Драмы и комедии
Шрифт:
Шум, хохот. Время, свободное от занятий.
М а д р ы к и н (к Татишвили). Князь, изобрази Туроверцева.
Еще несколько человек, в том числе Вережников и Бесавкин, дружно поддерживают просьбу: «Туроверцева, Туроверцева!»
Т а т и ш в и л и (плутовато улыбается). Карикатура на руководство? Скандал. (Он
Курсанты хохочут.
М а д р ы к и н. Кацо, как Миронецкий со своим напарником в город на прогулку выходит?!
Т а т и ш в и л и (выпрямляется, идет, поигрывая всем телом, и тут оке тяжело отдувается). «Миронецкий, не пожирай глазами немок»… «Мамочка, мы уже проходили опыление! А что сказал великий классик? Вот помру, но покажи красивую бабу, выпрыгну из гроба. Классику можно, а мне нельзя?!»
Снова хохот.
М а д р ы к и н. Шухер! Денщик шефа…
Все затихают. Проходит д е н щ и к Анберга.
Т а т и ш в и л и (проводив взглядом денщика). Великий Фридрих… (Идет, изображая денщика Анберга. Вразвалку, опуская и подымая плечи, будто месит тесто.)
Курсанты восторженно, затаив дыхание, наблюдают. Взрыв смеха: «Еще, еще!»
Татишвили повторяет свою игру, изображая денщика. Скрывается из виду.
Появляется Д о р м. Идет вслед за Татишвили. Их обоих не видно. Затем они возвращаются вместе.
Д о р м. Разыграл ты меня, Арчил!
Т а т и ш в и л и (смеясь). Томкин — смельчак! С денщиком начальника хотел поговорить, то по-мордовски, то по-немецки. Хурды-мурды! А на меня нарвался…
Д о р м. Я его всегда разыгрываю! Заметили, появляется точно в одно время, в двенадцать тридцать?.. Уже привык, не сердится! Разыграл ты меня, Арчил, разыграл! (Уходит.)
М и р о н е ц к и й (пьет из горлышка бутылки, рассматривает этикетку). Коньячишко плохонький, но французский. Париж!.. Пляс Пигаль…
Ф р о л о в. Неужто бывал?!
М и р о н е ц к и й. Читал. Мечтаю. Француженки…
Ф р о л о в. Нужен ты француженкам, такой щербатый.
М и р о н е ц к и й (вынимает карманное зеркальце, рассматривает зубы). Да-а…
Ф р о л о в.
М и р о н е ц к и й. Здесь?!
Ф р о л о в. А то где же. Девчонки, моей знакомой немочки, папаша.
М и р о н е ц к и й. Слушай, мне всю нижнюю челюсть на фронте… Устрой!
Ф р о л о в. Да ты сам устроишь! Дружишь с «европейской женщиной».
М и р о н е ц к и й. Интимная близость — еще не повод для знакомства. Алеша, когда-то я бычьи кости перекусывал… Были зубы голливудской красоты! Я тебя беру в свою группу. Я, Миронецкий! Все устрою. И ты будешь со мной! Ты мне — зубы, я тебе — плечо! Трудовая спайка! Идет?
Ф р о л о в. Согласен.
М и р о н е ц к и й. Золотой парнишка! (Привычно ребяческим тоном.) Мамочка, я уже все понимаю, ведь мы уже проходили опыление!
Компания переместилась в другой конец двора, слышны лишь голоса. Задержались Татишвили и Вережников.
В е р е ж н и к о в (подозвал Бесавкина). Ваня, сюда… Ты уверен, Арчил, что Томкин говорил по-немецки?
Т а т и ш в и л и. Я знаю этот язык, как родной! Только скрываю, как видишь.
В е р е ж н и к о в. Подожди, не волнуйся. Что же сказал тебе Томкин?
Т а т и ш в и л и. Ха! Томкин! Ты послушай… подошел ко мне сзади, думал, что я денщик… «Милый Фридрих, передайте полковнику, сегодня я не смогу…»
В е р е ж н и к о в. А дальше?
Т а т и ш в и л и. Это каких-нибудь три секунды! Тут же он понял свой промах… И что-то залопотал, по-мордовски… Я его выручил: сделал вид, что ничего не разобрал. Клянусь родной матерью, это — немец!
В е р е ж н и к о в. Спасибо тебе, Арчил.
Б е с а в к и н. Сейчас опять насилу отделался от Томкина. Пристает ко мне уже просто с ножом.
В е р е ж н и к о в. Если мы установим точно, что он — немец, ты не теряй ни одной минуты. Иди к Эмару, к самому Анбергу и «выдай» этого типа. Скажи, что до поры до времени молчал, пытался выяснить, кто еще вокруг него шьется…
Б е с а в к и н. Ясно. (Уходит вместе с Татишвили.)
Вережников перебирает камешки. Входит П о л о з о в.
П о л о з о в. Играешь?
В е р е ж н и к о в. Угу.
П о л о з о в. Сверчинский, дело.
В е р е ж н и к о в. Ты на редкость деловой человек, Полозов.
П о л о з о в. Перед кем ты конспирацию разводишь?.. Мы должны, как бы сказать, удвоить усилия. Давай объединимся с Томкиным!
В е р е ж н и к о в. Милый, я — рядовой. Человек из толпы.
П о л о з о в. Эдак ты меня оттираешь в рядовые, да?.. Не выйдет. Я проведу объединение! Моя идея! Так и запишем, Сверчинский. Чтобы там, когда вернемся… Кто объединил две подпольные группы в ройтенфуртской школе? Полозов!