Драйв Астарты
Шрифт:
– Гляди, – сообщила Норэна. – Великий неандертальский литератор едет. А я-то уже думала: засыпался в сугробе на своей дурацкой телеге.
– Нормальная телега, – возразил Отто.
– Нормальная телега вот, – авторитетно сказала девушка, кивнув на тоббоган Скалди, припаркованный в десяти шагах от входа в таверну. – А у нашего Гисли Оркварда не телега, а раскрашенный сапог с говном. Только не говори это ему, а то он обидится.
Легкие спортивные аэросани Оркварда, шелестя пропеллером и поднимая за собой длинный шлейф снежной
– Ух! – Воскликнул литератор, соскакивая на скрипучий снег и небрежно стряхивая ледышки, образовавшиеся в его короткой, но широкой рыжей бороде, – А однако отличная погода сегодня, верно, молодежь?
– Ну, вроде как, – ответила Норэна. – Только ты опоздал на час. Скалди уже сказал: приедет этот рыжий и пусть только попробует не поставить всем по кружке эля.
– Хм… Он так и сказал? А где он, кстати?
– Вон в том сугробе, – ответила девушка.
– Протри глаза, рыжий боров, – раздался мощный рев Скалди со стороны сугроба, на котором расселись четверо участников возни, изрядно засыпанные снегом.
– Я боров? – Возмутился Гилси. – Ты на себя посмотри, оглобля с ушами!
– Подеремся? – Спросил Скалди, подойдя ближе. Он был примерно на голову выше Оркварда, немного шире в плечах и уступал только в толщине пуза.
– Кто же дерётся около кабака на трезвую голову? – Вмешалась Хелги. – Это будет поступок, недостойный викингов и неандертальцев. Кстати, Гисли, я должна тебя порадовать: сегодня мы пьем первый круг за твой счет.
– Меня уже порадовала та девчонка, – ответил неандертальский литератор, кивнув в сторону Норэны, – Ладно, дьявол с вами, пошли пропивать мой трудовой гонорар.
…
Таверна «Javladrakkar» была стилизована под боевой корабль викингов не только снаружи, но и изнутри. Правда, на месте мостика располагалась стойка бара, а между скамьями вместо рукоятей весел торчали тяжелые доски столов. Едва все семеро расселись с двух сторон от одного из таких столов, Орквард завопил:
– Э-ге-ге! Крувир! Тащи сюда пять кружек темного эля и два стакана Эппл-фрэша!
Пятеро негров – гастарбайтеров в ответ синхронно ударили тяжелыми оловянными кружками по столу и рявкнули на всю таверну:
– Viva revolution! Viva Lenin! Viva Lumumba!
– Чего это они? – Удивился литератор.
– Седьмое ноября, балда ты, – откликнулся Крувир из-за стойки.
– Дата первой в мире социалистической революции, – добавила Жанна.
Орквард фыркнул и пренебрежительно взмахнул широкой лапой.
– Все эти социализмы, капитализмы, неоконсерватизмы, неолиберализмы, и тому подобные -измы индустриальной эры не заслуживают того, чтобы их запоминать. Унылый серый переходный период от яркой мифологической древности к яркому космическому будущему.
– Ты уже успел где-то хлебнуть джина? – Подозрительно спросил Фрэдди Макграт.
– Я трезв, как стекло! Но меня, клянусь дьяволом, распирают эмоции! Я позавчера вернулся из космоса! Мы летели в космосе почти час, и вокруг были звезды! Целая пропасть звезд со всех сторон! Я видел мечту, вы поняли, бараньи головы!?
– Там, где ты был, ещё много этого? – Невинно поинтересовалась Норэна.
– Чего много? Звезд?
Юная эскимосо-датчанка качнула головой.
– Нет. Ганджубаса.
– Циничное дитя постмодерна, – вздохнул он. – Я действительно видел звезды. Меня прокатили на маленьком суборбитальном флаере с островов Кука до Хавигхивика! Чертову дюжину тысяч километров я летел в стеклянном шаре!
– Я думаю, – заметил Макграт, – что не в стеклянном, а в транспарент-композитном.
– Ты педант, Фрэдди! Тьфу на тебя!
– А что ты делал на островах Кука? – Спросил Отто.
– Что я делал на островах Кука!? Черт! Сначала я был в Туамоту на Элаусестере, где коммунизм, потом был на Муруроа, где космодром, потом отпраздновал Хэллоуин на атолле Фетиамити, потом полетел на острова Кука, на атолл Никаупара и посмотрел лабораторию, где знаменитый доктор Мак Лоу Линкс экспериментирует с тупайями и землеройками…
– Скрещивает их что ли? – Перебил бармен, сгребая с подноса кружки и стаканы и расставляя на столе.
– Темный ты парень, Крувир, – ответил Гисли. – Это разные семейства, они не могут скрещиваться. А главное – они очень недолго живут. Землеройка в природе живет не больше полутора лет. Её неделя, это как для нас год, понял? А в той лаборатории на Никаупара есть землеройки, с которыми начали работать ещё до Мак Лоу. И самым старшим уже по шесть лет, а они бегают, жрут и трахаются. Ты, Крувир, в триста лет сможешь бегать, жрать и трахаться?
– Вот доживу, тогда посмотрим, – легкомысленно ответил тот.
От столика, за которым сидели двое рыбаков с двумя девчонками раздался призыв:
– Крувир! Ты не переломишься зажарить нам двух дохлых цыплят?
– Ладно, сейчас, – отозвался бармен. – Живых бы я не стал жарить, негуманно это, а дохлых легко… А ты, Гисли, нетактичный парень, хотя и неандерталец. Болтался за границей больше месяца, на свадьбу не приехал, ребят не поздравил.
– Чего-чего? – Переспросил литератор.
– Того-того, – проворчал бармен, и гордо направился к стойке.
– Э-ге-ге… – Орквард почесал обеими пятернями рыжую шевелюру, и посмотрел на Норэну и Отто. – Так вы поженились?
– Ну, – предельно лаконично ответила Норэна.
– Расскажите! – Потребовал он.
Норэна повернулась к Отто, громко чмокнула его в щеку и погладила по затылку.
– Рассказывай, ты же старший в семье.
– Во-первых, – сказал Отто, – мы живем вместе и ведем общее хозяйство.
– Ну это я и так знаю, – перебил Гисли.