Драма в Индии
Шрифт:
Тут мы поняли все.
Куреб, измученный жаждой во время поисков, выпил напиток и подвергся влиянию его действия. Тогда солдаты Типо-Руно, усердно следившие за домом портного, явились туда, и Куреб выдал им тайну.
— Если Типо-Руно не уехал из Индии, — сказал мне Надир, — то дело наше не проиграно, он нам возвратит все богатство раджи Османи. Теперь жизнь твоя, — прибавил он, — находится в опасности, и потому мне нельзя покидать тебя. Сейчас ты ступай ко мне и жди меня, а я пойду разыскивать Типо-Руно.
Он дал мне половину соверена, который
Я гостил у Надира два дня, о нем не было ни слуху ни Духу.
Я начал уже тревожиться, как вдруг в спальне отворилась дверь, и в ней показался Надир.
— Я нашел сокровища и ребенка, но придется завоевывать и то и другое. Теперь пойдем, — прибавил он.
И мы отправились через потайной выход.
— Я пришел сюда скрытно от прислуги, — сказал Надир, — потому что не успел преобразиться в сэра Артура Гольдери.
Когда мы вышли, между нами началось совещание.
— Типо уезжает завтра, — сказал Надир, — на военном корабле, в трюме которого устроено двойное дно.
После нескольких минут совещания мы отправились к тому шультри, в котором Надир обыкновенно переодевался, и там я переоделся в малайского матроса.
Малайцы слывут превосходными знатоками морского дела.
Преобразившись в малайского матроса, я спустился в общий зал, но, к моему удивлению, я не нашел там Надира, как вдруг какой-то малаец подошел ко мне и спросил: «Не узнаешь меня?» Это был Надир.
— Тебя удивляет, к чему мы переоделись малайскими матросами, — сейчас узнаешь. Экипаж брига, на котором собирается плыть Типо, находится не в полном составе. Капитан корабля, старый, англичанин, не пренебрегает и малайцами, ибо они берут меньшую плату и лучше знают своё дело, чем индийцы. Все матросы, которые здесь находятся, преданы мне душой и телом.
Не успел я еще обо всем расспросить Надира, как в шультри вошел капитан английского брига — Джон Гэппер.
Увидев матросов-малайцев, он стал нанимать нас, но только не всех, — я и Надир были наняты и еще двое.
Надиру, видимо, это не понравилось, ибо четыре человека против двенадцати мало, но мы все-таки согласились. Вечером мы были уже на судне.
Джон Гэппер, капитан нашего корабля, который носил название «Вест-Индия», отплыл в шесть часов вечера. После нескольких часов мне удалось увидеть Надира. Он сообщил мне, что за нами плывет джонка, в которой сидят десять переодетых в китайцев его товарищей и которые по первому сигналу бросятся на корабль.
Типо-Руно превратился опять в майора, сэра Эдуарда Линтона, и начал разговаривать с капитаном на английском языке, будучи уверен, что никто не понимает его. Из разговора мы узнали, что капитан знает, что вместо риса он везет сокровища.
На другой день вечером нас настигла буря. Джонка была уже видна с корабля. Во время бури мы потеряли трех матросов, один из погибших был малаец.
В продолжение ночи джонка успела нас обогнать и шла против нас, к великому огорчению нашего капитана. С джонки спустили четыре лодки, в каждой из них было по восемь человек. Одна из них пошла вправо, другая влево, третья прямо на нас, а четвертая осталась на месте.
— Их не так много, как я думал, — сказал капитан.—
Посмотрим.
Капитан раздал экипажу оружие, зарядил пушки и стал ждать приближения лодок.
— Я думаю потопить вот эту, — проговорил капитан и навел пушку на лодку, которая шла прямо на нас, но картечь не попала в цель.
Раздались еще выстрелы, которые ранили нескольких мнимых китайцев, но через несколько минут остальные китайцы были уже на корабле, и началась кровопролитная схватка.
— Все потеряно, — вскрикнул вдруг Надир, который не принимал в битве участия.
Оказалось, что к нам приближался паровой фрегат, с которого уже раздавались выстрелы.
Типо-Руно сидел в каюте, решив дешево не расставаться с жизнью.
Битва была так ожесточенна, что никто, исключая Надира, не заметил приближения фрегата.
Только на джонке заметили его и старались скрыться.
— Спасены! — вскричал вдруг Джон Гэппер, у которого струилась кровь по лицу и телу.
Вдруг, среди общего хаоса, раздался приказ на каком-то мистическом языке, по которому все индийцы бросились в воду и вплавь достигли своих пирог.
Около двенадцати человек индийцев лежали на полу ранеными, вперемешку с англичанами.
Когда фрегат подошел к нам, лодки были уже далеко.
Из двадцати матросов английского брига осталось в живых только десять, в том числе Надир и я. Капитан судна был тяжело ранен, и место его занял подшкипер. Подшкипер был моего роста, он ходил всегда в дождевике и голову накрывал капюшоном.
Из наших на корабле остались: я, Надир и индиец Синги.
Ночью, когда все спали, я отправился с Синги в каюту подшкипера и, ухватив его за горло, запретил ему кричать.
Затем я, вымыв лицо и переодевшись в его костюм, хотел отправиться на палубу, оставив Синги караулить подшкипера, но я боялся, что подшкипер будет кричать, и Синги убьет его. Я дал клятву не проливать чужой крови. Я сначала хотел его уговорить, но он не соглашался. Тогда я бросил его в воду, будучи уверен, что корабль догнать он не сможет, а берега достигнет наверняка, затем я спустил Синги в вощу. Он должен был предупредить индийцев, что корабль сядет на мель и разобьется и чтобы они прибыли к нам на помощь.
Что же касается человека, упавшего в море, то все думали, что это я.
Я же принял команду кораблем и поставил Надира на руле, прежний же рулевой отправился спокойно спать. Мы с Надиром были полными хозяевами на корабле.
Через два часа мы увидели огонь, который был условным сигналом Синги.
Мы направились к огню. Теперь беспокоила меня только мысль о ребенке, который спал в каюте вместе с Типо-Руно.
Нам до мели оставалось только несколько часов. В это время вышел Типо-Руно и, подойдя ко мне, стал закуривать сигару.