Дрессировщик драконов
Шрифт:
Лисерия разжала кулак и протянула дочери крохотную шкатулочку, в которую влезла бы лишь пара вишен. Ее крышка была украшена изящным тонким золотым узором, складывающимся в эльфийскую надпись.
— Это берегит? — девушка осторожно взяла из рук матери драгоценность и провела пальцем по крышке.
— Берегит, — подтвердила королева. — Эльфийская работа. Не открывай!
— Шкатулка волшебная?
Лисерия кивнула.
— Не думай, что я ничего не могу для тебя сделать. Эту шкатулку я купила, когда тебе исполнилось пять месяцев. Фархат уже тогда начал планировать твою свадьбу, и, зная его, я поняла, что моей дочери придется
— Что в ней? — тоже шепотом спросила девушка.
— Магия, — Лисерия серьезно посмотрела на Сиянку. — Мы обе знаем, что тебе может не повезти с мужем. Фархат желает тебе добра, но больше он желает найти подходящего преемника, человека, который займет трон после его смерти и продолжит его дело. А значит, он будет выбирать свою копию.
Сиянка опустила глаза. Она любила отца потому, что он был ее отцом, прощала слабости и принимала его таким, какой есть, но мужа с характером Фархата она не выдержит.
— Времени на знакомство с претендентами у тебя будет немного, — предупредила женщина. — Сначала ты увидишь их, когда они будут дарить подарки, потом за ужином и, возможно, с кем-то столкнешься в коридорах замка. В основном с ними будет общаться Фархат, устроит охоту или силовые соревнования… Постарайся рассмотреть всех и о каждом составить мнение. Определи самого старого, уродливого, злого, лживого человека, того, с кем меньше всего хотела бы жить, и если отец выберет именно его, у тебя будет шанс изменить королевское решение. Открой шкатулку, и направь ее на избранника. Она покажет истинную сущность человека, его мечты, стремления, тайные желания, все, что тот скрывает, всю черноту души, всю грязь и копоть, покрывающую сердце. Магия эльфов любого человека превратит в чудовище, потому что мы и есть чудовища. Мы готовы на все ради… мечты. Но у тебя одна попытка, второй раз шкатулка не сработает. Запомни.
И Сиянка запомнила. Она подошла к комоду, выдвинула нижний ящик, поддела его, чтобы открыть потайное отделение, и достала подарок матери.
У нее будет шанс повлиять на свою судьбу, и она им обязательно воспользуется.
В королевском дворце пахло духами. Фархат втянул носом воздух и поморщился. Если бы не слова дочери, он ничего не заметил бы, но теперь от жуткой смеси лаванды, орехового дерева, жасмина и хризантем, хотелось чихать. Пожалуй, первым требованием к будущему зятю будет ненависть к духам. Вот еще взяли моду, душиться, словно женщины. И ладно, если бы аромат перебивал другие запахи, так ведь от гостей веяло и потом, и дегтем, и рыбой…
Его величество король Сартра перегнулся через подлокотник трона к слуге, усердно обмахивавшему своего господина опахалом, и отвесил тому звонкий подзатыльник.
— Усерднее работай. И окна откройте. Эй! Откройте окна!
Зал для приемов был пока пуст, не считая королевы и десятка расторопных слуг, готовых исполнить любой приказ повелителя, но из-за двери слышались возбужденные голоса. В Сартр прибыли гости, претендующие на руку и сердце Сиянки и, главное, на трон второго по величине королевства материка.
В помещение ворвался свежий воздух, и король вздохнул с облегчением.
— Где Сиянка? — спросил он Лисерию, сидящую по правую руку от него.
— Одевается.
— Надеюсь, она не выкинет никакого фокуса?
Женщина покраснела и отвернулась.
— Я здесь, папа.
В тронный зал вошла наследница престола. Девушка выглядела
— Я рад, что тебе лучше, — произнес король.
— Лучше, — подтвердила девушка и опустилась на малый трон по левую руку его величества. — Я готова.
— Запускай! — кивнул Фархат, и слуги распахнули двери.
Первым в приемный зал вошел Огюст — бывший шут, разжалованный в камердинеры за несмешные ужимки и отсутствие чувства юмора. Новое назначение Огюст принял с благодарностью и некоторой гордостью, хотя все обязанности его теперь сводились лишь к тому, чтобы изображать повелителя слуг. Ради торжественного случая, он нарядился в лучший камзол и напялил расшитые золотом гамаши, явно чересчур узкие и неприлично обтягивающие бубенцы пониже живота. Огюст поклонился королевским особам, приложил руку к выпяченной груди и низким басом, так не вязавшимся с его молодым лицом и озорно блестящими глазами, произнес:
— Господин Пепеш, князь Вальриха, одного из южных поместий Сартра, счастливый обладатель семи городов, десятка деревень и восьми детей. По слухам.
Фархат недовольно поморщился и пригрозил шуту кулаком. Не стоило доверять этому обормоту такое важное дело, как представление гостей. Сиянке не нужно знать лишних подробностей, она должна видеть в гостях приличных и добрых людей, чтобы без раздумий согласиться с выбором Фархата.
Шут поклонился и отошел в сторону, пропуская делегацию из Вальриха. Двое мужчин в черных плащах, черных широкополых шляпах и черных повязках на лицах несли сундук. Третий, сам князь Пепеш, шел следом.
На вид жениху было около сорока. Обрюзгшее заспанное лицо, желтую нездоровую кожу, пятиведерный живот и кривые ноги не могли исправить не богатый камзол, щедро расшитый золотом, ни внушительного вида сундук, который носильщики поставили перед троном. Толстяк поклонился, и Фархат заметил, как неловко он это сделал. Что ж, один минус у князя уже есть. За неуклюжесть, а значит, и за неуверенность.
— Приветствую мудрейшего короля славнейшего и богатейшего Сартра! — произнес Пепеш, распрямляясь и делая вид, будто прикрывает глаза. — Рад находиться в этом чудесном, ослепляющем богатством и роскошью зале, и сознавать, что ослеплен я вовсе не красотой убранства! Ваше величество! — гость поклонился второй раз, уже королеве. — Ваше высочество, — третий поклон, королевне, вышел таким же неловким, как первые два. — Позвольте засвидетельствовать свое восхищение.
Второй минус, мысленно отметил Фархат. Велеречивость от скудоумия.
— Чрезвычайно рад оказаться здесь, — продолжил Пепеш. — Признаюсь, я несколько волнуюсь, и спешу исправить некоторую неловкость, вызванную сознанием собственной никчемности перед лицом столь сиятельных особ, преподнесением подарков.
Толстяк откинул крышку сундука и стал вытаскивать из него ткани. Все отрезы были очень дорогие и обошлись князю в небольшое состояние. Пепеш явно наслаждался прикосновениями к шелку, вышитому золотыми цветами, батисту, украшенному силуэтами чудо-птиц, и доставал одну ткань за другой.