Драмы и комедии
Шрифт:
Ф и л и м о н о в. Неделя, как открылась. Освятили, как говорится.
М а т ю ш е в. Райисполком разрешил перенос кладбища. Оно находилось в зоне будущего затопления. А они… гм… вместе с кладбищем и церковь перенесли.
Ф и л и м о н о в. В решении райисполкома сказано прямо: «Разрешается перенести кладбище со всеми постройками». А на старом кладбище самой главной постройкой была церковь. Ее и перенесли.
М а р и я. Вот это — старая церковь?! По бревнам еще смола течет.
Ф и л и м о н о в. Старая была совсем ветхой, гнилушки, архитектурной
М а р и я. И стройматериалы нашлись?! А давайте-ка зайдем в церковь, ведь сегодня праздник, вознесенье.
Ф и л и м о н о в. Я, к вашему сведению, атеист.
М а р и я. Так-то ваш атеизм выражается!
Ф и л и м о н о в. Скажите, хоть что-то русское должно быть на русской земле?..
М а р и я. Если русское, то разве обязательно церковь?
Ф и л и м о н о в. Да что же еще, что?! Ребятишки в школе по-английски шпикают. В клубе западные танцы — твисты. Лекции — про всякие другие страны… А где же — русское, наше исконное?! Хоть церковь вот стоит, отовсюду видать!
М а р и я. Стало быть, другие народы по старинке должны свои села и города обозначать мечетями и костелами?..
Ф и л и м о н о в. Мне все эти другие народы уже вот где, под самой завязкой сидят!
М а р и я. А если и они так скажут? Каждый народ. Обособится и на других — ноль внимания?
Ф и л и м о н о в. Мы не маленькие. Россия! Сами проживем.
М а р и я. Вот она куда, ваша церквушечка-то, смотрит! (Матюшеву.) Виктор Николаевич, зайдемте?
М а т ю ш е в. Принципиально не хочу. (Уходит.)
М а р и я (с глубочайшей тревогой обращается к большой аудитории). Товарищи, партийный актив района, я хочу поделиться с вами… Вошла я в церковь. Богослужение — в самом разгаре. Поет хор на клиросе. Слушаю, всматриваюсь в лица тех, кто опустился на колени и молится. Молодые есть, молодые, вот что самое обидное!..
Я выхожу из церкви и вижу: по ступеням на церковную паперть поднимается молодая женщина-крестьянка и ведет мальчишку, еще только начинающего ходить. Мать бережно держит мальчика за ручки и говорит ему: «Вот… так… ножкой… еще, Сергунечка… То-о-оп! Теперь другой ножкой… То-о-оп! Еще ножкой… То-о-оп!»
Товарищи, это были первые шаги младенца… шаги человека!.. В стране победившего разума.
Строительную бригаду колхоза бросили на «ударный объект» — возводить церковь. А школа стоит разоренная… Любовь к родине, скажет Филимонов?.. Истинные патриоты никогда не тянули Россию к национальной ограниченности, шовинизму и мракобесию!
Расходится собрание партийного актива. С Марией прощаются знакомые строители, колхозники, городские работники.
— До свидания, Мария Сергеевна.
— Вы из Шаброва?
— Оттуда.
— Вы клуб когда пускаете?
— Строительных материалов
— Строительных материалов? — вспыхивает Мария.
— Все равно сделаем! Найдем, изыщем! — пятится от нее товарищ из Шаброва. — Изыщем, изыщем…
Л о п а р е в а (женщина с каштановой косой, обмотанной вокруг головы). Мария Сергеевна, — я из Юхони…
М а р и я. Из Юхони?! Слушаю вас.
Л о п а р е в а. Я — колхозница, Лопарева. Я и парторг.
М а р и я. Ах, значит, вас недавно избрали? После церкви?
Л о п а р е в а. После церкви! Совсем вот на днях.
М а р и я (ее глаза потеплели). Как вас зовут?
Л о п а р е в а. Катя.
М а р и я. Трудновато вам придется, Катя. Вокруг Филимонова лепятся всякие смекалистые мужички, вы их знаете лучше меня. Весь интерес жизни: набить брюхо, залить мозги водкой. Под пьяные песни и звон церковного колокола промчаться на мотоцикле, врезать соседу по физиономии, похвастаться дорогим костюмом… Смекалистые ваши мужички всех в кулаке держат, чтоб никто против них не пикнул. (С улыбкой.) Идеал Филимонова, этакий юхонский социализм!
Л о п а р е в а. Нам такой социализм не нужен, юхонский.
М а р и я. Значит, понимаете?
Л о п а р е в а. Я и хочу с вами посоветоваться… Менять надо председателя у нас.
М а р и я. А народ как? Пойдет на это?
Л о п а р е в а. Пойдет. Обиделись. Школа обветшала, вы же видели, клуба нет. И сам грубит.
М а р и я. Кого вместо Филимонова?
Л о п а р е в а. Агроном у нас с высшим образованием. Приехали бы к нам еще разочек, на собрание колхозников.
М а р и я. Да сами это собрание проведите!
Л о п а р е в а. Боюсь…
М а р и я. Чего боитесь?
Л о п а р е в а. Характера не хватает.
М а р и я. Характер — дело наживное. Вот попросите, может, Виктор Николаевич к вам съездит.
Л о п а р е в а. У нас надо решительно повести разговор…
М а р и я. А разве Виктор Николаевич нерешительный? Да он на фронте за «языком» ходил прямо в немецкие окопы, был начальником разведки. (Матюшеву.) Съездите?
М а т ю ш е в. Можно, конечно…
Л о п а р е в а. Ладно, уж попробую сама.
М а р и я. Денечка за два-три до собрания позвоните мне в райком. Ну! В добрый час.
Л о п а р е в а. До свидания. Ой, что будет!.. (Уходит.)
Расходятся л ю д и.
М а р и я (положила руку на плечо пожилого человека, Тархова, второго секретаря райкома партии). Вы удачно выступили, Александр Владимирович, тонко, с большой остротой и не обидно.
Т а р х о в. Очень уж вопрос горячий.
М а р и я. Вашу стенограмму чуточку развернуть — и получится хорошая статья для газеты.