Драконья гавань
Шрифт:
— Ну, по-моему, я уже все тебе рассказал.
Рапскаль снова вскочил с места. Теперь он смотрел на подножье холма, где прогуливались остальные хранители и исследовали каменные руины города. Сотни фундаментов были рассеяны по этому берегу. Несколько строений остались стоять, предоставляя им укрытие на ночь. Лефтрин поднялся на холм, нашел уцелевшую пастушью хижину и объявил, что она полностью им подходит. Элис охотно согласилась с капитаном. Первый раз за все время пути они смогли по-настоящему уединиться. Вечером Лефтрин развел огонь в древнем очаге и обнаружил, что тяга в трубе, когда он убрал из нее старое птичье гнездо, сделалась просто отличной. Золотистый свет залил единственную комнату домика. Они
Элис усилием воли заставила себя сосредоточиться на текущем занятии. На исцарапанной переносной конторке лежали последние четыре листа хорошей бумаги.
— На самом деле, ты ничего толком не рассказал мне, Рапскаль.
Он вздохнул, пожав узкими плечами. Улыбнулся Элис, и белые зубы странно сверкнули на лице, покрытом красной чешуей.
— Ладно. Вот как все было. Я разговаривал с Татсом, а он страшно на меня злился, потому что я сказал Тимаре, что не прочь бы сделать с ней то, чему меня научила Джерд… А почему ты не пишешь?
— Потому что, хм… это не самое важное, — ответила Элис, и в ее голосе прозвучала прежняя удачнинская чопорность, а лицо зарделось.
— А, значит, что было после. После того, как ударила волна. И меня ею смыло.
— Да.
— Ну, я попытался плыть, почувствовал, что Хеби где-то рядом, и позвал ее, и она меня нашла. Какое-то время мы плыли вместе. Потом мимо пронесло просто огромную кучу дерева. Может, это были остатки нашего костра, не знаю. Но она врезалась в нас, и мы вроде как в ней запутались. То есть нет. Я-то залез наверх, а вот Хеби запуталась. Она не тонула, но и высвободиться не могла. Поэтому я сказал ей: «Не дергайся, давай просто прокатимся на ней». И мы поплыли дальше, и плыли так всю ночь, а на следующее утро поняли, что нас вынесло на середину реки, и даже берегов не видно. Я подумал, что до суши нам не доплыть, поэтому решил так и сидеть на нашем плавнике, пока не покажется берег. И нам обоим пришлось несладко, потому что Хеби застряла, а течение увлекало нас все дальше и дальше. И не было ни еды, ни воды.
— И сколько это продолжалось?
— Не помню. Но явно больше двух дней.
Когти у Рапскаля были черными. Он поскреб ими подбородок, поежился от наслаждения и снова утихомирился.
— Но в конце концов река вынесла нас к большому заливному лугу. Должно быть, это был не тот берег, вдоль которого мы шли за «Смоляным», потому что местность оказалась совершенно незнакомой. И река была не с той стороны от нас, если ты понимаешь, о чем я. Так вот, там я помог Хеби выпутаться, и мы выбрались на сушу. И у нас не осталось почти ничего, кроме трута с огнивом, потому что я всегда носил их в этом кармашке. Видишь?
— Ясно, — отозвалась Элис.
Ее перо летало по бумаге, но она все равно подняла голову, чтобы взглянуть на мешочек, который он носил на шее.
— Так что я развел костер, чтобы согреть мою драконицу, и стал ждать, вдруг его кто-нибудь заметит и найдет нас. Но никто не пришел. Зато на лугу было полным-полно еды. Там паслись эти животные, то ли козы, то ли овцы — мне о них еще отец рассказывал. Во всяком случае, не речные свиньи и не олени. Бегали они не очень быстро и поначалу вообще нас не боялись. Но на второй-третий день испугались, поскольку поняли, что Хеби нравится убивать их и есть. Вот мы и питались ими, а потом, под деревьями, нашли занятное место. Там была такая площадка, которая нагревалась, а Хеби знала,
— Верно. Я часто смотрела, как ты учишь ее летать.
— Да. Так вот, крылья у нее становились больше и сильнее, и однажды она взлетела, совсем невысоко. Но на следующий день она пролетела чуть больше, потом еще больше. Правда, тогда она еще не могла летать подолгу, не целый день. Но уже достаточно долго, чтобы совсем хорошо охотиться. И моя девочка хотела тогда только охотиться, есть и спать на теплой площадке, а потом снова охотиться и спать еще, и она становилась все крупнее и сильнее.
Рапскаль покачал головой, снисходительно улыбаясь. Затем снова вскочил с места, с тоской оглядывая берег. Несколько хранителей и драконов с криками и смехом плескались в воде. Татс привел Фенте на берег и, похоже, оттирал песком ее чешую. Драконица так и млела от удовольствия. Элис посмотрела на непросохшие буквы. Она посыпала бумагу песком, чтобы высушить чернила, выждала миг и стряхнула его. Приготовила следующий лист.
— А потом?
Рапскаль пробежался взад-вперед, нетерпеливый, словно рвущийся с поводка пес.
— Ну, понимаешь, она ела, спала и росла. Но нам обоим стало одиноко, и однажды Хеби сказала: «Давай полетим в Кельсингру». А я спросил: «Ты сможешь ее найти?» — и она ответила, что, наверное, сможет. Тогда я спросил: «А ты сможешь лететь так далеко?» — и она ответила, что, наверное, сможет, если только приземляться на ночь и отдыхать. И не садиться на реку, потому что она точно не сумеет взлететь с воды, а после того, как она в тот раз застряла, она ненавидит воду. Так что я сказал: «Ладно, тогда полетели», и мы полетели. И мы нашли Кельсингру, но тут никого не было. Я страшно расстроился, подумав, что, должно быть, все вы погибли, но Хеби сказала: «Нет, я чувствую других драконов, только они меня не слышат». Так что мы начали каждый день летать по округе, смотреть и звать. И затем однажды мы услышали, как трубят драконы, как будто начинается большая драка. И мы спустились и выяснили, что это всего лишь Синтара расшумелась. Зато мы нашли там вас и сказали идти сюда, и вот мы все здесь.
Рапскаль молчал, пока перо Элис не замерло.
— Ну что? — нетерпеливо спросил он. — Уже все? Теперь потомки все узнают.
— Узнают, Рапскаль. И ваши с Хеби имена будут помнить многие поколения.
Похоже, ее слова наконец заставили его замереть. Он взглянул на Элис и заулыбался.
— Это хорошо. Просто чудно. Хеби это понравится. Поначалу она сомневалась насчет своего имени. Может, мне стоило придумать что-нибудь длиннее, величественнее, но я никогда прежде не называл драконов, — пояснил он и дернул одним плечом. — Она уже привыкла. И теперь ей нравится ее имя.
— Что ж, многие отныне будут помнить Хеби как драконицу, вернувшую нам Кельсингру и ее историю, — заверила его Элис и снова поглядела на сверкающий город по ту сторону стремительно несущегося потока. — Какое же мучение — видеть ее и не иметь возможности добраться туда. Не могу дождаться того дня, когда пройдусь по этим улицам, войду в дома, увижу, что ждет нас там. Я отваживаюсь надеяться на городские хроники, свитки, может, даже библиотеку…
— На самом деле, там почти ничего нет, — пожав плечами, отмел ее мечтания Рапскаль. — Почти все дерево сгнило. Там, где я спал, не было ни свитков, ни книг. Мы с Хеби пару дней там бродили. Просто пустой город.