Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны
Шрифт:
– Да если б я был лазутчик, я б лазил по закоулкам в обход наших доблестных гвардейцев!! Я б таился во мраке и записывал секретным шифром сколько… этих… подвод с военными грузами отправлено из столицы к рубежам!! Я б… это… навербовал себе агентов!..
И тут мне в голову пришел совершенно гениальный довод:
– Я б уже давно купил этого твоего… Безтопыча… И не гулял бы по улицам города, а сидел бы в своей… конспиративной квартире в полной безопасности, а твой… Безбровыч ежеминутно докладывал бы мне,
– Да что бы я!! Да никогда!! – Подал возмущенный голос униформист.
– Да?.. – Я повернулся к нему.
Толстяк повернулся ко мне боком, выпрямился, выпятил грудь и… вроде бы незаметно косил глазом в мою сторону.
Сунул я руку в карман, достал одну монетку, показал ее толстяку – грудь у него сразу опала, и он мгновенно в мою сторону «фасом» развернулся. Ну, я, ласково так, и говорю ему:
– А скажи-ка мне, друг Безвнукич, когда у вашего драгоценного сотника запой начался?..
Толстяк совсем растерялся, попытался было взглянуть на свое начальство, да монетка никак его глаз отпустить не хотела. Тогда, не сводя с нее глаз, он покашлял, прочищая горло, вздохнул пару раз и тоненько просипел:
– Ну… так… это… господин сотник… это ж не того… не военная тайна!.. – И сглотнув, быстро выпалил, не давая сотнику вмешаться в разговор. – Шестой день сегодня!!
В комнате повисла тишина, в которой лирической музыкой прозвучало отчетливое бульканье – сотник снова наполнял свой кубок моей отравой.
Ухватив бокал за ножку, он сосредоточенно приподнял его, но вдруг остановил свое движение и скосил глаз в мою сторону:
– Наливай!..
Понял я его с полуслова! Подняв первый попавшийся кувшин, в котором что-то плескалось, я выбрал кружку почище и плеснул туда мутноватой жидкости. Как только я ухватил кружку за ручку, парень поднял повыше свой кубок, словно приветствуя меня, и проговорил заплетающимся языком:
– Твое здоровье, лазутчик!
Выпили… пожевали, что попалось под руку. Я еще раз оглядел стол и понял, что за шесть дней запоя сотник, пожалуй, не убирал на столе – выпивки оставалось на раз понюхать, и с объедков сдернуть уже было нечего.
Я повернулся к толстяку и сурово посмотрел на него. А он продолжал лупиться на монетку, зажатую у меня меж пальцев.
– Так!.. – Жестко проговорил я и спрятал монетку в кулаке. Толстяк-униформист наконец-то смог взглянуть на меня, и я увидел в его глазах всю тоску мира!.. Но она меня не тронула.
– Слушай… ефрейтор… – проговорил я тоном настоящего старшего лейтенанта, – возьмешь двух ребят и смотаешься в ближайший… как они тут у вас называются?.. трактир! Принесете выпивки, кувшинчиков пять-шесть, и пожрать – мяса, там, рыбки, капустки!.. И поменяете здесь посуду! Понял?!
– Э-э-э… ну… – протянул униформист, на что я протянул ему кулак и разжал пальцы.
– Если уложитесь в пять минут, сдачу оставите себе!
Монетка моя исчезла вместе с толстым униформистом, и почти сразу же я услышал ленивый голос сотника:
– Слышь, террорист, а ты оказывается, богач!..
– Да нет, – пожал я в ответ плечами, – так, шальная денежка залетела, так что ж ее с хорошим человеком не пропить?!
– Ну что ж, – индифферентно согласился сотник, – пропить, так пропить…
Новопроизведенный ефрейтор точно уложился в отведенное время – через пять минут стол сиял чистой посудой, на нем красовались наполненные кувшины и миски с закуской, а ребята в мундирах вместе с ефрейтором быстренько исчезли за плотно закрывшейся дверью.
– Ну вот, – удовлетворенно проговорил я, – теперь можно продолжить разговор.
Наполнив свою кружку из первого кувшинчика, я потянулся к посуде сотника, но тот отодвинул мою руку и приподнял над столом подарок Пятецкого:
– Я сначала отраву допью…
И допил. В два приема прямо из кувшина! А уже затем мы начали пить принесенное «ефрейтором».
Минут двадцать мы поглощали слабоалкогольные напитки молча, а затем я, как бы между делом, поинтересовался:
– У тебя это как, плановый, спонтанный или по случаю?..
– Чего?! – не понял сотник.
Я молча постучал ногтем по боку кувшина.
– А-а-а… – пронимающее протянул сотник, – по случаю…
Он покачал опущенной головой и вздохнул:
– Прошла любовь, цветы завяли…
Я глубокомысленно покивал головой и закончил начатую фразу:
– И скисла водочка в бокале!..
Сотник поднял голову, посмотрел на меня мутным глазом и без всякого интереса… поинтересовался:
– Чего скисло?..
– Водочка… ну… живая вода по-вашему!
– Да… – с неожиданной мечтательностью протянул сотник, – живой водички сейчас не помешало бы!.. Только где ж ее взять?!
Мы хлопнули еще по кружечке бражки, и я продолжил разговор:
– Есть у меня дружок… Володька Сорокин, так вот он живую воду может сотворить и из простой воды… Нет, я тоже могу эту… э-э-э… пойлу… в живую воду переделать, только мне для этого большая подготовка нужна!
– А этот… твой… Сорокин… он что, без подготовки может?.. – С проклюнувшимся интересом к жизни полюбопытствовал сотник и даже приподнялся со своего кресла.
– Сорока-то!.. – Довольно хмыкнул я. – Да он просто вот так поводит руками… – я показал над кувшином, как Володька водит ладонями, – и все! Откуда что берется – куда что девается! Талант! Большой талант!
– Колдун, значит! – Глубокомысленно подчеркнул сотник и кивнул. – И где он сейчас?!
– Кто?! – Переспросил я, нацеживая очередную кружечку.