Драмы и комедии

Гецадзе Акакий Исмаилович

Слышится гул самолета.

Опускается занавес — разрушенная бомбами, пробитая снарядами стена.

Входит М и р и а н и пишет на стене углем: «Новороссийск. Декабрь, 1941». М и р и а н уходит.

Стена поднимается. Вновь видна дорога. На небе зажглось большое солнце, окруженное тучами. В глубине сцены появляются с о л д а т ы и с любопытством оглядываются вокруг. Приостанавливаются. У А м и р а н а на плече вместе с винтовкой висит пандури.

М и р

и а н (увидел в стороне кого-то и нерешительно окликнул). Диана! Диана! Нет, вроде не она.

Э м з а р. Кто это — Диана?

М и р и а н. Диана? Эх!.. Если бы меня спросили, что такое любовь, я бы ответил: все люди — дети любви. Человек рождается от любви и живет ради нее. С тех пор как себя помню, я всегда кого-нибудь любил. В первом классе рядом со мной посадили девочку с веснушками. Домой я прибежал радостный и еще от ворот крикнул тете: «Тетя, сегодня в школе я нашел себе любовницу!» Тетя расхохоталась: «Что же ты не привел ее к нам в дом?» «Я приглашал, она отказалась», — ответил я. Тогда любовница нужна была мне, чтобы с ней играть в мячик. Другой любви я еще не знал. Вскоре мою веснушчатую подругу перевели в соседний класс. Повесть о моей первой любви на этом закончилась. Потом ко мне подсадили чернявую девчонку, которая всегда была надутая и меня вообще не замечала. Я и в нее влюбился. В десятом классе в нашей школе появилась девочка в матроске — Диана. Она приехала с родителями из города. Со мной стало твориться что-то невообразимое. Я смотрел в книгу, а видел ее глаза… И я понял, что ко мне пришла совсем другая любовь… Что называется, настоящая. Но я так и не решился ни разу заговорить с Дианой. Закончив школу, она уехала из нашего района. Рассказывали — вышла замуж…

Где-то стреляют.

Н и к о. Вот тебе и Новороссийск!

С е р г о. Боишься, Нико-джан?

Н и к о. Я не за себя волнуюсь, мне что… Но у меня пятеро детей, пятеро: одна девочка и четыре мальчика, мал мала меньше! Старшему тринадцать лет, а младшему год и девять месяцев. (Показывает фотографию.)

Шио что-то записал в блокнот. Солдаты запевают боевую песню. На дороге появляется с т а р ш и н а В а ж а.

В а ж а. Ну-ка, ребята, приведите себя в порядок! Сейчас придет капитан, вас перераспределят. Кто у вас запевала?

Э м з а р (вытянулся в струнку). Я.

В а ж а. А ну-ка, спой!

Эмзар запевает.

(Начинает подпевать ему.) Молодец! Так пойдем, поможешь мне сгрузить ящики.

Э м з а р. Вот тебе и на! Зачем тогда заставил меня петь?

В а ж а. Потом и в хор запишу! Вновь прибывшие, перестаньте курить, уже темнеет! Почти каждый день город бомбят. (Мириану.) Ты старший группы? Надо следить за людьми! (Эмзару.) Соловей, пошли!

Уходят.

М и р и а н. Гасите ребята!

Все погасили курево, кроме Валико. Мириан подошел к нему и прикладом винтовки ударил о землю, намекнул без слов, — гаси, мол. Валико хладнокровно сдвинул шапку на лоб и пустил дым Мириану прямо в лицо.

Мириан вновь спокойно стукнул прикладом о землю.

В а л и к о (бросает курево и затаптывает). Тебе-то что, ты не куришь. Теперь даже горечь эту нельзя курить, когда захочется. (Достает из кармана свирель-саламури и начинает играть.)

А м и р а н (взял пандури, подошел к Савле и крикнул ему в ухо). Бух!

Савле испугался. Амиран засмеялся, начал играть на пандури.

С а в л е. Мириан, сейчас нас перераспределят, будь другом, не бросай меня. Куда тебя зачислят, туда и меня запиши! Не оставляй меня с этими баламутами. Ты ученый, я на тебя надеюсь.

М и р и а н. Будь спокоен, дорогой Савле, пока я жив…

С а в л е. Силенка-то у меня есть! Во!

А м и р а н. Сила есть, ума не надо, понял?

С а в л е (добродушно улыбаясь). Сейчас как дам, своих не узнаешь!

С е р г о. Эй, Нико, чем это у тебя вещмешок набит?

Н и к о. Ты что… сам, что ли, не знаешь?..

С е р г о. Откуда ж мне знать?

Н и к о. Гороховый концентрат и сухари!..

С е р г о. Запас на целый год? Смотри не надорвись.

Н и к о. А мне охота таскать, какое твое дело? И в спину пуля не попадет! Это у меня вместо брони, понял?

С е р г о. Ты бы еще глыбу взвалил на себя, тогда бы и бомбы тебе были нипочем.

Э м з а р (входя). Ребята, я видел немца! Море его выбросило. Разбух, как бурдюк.

С а в л е (хватается за винтовку). Он с ружьем?

Э м з а р. Да, на плече ружье, а за спиной — гаубица.

С а в л е. Правда?!

Э м з а р. Эх ты, соображай! Этого немца, наверно, в Крыму убили, что же он, до сих пор плавает с ружьем?

С а в л е. Говорят, у немцев тысяча хитростей.

А м и р а н. Да, говорят, в Крыму жуткая заваруха.

Ш а л в а (Эмзару). А он точно мертвый? Как бы фрицы не устроили нам ловушку!

Э м з а р. Пойди проверь, он еще там. Никуда не убежал.

М и р и а н уходит, остальные глядят ему вслед.

Ребята, смотрите, к нам девушка идет! (Запевает песню.)

Все подтягивают. Вдруг завыла сирена. Загрохотали зенитки. Солдаты разбегаются в разные стороны и ложатся где попало. Нико взваливает на плечи свой мешок и мечется из стороны в сторону. Почти одновременно на сцену вбегают М и р и а н и М а й я. Ложатся рядом. У Майи санитарная сумка через плечо. Где-то разорвалась бомба. Наступила тишина.

М а й я (встает и отряхивается). Вставай, боец, все улетели.

М и р и а н (взглянул на Майю и от удивления замер). Диана?!

М а й я. Я не Диана, ты ошибся. Ребята! Это вы вновь прибывшие?

В а л и к о. Извини, как тебя зовут, девушка?

М а й я. Майя… Майя Канделаки.

М и р и а н. Ты из деревни, где церковь Святого Николая?

М а й я. Нет. Я из Мцхеты, где храм Светицховели. Канделаки повсюду зажигали свечи в церквах. Отсюда и наша фамилия. (Протягивает Савле индивидуальный пакет.)