Дрессировщики
Шрифт:
Шаги милиционера стали удаляться.
Всё это время ребята стояли, не шевелясь, не дыша, стиснутые между сырым кирпичным забором и концами поленьев, острые углы которых впивались им в рёбра и в плечи.
— Вылезай! — прошептал Гриша, когда шаги милиционера совсем затихли.
— Тише ты… Дурак! — прошипел Олег и вцепился пальцами в руку Гриши выше локтя. Олег весь дрожал.
— Вылезай! А то ещё вернётся! — сказал Гриша и почти силой
Ребята выскочили за ворота и со всех ног помчались по улице.
Остановились они только в подъезде гришиного дома. На носу и щеке ассистента красовались большие ссадины. Он ободрал лицо о поленья. Новенькие синие брюки дрессировщика были испачканы смолой, к ним прилипли мелкие щепочки и чешуйки сосновой коры.
— Вот это влипли! — медленно проговорил он, когда отдышался. — Дурак я был, что тебя послушался.
— Дурак, что верёвку выпустил, — буркнул Гриша, сев на ступеньку лестницы и подперев подбородок кулаками.
Олег подошёл к Грише и наклонился над ним:
— Ты знаешь, что теперь будет, если она его покусала? Думаешь, это дело так оставят? На представителя власти собак натравлять!
— И ничего не будет. Скажем, что нечаянно, показать хотели, — проворчал Гриша, сам не очень веря своим словам.
— «Показать хотели»! — передразнил Олег. — А кто тебе поверит, что показать хотели? Как ты докажешь?
Гриша угрюмо молчал. На душе у него было тошно.
— А ты ещё спецодежду потерял, — продолжал допекать его Олег. — Знаешь, что теперь будет? Нас найти могут по этой спецовке.
— Как? — уныло спросил Гриша.
— А очень просто, приведут ищейку, дадут ей понюхать спецодежду и найдут и меня и тебя, потому что ты тоже её надевал.
Гриша совсем приуныл. Он встал, заложил руки за спину и, вцепившись пальцами в локти, прошёлся по площадке. Через минуту он остановился перед Олегом.
— Слушай! Давай так: если тебя поймают, ты не говори, где я живу, скажи, что не знаешь. А если меня поймают, я тоже не буду говорить. Ладно?
— Ладно, — согласился Олег. Потом, помолчав немного, добавил со вздохом: — Ну, я пошёл, уроки надо готовить.
Высунув голову из двери, он посмотрел направо, налево — нет ли где поблизости милиционера — и затрусил мелкой рысцой по улице, то и дело оглядываясь. Гриша поплёлся на второй этаж, в свою квартиру.
Бабушка, открывшая Грише дверь, сразу заметила ссадины на его лице.
— Ишь, ободрался! Где это тебя угораздило?
— Так просто, — ответил Гриша и прошёл в свою комнату.
До вечера он слонялся по квартире без дела, часто подходил к двери, прислушивался к шагам на лестнице, ожидая, что вот-вот раздастся звонок и на пороге появится милиционер.
А на дворе, как назло, стоял чудесный солнечный день. На улице под окнами у Гриши происходило напряжённое футбольное состязание между командой ребят из гришиного дома, в которой он всегда играл вратарём, и футболистами с соседнего двора.
— Гришк! Иди! Проигрываем без тебя! — кричали ему ребята, когда он выглядывал в окно.
— Не хочется, — уныло отвечал Гриша и отходил в глубину комнаты.
Настал вечер. Пришли папа и мама. Сели ужинать. Глядя в тарелку, Гриша жевал котлету так медленно, так неохотно, что мама встревожилась:
— Гришунь, что это ты скучный такой?
— Так.
Потянувшись через стол, мама пощупала ладонью гришин лоб.
— Всегда такой аппетит у ребёнка, а тут еле жуёт!
— Похоже, с ребятами чего не поделил. Видишь, нос ему поцарапали, — сказал папа. — Так я говорю, Григорий Иванович?
Гриша ничего не ответил. Он молчал до конца ужина и только за чаем обратился к отцу:
— Пап, вот у нас один мальчишка натравил собаку на милиционера, и она его укусила. Что ему будет, этому мальчишке, если его поймают?
— Как что будет? Родителей оштрафуют, в школу сообщат. За такое хулиганство по головке не погладят.
— Это сегодняшний, небось, натравил, — заметила бабушка.
— Какой «сегодняшний»? — переспросил папа.
— Да приходил тут к Грише один. С виду аккуратненький такой, а с ним собака… Ну до того отвратительная — прямо глядеть тошно!
* * *
На следующий день было воскресенье. Всё семейство Уточкиных собралось идти в гости к Гришиной тёте, которая праздновала день рождения. Гриша хотел сказать, что ему нездоровится, и остаться дома. Но потом он представил себе, как будет томиться в квартире один-одинёшенек в то время, когда можно сидеть среди весёлых тётиных гостей, есть всякие вкусные вещи, слушать радиолу, а потом, после обеда, пойти во двор и покататься на велосипеде, который получил недавно в подарок Гришин двоюродный брат Петя. И Гриша отважился пойти. До тёткиного дома было около двух километров. Как назло, папа, мама и бабушка не захотели ехать в автобусе, а решили прогуляться пешком. Нечего говорить, насколько мучительными оказались для Гриши эти два километра. В каждом милиционере ему чудился тот самый лейтенант, и Гриша всё время маневрировал. Увидев человека в милицейской форме впереди себя, он сразу замедлял шаг и шёл за родными, почти уткнувшись лицом в папину спину. Обнаружив милиционера сзади, он забегал вперёд, и родители наступали ему на пятки. По мерс надобности он занимал позиций то справа, то слева.
— Слушай, друг, да иди ты, как люди ходят! Что ты вертишься, как заведённый? — не выдержал отец.
В этот момент шагах в пятнадцати от Гриши из какого-то магазина вышел высокий, стройный милиционер и направился прямо к нему. Гриша не успел разглядеть его лица, не заметил, какие на нём погоны. Он тут же юркнул в ближайший подъезд и вбежал на площадку второго этажа. Минуты две всё гришино семейство стояло перед подъездом, тщетно взывая:
— Григорий! А ну, довольно тебе дурить! Что это за штучки такие?
— Гришка, будешь озорничать, домой отправишься, слышишь?
С не меньшими предосторожностями шёл Гриша на следующее утро в школу. У школьного подъезда он встретил Олега. На Олеге вместо синих брюк были теперь серые, вместо жёлтой тенниски — белая рубаха. На голове у Олега сидела соломенная крымская шляпа с огромными полями, которая делала его похожим на гриб.
— Ну как? — спросил Гриша, поздоровавшись с Олегом.
— Пока ничего. Я костюм переменил. И шляпу вот надел. Для маскировки. А у тебя как?