в городе Палантасе — и там создали «драконьи глаза».
Тут его взгляд устремился в пространство, он замолчал, а когда заговорил вновь, Танису показалось, что маг пересказывал то, чему сам был свидетелем. Изменился даже его голос, сделавшись низким и звучным. И он более не кашлял. Карамон взирал на брата в немом изумлении.
— Первыми, как только взошла серебряная Солинари, в верхнюю комнату Башни вошли носители Белых Одежд. Затем, обливаясь кровью, взошла алая Лунитари, и в покой вступили носители Алых Одежд. И наконец, когда способные увидеть различили Нутари — черный диск, провал тьмы между звезд, — в комнату вошли носители Черных Одежд… Воистину странен был тот исторический миг, когда все междоусобные распри различных ветвей Ордена на время забылись. Подобному суждено было повториться лишь однажды — во дни Проигранных Битв, но тогда этого невозможно было предугадать. Мы знали только необходимо уничтожить величайшее Зло — и этого нам было довольно. Ибо мы наконец поняли, что Зло вознамерилось покончить вообще со всей магией Кринна, дабы никто не мог противостоять его ворожбе. Иные среди Черных Одежд, пожалуй, и встали бы на сторону столь могущественной силы… — Танис видел, каким огнем горели глаза Рейстлина, — …если бы вскоре не поняли, что станут не повелителями, а всего лишь рабами. И тогда были созданы «драконьи глаза», в ночь, когда все три луны стояли в зените…
— ТРИ луны?.. — тихо переспросил Танис, но Рейстлин не услышал вопроса.
— В ту ночь совершались великие подвиги волшебства, — продолжал он все тем же чужим голосом. — И такова была мощь произносимых заклятий, что многие не выдерживали их и валились без сил, опустошенные и телом, и духом. Но к утру на своих пьедесталах лежали пять «глаз дракона», лучащихся светом, клубящихся тенями. Все они, кроме одного, были с величайшими предосторожностями унесены из Палантаса — по одному в каждую Башню. Они-то и помогли избавить мир от Владычицы Тьмы…
Лихорадочный блеск погас в глазах Рейстлина. Он умолк, ссутулился и забился в жестоком приступе кашля. Друзья молча смотрели на него, никак не решаясь заговорить.
Наконец Танис подал голос:
— Как ты сказал? Три луны?..
Рейстлин поднял глаза и безразлично посмотрел на него.
— Три луны?.. — прошептал он. — Не знаю я ничего про три луны. О чем вообще мы разговаривали?..
— О «драконьих глазах». Ты нам рассказывал, как они были созданы. Но откуда ты… — Танис осекся, видя, что маг без сил укладывается на свою тоненькую подстилку.
— Ничего я тебе не рассказывал, — буркнул он раздраженно. — Что ты несешь?
Танис переглянулся с остальными, и Речной Ветер отрицательно покачал головой, а Карамон прикусил губу и отвернулся, пытаясь скрыть охватившее его беспокойство.
— Мы говорили о «глазах дракона», — сказала Золотая Луна. — Ты собирался поведать нам, что тебе о них известно.
Рейстлин вытер окровавленные губы.
— Мне известно немногое, — повторил он, утомленно пожимая плечами. — Только то, что «глаза» были созданы общими усилиями величайших волшебников. И, соответственно, лишь величайшие маги способны ими пользоваться. Если же Оком вздумает повелевать новичок, ему грозит страшная опасность… Вот, пожалуй, и все. Весь свод знаний о «глазах драконов» пропал во дни Проигранных Битв. Говорят, два Ока погибли вместе со своими Башнями Высшего Волшебства — вернее, были уничтожены магами, не желавшими, чтобы ими завладела чернь. Когда же умерли последние хранители трех остальных, их след затерялся…
Рейстлин говорил все тише и тише. Наконец, совершенно лишившись сил, он откинулся на свое ложе и сразу уснул.
— Проигранные Битвы, три луны и этот странный голос… — пробормотал Танис. — Что к чему, непонятно!
— А я не верю ни в одно, ни в другое, ни в третье! — сурово заявил Речной Ветер. И принялся расстилать меховые постели — Золотой Луны и свою.
Танис собирался уже последовать его примеру, но заметил, что Эльхана выбралась из потемок и остановилась над спящим магом, взволнованно заламывая пальцы.