Драйв Астарты
Шрифт:
– Почему же? – удивился Ламэк. – Вот вы приехали и выражаете протест. Вас кто-то убивает? По-моему, нет. Вас пальцем никто не тронул, верно?
– Да, – британец кивнул. – Но дело в том, что я знаю ваши законы и основные обычаи, поэтому я могу выражать свою позицию тем способом, который допускается в вашей стране. А большинство из тех мусульман, которых вы оскорбили, не обладают этими знаниями. Кроме того, обида возбуждает их эмоции. Вот они не могут выразить свой протест здесь. И они выражают его в нецивилизованной форме у себя на родине. Я не оправдываю их, но ведь их действия индуцированы вашим мероприятием.
Ламэк
– Вы, Логрис, пытаетесь тут доказать, что ветер дует потому, что парус надувается. Бандитизм мусульман вызван их кораном и шариатом, а повод всегда найдется.
– Ламэк, вы полагаете, что такой повод надо создавать специально?
– Я повторяю, Логрис, это не имеет значения. У бандита повод всегда найдется.
– Вы считаете ислам плохой религией, – ответил Уайтмид. – Что ж, это ваше право. Но давайте признаем очевидное. В данном случае вы намеренно создали повод. Не было никакой необходимости создавать «Анти-Мекку» и рекламировать это мероприятие.
– Дайте-ка я отвечу, – вмешалась Орлет. – Не знаю кому как, а мне противно потакать террористам и подавлять свои желания в угоду их запретам. Пора вспомнить, что мы свободные люди. Или вы против свободы самовыражения, мистер Уайтмид?
– Нет, я лишь против того, чтобы страдали невинные люди. Сейчас уже есть множество убитых и раненых, включая и австралийцев. Дальше в Австралии могут начаться анти-исламские погромы, на которые последуют ответные погромы в странах ислама. Я за свободу самовыражения, это важное право. Но соразмерна ли та цена, которую другие люди вынуждены будут заплатить за эту конкретную форму самовыражения?
– Идите к мусульманам, – предложила Орлет, – объясните им про права человека и про других людей, которые страдают. Почему вы давите на нормальных людей?
– Я разговариваю с вами потому, – ответил он, – что вы можете воспринять аргументы, обращенные к гуманизму и разуму…
– Для мусульман есть другие аргументы, – мгновенно отреагировала Орлет, – бомбы генерала Ндунти отличное средство убеждения, как оказалось.
Уайтмид поднял руки вверх, как будто сдавался кому-то в плен.
– К сожалению, вы привели именно тот контраргумент, которого я ждал. Вы сейчас не испытываете по отношению к мусульманам ничего, кроме неприязни, и нет никакого смысла рассказывать вам о детях, сгоревших заживо при пожарах в Хартуме…
– …Тогда зачем вы это рассказываете? – резко перебила его Дженифер.
– Я упомянул об этом лишь, чтобы подчеркнуть: вы решили, что все мусульмане это неприятные и подозрительные люди, и на этом основании вы одобряете кассетные бомбардировки их стран и поддерживаете идею выгнать их всех из Австралии. Вы закрываете глаза на тот факт, что из полумиллиона австралийских мусульман лишь несколько тысяч – радикалы. Остальных – за компанию. Так проще всего, верно?
– А что предлагаете вы? – Спросила Орлет, – любоваться, как этот сброд хозяйничает в нашей стране по своему шариату за счёт нашего бюджета? И мне плевать, что не все мусульмане – террористы. Мне достаточно того, что все террористы – мусульмане.
– Не знаю, насколько вы готовы воспринять мое предложение, – со вздохом произнес Уайтмид. – Но я попытаюсь. Я предлагаю действовать по закону, чтобы санкции были применены только к экстремистам. Да, это потребует сил и времени, но это позволит сохранить принцип, на котором построено любое цивилизованное общество: каждый отвечает за свои поступки, а не за поступки любого, кто исповедует ту же религию. И отвечает перед судом, а не перед толпой сердитых вооруженных людей. И не думайте, будто я предлагаю это ради мусульман. На самом деле это нужно всем австралийцам. Достаточно один раз применить репрессии к социальной группе, которая не нравится большинству, и это будет повторяться раз за разом все с большей легкостью. Вслед за мусульманами будут репрессированы ещё какие-нибудь люди, чьи взгляды или образ жизни не нравится большинству. Потом начинается принудительная унификация. У народа должен быть один фюрер. Или одна раса. Или одна религия. Или одна партия.
– …Или одна хартия, – спокойно договорила Орлет.
Представитель «Amnesty International» снова печально вздохнул.
– Этой реплики я тоже ждал. Вы ведь сейчас живете в Меганезии, и у вас тут семья…
– Я австралийка! – Орлет прицелилась в него пальцем. – …В отличие от вас, мистер Уайтмид! Я родились в Австралии, и мои предки живут в Австралии больше двух столетий! Это моя страна, а не ваша! Какого хрена вы лезете со своими советами?!
– Тише, тише, – нежно произнес Ламэк, положив огромную ладонь ей на плечо. – Ты знаешь, что такое «юрист»? Это тот человек, профессия которого: представить свою позицию зрителям в выгодном свете, а оппонента представить неуравновешенным, агрессивным и неумным субъектом. Это написано даже в школьном учебнике…
– Все, я уже успокоилась, – проворчала она, погладив его руку. – Спасибо Ламэк.
– Я все время рядом, мы партнеры, – ответил он и, лучезарно улыбаясь, повернулся к Уайтмиду. – Вы ждали реплики про хартию? Хотите поговорить об этом подробнее?
– Мне жаль, что вы так предубеждены против моей профессии… – начал британец.
Ламэк сделал огромные удивленные глаза и развел в стороны свои мощные лапы.
– Я говорил о вашей профессии, но вы лично внушаете мне огромное уважение! Ваш героический приезд в нашу тоталитарную унифицированную страну, где так жестоко преследуют любое инакомыслие, делает вам честь!
– К чему вы это говорите, Ламэк?
– Просто я ответил на вашу реплику о предубеждении. А теперь, если вы не против, вернемся к вашему предложению, адресованному австралийцам.
– Да, разумеется, – Уайтмид кивнул.
– …Вы предложили, – продолжил меганезиец, – действовать по закону, чтобы санкции были применены только к тем мусульманам, которые являются экстремистами, так?
– Именно так. Цивилизованное общество не должно наказывать невиновных.
– Прекрасные слова! – Воскликнул Ламэк, – Очень хорошо, что вы юрист и можете нам объяснить, какие мусульмане – экстремисты, а какие – нет. Ведь вы можете, так?
– Простите, пожалуйста, но я не могу подменять собой австралийский суд.
– Нет, нет! – Ламэк снова выпучил глаза. – Я не прошу вас решать что-то про какого-то конкретного мусульманина. Я прошу только объяснения: что такое экстремизм?
– Тогда, конечно, я могу ответить. Экстремизм в юридическом смысле – это движение, направленное на присвоение публичной власти без демократических выборов.
Молодой меганезиец мгновенно вытащил из наплечного браслета коммуникатор и привычно потыкал пальцем в экранчик.