Драйв Астарты
Шрифт:
Рон: Я не готов сформулировать эти перспективы достаточно четко, но уверен: такие флайеры скоро сами расскажут о себе, причем очень доходчиво.
– ----------------------------------------------------------
…
После общения с командой «Te-Ke Toys» Етори Рафу почувствовал, что срочно надо выпить маленькую чашечку крепкой местной рисовой водки, и отправился под навес ресторана при кемпинге, а там – прямым курсом к стойке бара, и…
– Я вас знаю! – Объявил очень пожилой
– Простите? – Переспросил репортер.
– Я смотрел вчера ваш репортаж про «Майского жука», – пояснил тот. – Вы чертовски отчаяный парень, что решились сесть за штурвал этой бешеной личинки дракона.
– Как вы сказали? Личинки дракона?
– Да! Это была моя первая ассоциация. Я приехал сюда с Чеджу, корейского острова. Личинки драконов «Yeon», называемые «Ymugi», это часть тамошней мифологии.
– Подождите… – Растеряно произнес репортер, – …кажется, вы – Дако Парадино?
– Не кажется! – Ответил тот. – Это я и есть. Хотя буддистское мировоззрение учит воспринимать всю окружающую реальность, как «maya», мировую иллюзию… Ну, шлепайтесь за стойку, и я угощу вас иллюзией здешней супер-крепкой водки.
– Спасибо, но мне неудобно… Это я должен бы вас угостить. Ведь это я просил вас о встрече, чтобы задать несколько вопросов, которые интересуют наших зрителей…
– Да, да, – художник-футурист улыбнулся, – о политике, о космосе и о всякой всячине, происходящей с этим забавным человечеством. … Верно, Рафу?
– В общем, да… Сейчас я соберусь с мыслями…
Дако Парадино подмигнул репортеру и сделал выразительный знак бармену. Тот понимающе кивнул и через несколько секунд притащил пару чашечек «hanazake» и большое блюдо с фруктами, нарезанными дольками.
– Спасибо, – сказал Етори Рафу.
– Ваше здоровье, – ответил художник и глотнул водки.
– Ваше здоровье, – повторил репортёр и тоже сделал глоточек. – Вы не против, если я включу видеокамеру и сразу задам вопрос о политике?
– Никаких проблем! Мы ведь договорились заранее, верно?
– Да, – подтвердил Рафу, включая камеру. – Мы беседуем с известным новозеландским художником, основателем стиля «futurex». Этот стиль называется ещё «графической научной футурологией»… Скажите, Дако-сан, влияет ли искусство на политику?
– Смотря какое искусство и смотря в какую эпоху, – ответил Парадино. – Искусство, которое не влияет на политику, лишено смысла. Так же как лишена смысла эпоха, на протяжении которой искусство не может влиять на политику.
– Это неожиданное суждение, – заметил репортер. – Давайте попробуем разобраться. Например, музыка. Не песни, а именно сама музыка, без слов. Это огромная область искусства. Как она может повлиять на политику?
– Очень сильно, – сказал художник. – Как вы думаете, почему в тех странах, где правят исламисты, запрещен джаз, блюз, рок-н-ролл, диско и многие другие жанры музыки?
Етори Рафу на несколько секунд задумался, а затем уверенно ответил.
– Для исламистов это – символ Западной Европы и Америки, вражеской территории.
– Однако, – заметил Парадино, – исламисты не запрещают западноевропейские марши.
– Это так, – согласился японский репортер. – Я где-то читал, что марши согласуются с идеологией джихада по мнению какого-то муллы или аятоллы.
– А джаз противоречит этой идеологии, – добавил художник. – Какой-нибудь аятолла ничего не понимает, а просто чувствует это подкоркой своих пропитанных шариатом мозгов, но мы-то с вами можем найти причины противоречия. Как вы считаете?
– Наверное, можем, – снова согласился Рафу.
– …И в этом, – продолжил Парадино, – нам помогут Фрейд и Ленин.
– Вы сказали: Фрейд и Ленин?
– Да. Я сказал: Фрейд и Ленин. Фрейд, как мы знаем, открыл, что мораль, идеология, политика и вообще публичная власть опираются ни на что иное, как на управление основным инстинктом, сексом, сексуальным влечением, его стимуляцией или его подавлением. Дальше – простая логика. Искусство влияет на сексуальное поведение, следовательно, оно влияет и на политику. Вот почему Ленин, прочитав книги Фрейда, немедленно заявил: «Искусство – это часть партийной идеологии и агитации. Если искусство не служит нашей партии, то оно служит партии наших врагов». Ленин был предельно бестактным деятелем. Он публично заявил то, о чем все другие политики говорили лишь в кулуарах. Ленина в бестактности переплюнул только Муссолини.
– А Гитлер и Сталин? – Неуверенно спросил репортер.
Дако Парадино глотнул водки и пренебрежительно махнул рукой.
– Талантливые интриганы и не более. А в смысле стиля – унылые эпигоны.
– Это интересное мнение, Дако-сан. А современные политики? Например, Ним Гок?
– Ним Гок… – Парадино хмыкнул. – Всех почему-то интересует страшный Ним Гок, красный граф Дракула из Камбоджи, политический наследник Пол Пота.
– Вы иронизируете, Дако-сан?
– Да, я иронизирую! Чтобы увидеть будущее, надо понять настоящее, а для этого надо знать прошлое. Пол Пот и компания учились во Франции, в Сорбонне, взяли власть в Камбодже из-за военной операции США и удерживали власть при поддержке ООН.
– Простите, Дако-сан, но вы, наверное, что-то с чем-то перепутали…
– Что именно я, по-вашему, перепутал?
– Э… – Етори Рафу замялся. – Я знаю, что Салот Сар – Пол Пот, учился в Сорбонне, но остальное… Военная операция США…
– …Поддержка генерала Лон Нола, – перебил Парадино, – примитивного феодального диктатора Камбоджи. Янки не скрывали презрения к этому человеку, но помогали ему, чтобы ослабить красных в соседнем Вьетнаме. А на самом деле, они таким способом усиливали красных, к которым толпой бежали крепостные крестьяне. Бежали на волю, прошу заметить. В итоге к середине 1970-х красные победили и там, и там.