Дремлющая жизнь
Шрифт:
Сейчас, в воскресный вечер, в самой маленькой из них, где стоял только стол, два стула да скамья, сидел Берден. Он ждал главного инспектора, назначившего ему здесь встречу. Пробило уже восемь. Берден едва сдерживал нетерпение, как мог, растягивая свои полпинты пива, ведь выйти и заказать еще означало по возвращении найти кабинет занятым другими. В вечер уик-энда от этого не спасло бы даже пальто, оставленное на спинке стула. Не говоря уже о том, что у него не было никакого пальто – погода стояла жаркая.
Наконец в десять минут девятого, когда от эля остались лишь воспоминания, появился Вексфорд, держащий в каждой руке по кружке.
– Едва тебя нашел, – сказал он. – Ну, ты и местечко выбрал, прямо потаенный уголок для встреч шпионов и любовников.
– Подумал, что ты предпочтешь поговорить конфиденциально.
– Ты прав. «Я – оракул, когда вещаю, пусть и пес
Берден поднял кружку:
– Твое здоровье. Вот только лично я сейчас, наверное, залаю. Очень хочется узнать, где теперь находится Уэст, зачем он останавливался в том отеле, кто он такой и, наконец, зачем, черт побери, я проторчал весь пятничный вечер в психушках. Это так, для начала. Еще хотелось бы услышать, зачем ты наплел той бедной девочке с три короба и где сам вчера пропадал.
15
Шекспир В. Венецианский купец. Цит. по пер. Т. Л. Щепкиной-Куперник.
– Ну, то, что я говорил Полли, все-таки не было полным враньем, – примирительно ответил Вексфорд. – Была там и доля правды. К тому же Роду убила действительно она, никто другой этого сделать не мог. Но если бы я просто предъявил ей обвинение, мы не только не получили бы признания, но, вполне возможно, она замкнулась бы в себе и просто перестала отвечать на вопросы. Правда в том, что она была влюблена в Гренвиля Уэста, хотела выйти за него замуж и подслушала телефонный разговор Роды, а потом вечером восьмого августа ее зарезала. А вот все остальное, то есть мотив преступления и роли участников событий – я в значительной степени выдумал. Моя интерпретация Полли вполне устраивала, более того, она могла лишь мечтать о такой версии, но, к несчастью, правда все равно выйдет наружу. Я уже все написал во вчерашнем отчете Гризвольду. А что до того, где я был, то я весь день просидел в библиотеке Майрингхэма, читая Хавлока Эллиса [16] , жизнеописания шевалье д’Эона [17] , ну, еще заглянул в биографии Изабель Эберхард [18] , Джеймса Бэрри [19] и Марты Берк [20] , если эти имена хоть о чем-нибудь тебе говорят.
16
Хавлок Эллис (1859–1939), английский психолог и писатель, известный своими трудами по психологии пола.
17
Шевалье д’Эон де Бомон (1728–1810) – французский тайный агент, принадлежавший к «Королевскому секрету», первую половину жизни проведший как мужчина, вторую – как женщина.
18
Изабель Эберхард (1877–1904) – швейцарская писательница.
19
Джеймс Бэрри (настоящее имя Маргарет Энн Балкли; ок. 1792–1865) – английский врач, военный хирург. После смерти Джеймса Бэрри в 1865 году горничная, обмывавшая его тело, стала утверждать, что Джеймс Бэрри на самом деле женщина. Однако тогда это удалось утаить от общества, и личное дело Бэрри было засекречено в архивах министерства обороны.
20
Марта Джейн Каннари Берк, более известная как Бедовая Джейн (1852 или 1856–1903) – американская жительница фронтира на Диком Западе, профессиональный скаут.
– Можешь не язвить, – буркнул Берден. – Ни о чем они мне не говорят.
У Вексфорда было нелегко на сердце, однако он не смог устоять и не поддразнить начинавшего закипать Бердена:
– Ах, и Эдварда Эдвардса. Как же я забыл! Ты, разумеется, знаешь, кто это? Отец-основатель лондонских публичных библиотек, так написано на постаменте его памятника. Очевидно, именно он в 1850 году сыграл ключевую роль в прохождении через парламент билля о…
– Ради всего святого! – возопил Берден. – Скажешь ты мне, где Уэст, или нет? При чем здесь какой-то Эдвардс?
– Да в общем-то ни при чем. Памятники ему установлены перед входами в публичные
– Но куда подевался сам писатель? Или ты рассчитываешь, он вернется, когда прочтет в газетах, что его подружку обвиняют в убийстве?
– Нет, Майк, он не вернется.
– Почему? – недоуменно произнес Берден. – Слушай, ты подозреваешь, что в убийстве замешаны они оба? И Флиндерс, и Уэст?
– Нет. Уэст мертв. Некому возвращаться в отель «Триест» за вещами, потому что их хозяин умер.
– Так. Мне нужно выпить. Уж не хочешь ли ты сказать, что Полли заодно прикончила и романиста? – насмешливо добавил Берден, уже стоя в дверном проеме.
– Вот именно, Майк.
Народу в «Оливе» было битком, и Берден вернулся только минут через пять.
– Боже мой, – сказал Берден, ставя кружки на стол, – знаешь, кого я сейчас видел? Гризвольда. Надеюсь, он меня не заметил.
– Да? В таком случае не торопись пить свое пиво и бежать за новым, что-то меня не тянет с ним общаться.
Берден сел так, чтобы видеть дверной проем, в котором, увы, не было ни двери, ни занавески. Навалившись на стол, он продолжил свои вопросы:
– Редж, если Полли убила Уэста, то куда делось тело?
– Ты знаешь, кто такие эонисты? – начал издалека Вексфорд.
– Я знаю, что одно из тех словечек, которыми ты закидал меня несколько минут назад. Погоди-ка, эон – это длительный период времени, следовательно, эонист – тот, кто изучает эти самые периоды, так?
– Нет, Майк. Я сам сначала думал в подобном роде, а оказалось, что ко времени это не имеет совершенно никакого отношения. В 1928 году вышла книга Хавлока Эллиса «Эонизм и дополнительные исследования», где впервые был использован этот термин. Эллис образовал его от имени Шарля Эона де Бомона, шевалье д’Эона, который умер в Англии в начале девятнадцатого века. Д’Эон в течение тридцати трех лет выдавал себя за женщину, а Рода Комфри двадцать лет носила маску мужчины. Когда я сказал, что Паулина Флиндерс убила Уэста, я подразумевал, что она убила его в теле Роды Комфри. Рода Комфри и была Гренвилем Уэстом.
– Но это же невозможно! Окружающие, в конце концов, что-нибудь заподозрили бы, – запротестовал Берден, не заметив длинной тени, упавшей на стол. Вексфорд обернулся и приветливо поздоровался:
– Добрый вечер, сэр.
Опомнившийся Берден вскочил на ноги.
– Сидите, Майк, сидите, – сказал Гризвольд, взглянув на Вексфорда, словно давая тому возможность самому пригласить начальника полиции к столу. – Могу я к вам присоединиться? Или наш главный инспектор предпочитает рассказывать свои байки со вкусом и не торопясь, как привык? Не хотелось бы прерывать рассказ до того, как он, наконец, доберется до кульминации.
– Кульминация только что произошла, – глухо произнес Берден. – Могу я предложить вам выпивку, сэр?
– Спасибо, я уже. – Гризвольд продемонстрировал маленький стаканчик с сухим шерри, который до поры до времени почему-то прятал за спиной. – Я бы тоже хотел выслушать до конца эту занимательную историю, с краткой версией которой я знаком из рапорта, в этом у меня над вами преимущество, Майк. Так о чем вы говорили, когда я вошел?
– Я сказал, что она не смогла бы долго притворяться, рано или поздно это бы заметили, – повторил Берден.
– Ну же, Редж, продолжайте. – Гризвольд сел рядом с Берденом. – Вас ведь не смущает мое присутствие?
– Конечно, нет, сэр. – Вексфорд собирался добавить, что так легко его в краску не вгонишь, но передумал. – Ответ на вопрос Майка заключается в том, что Рода общалась лишь с людьми, которых нельзя назвать ни слишком умными, ни слишком проницательными. Впрочем, даже Мелина Патель обратила внимание на то, что в Гренвиле было нечто странное, причем заявила, что ни за что бы с «ним» не поцеловалась. Тот же Виктор Вивиан упоминал о «смешном фальцете» своего приятеля, в то время как миссис Краун говорила, что ее племянница «басила». Наверное, и другие, например, Оливер Хэмптон или миссис Нунн тоже замечали кое-что странное. Вряд ли они подозревали в писателе именно женщину, скорее – гомосексуалиста или гермафродита. Сильно сомневаюсь, что они бы сказали мне о таком. Кроме того, когда я их расспрашивал, то сам говорил лишь о возможном знакомстве Гренвиля с Родой, и ни о чем больше, а все они – люди осмотрительные, профессионалы, работающие с Уэстом. Что же до прочих, с кем она общалась в барах, эти типы не похожи на консервативных провинциалов. Они воспринимали ее как очередной курьез в их обществе чудаков. Прежде, чем вы присоединились к нам, сэр, я рассказывал инспектору Бердену об Изабель Эберхард, Джеймсе Миранде Бэрри и Марте Джейн Берк. Все они являлись эонистами.