Древесные улицы

Ланская Людмила

Рассвет сменился ясным, безоблачным днем. По радио передали прогноз погоды на ближайшую неделю. Ожидалась дневная жара под тридцать пять градусов. Их район находился фактически в самом эпицентре погодных изменений Улицы Ив. Юго-Восточный Базар. Дом с покатой крышей, витыми перилами балкона, ротанговыми креслами, плетеными ковриками, легкими сатиновыми занавесками, горшками с комнатными растениями экзотических видов и форм, не менее роскошный задний сад с буйством цветов и трав – кладезь знаний и пропитания.

На рынке у них имелось собственное местечко, где Санни проводила в обществе матери и тетки и их семейного прилавка с душистыми маслами, травами, цветочными чаями, саше, пряностями и специями большую

часть каникул. К отцу она редко ездила. Причиной тому была его новая жена, младше него на десять лет, крашеная курица, по мнению тетушки. Что думала обо всем этом мама, оставалось за семью печатями. Санни вопрошающе смотрела в лицо матери, но там была непроницаемая обычная ласковая маска с едва подрагивающими в легкой улыбке уголками бесцветных губ. Вылинявшие от невзгод сине-серые глаза с лучиками-морщинками, истончившаяся кожа с веснушками, серебристые нити в тугом золотистом пучке волос и наглухо застегнутые однотонные платья – стареющая гордая королева. Она по-прежнему носила тонкое золотое кольцо, смахивающее на обруч, на среднем пальце, символ замужества, утративший своё истинное предназначение.

Иногда, в подступающих с запада фиалковых сумерках, мама стояла на крыльце, потирая гладкое золото кольца, обнимала себя за подрагивающие от сдерживаемых рыданий плечи, становилась прозрачной и невесомой, точно дымка. Воздух вокруг был насыщен ароматом ночных цветов, примятых трав, горечью корений, сладкой гнилью фруктов-паданцев, потрескивающей древесной корой, перекличкой птиц и лягушачьим хором с дальних озер. Магия природы струилась, искрилась, дышала всюду, но не одно волшебство не могло соединить расколотых отношений. Когда-то в древности невеста шила на свадьбу для жениха рубашку, тем самым сшивая единой нитью их союз. Увы, нить родителей Санни была разорвана, два полотна были вспороты беспощадными стальными ножницами недопонимания и ссор. Санни наблюдала за матерью-травницей с балкона, надежно укрывшись за шалями дикого винограда, оплетшего стены, и сгорала от терзающей её юное сердце ярости по отношению к отцу.

Пережившая три неудачных брака тетушка наоборот была резвой, хвастливой, горящей множеством идей, раздающей не прошенные советы, миниатюрной женщиной с вечно набитыми сумками продуктов, или же с переполненной кофе кружкой и каким-нибудь ярким ободком на голове, выстриженной аккуратной пикси. Восставший из пепла феникс, огнедышащий дракон и вездесущая мартышка разом. Такой Санни и её друзья знали тетушку, однажды пришедшую на порог дома разведенной старшей сестры, матери-одиночки, и оставшуюся на Улице Ив скорее всего навсегда. Хотя, кто знает, может, нагрянет ветер перемен, и тетушка Лизелотта вновь снимется с места. Она обожала драгоценные камни и густой, черный-пречерный кофе. На ежегодных ярмарках ради развлечения прикидывалась гадалкой и раскладывала с надменным, всезнающим видом перед малограмотными девицами карты Таро. Девицы и некоторые из парней обожали тетушку-гадалку, старшее поколение осуждающе вскидывалось, дети смеялись над её байками и не воспринимали всерьез, старшая сестра и племянница в душе были рады её приезду, так как появление еще одного человека в доме, да такого позитивного и легкого на подъем, избавило их от тягостного молчания, дум и душевных терзаний.

Санни погладила кошку Руну между ушками, зевнула и направилась завтракать. Мама хлопотала у плиты, тетушка сидела за столом в центре уютной, обставленной «по-деревенски» кухни и методично намазывала клубничный джем на хрустящий тост с тонким слоем сливочного масла.

– Ты уже обзавелась кавалером, Сан? – был нежданный вопрос с порога.

Девочка отодвинула стул, села, машинально расправила пышную юбку свободного длинного платья в мелкий цветочек и отвернулась к окошку, не желая поддерживать данную тему. Щеки её

при этом слегка порозовели, как яблоки-ранеты.

Мама пришла дочери на выручку, поставив перед сестрой дымящийся паром заварочный чайник с чабрецом и листьями смородины, тем самым призывая отвлечься на разлитие чая.

– Оставь девочку в покое, Лизелотта. Ты её смущаешь.

При этом она сама заинтересованно вгляделась в нахмуренное личико Санни. Дочь её очень беспокоила в последнее время чрезмерной задумчивостью, одинокой мечтательностью, неразрывной связью с приблудившейся кошкой по кличке Руна. В Санни происходили перемены, такие же, что терзали её и Лизелотту в этом же возрасте. Они с сестрой гадали, кто из Санни получится по женской линии их рода – травница, как старшая сестра, или искательница-ювелир драгоценных камней, как младшая? Но еще сильнее их заботило её будущее женское счастье.

– Может, она пока не готова поделиться с нами, – тихим, журчащим мелкой тревогой голосом, добавила мама.

Девочка недовольно нахмурилась, принимая чашку горячего травяного чая от тетушки. Слова матери подводили четкую границу к тому, что они с сестрой давно в курсе тяжелых вздохов Санни, завороженных наблюдений за рассветами и закатами, перелистыванием любовных романов с пыльных книжных полок позабытого раздела в их домашней библиотеке. Кошка Руна, поселившаяся совсем недавно в их доме, спустилась со второго этажа, словно уловив какие-то незримые энергетические волны, идущие от юной хозяйки, и пришла поддержать её.

Тетка с мамой сразу отвлеклись на Руну, переглянувшись испуганно. Домашние феи, к каким их относила прабабушка, никогда не имели фамильяров. Мать тяжело вздохнула, хватаясь за сердце. Тетушка поджала губы, покачав головой. Дурные гены отца-колдуна перевесили в их девочке. С этим будет не просто справиться…

Санни перекинула косу на спину, впилась зубами в тост, не обращая внимания на нервные переглядки мамы и тетушки. То, что её вздорный, красивый отец обладал сильными магическими способностями было ей неизвестно. Она старалась вообще меньше вспоминать его, предательство, измену, хвастовство, широкие открытые улыбки, слепящие, будто солнце, странные амулеты, которые он делал в своей мастерской, тягу к авантюрам и вспышки гнева. В такие моменты Санни концентрировалась на кратких пересечениях-встречах с Филином, болтовне Мистики, глубинных морских глазах Руны и то, что в них удавалось увидеть…

Закончив завтрак, она подскочила к выходу, прихватив белую шляпку, и по-взрослому корила женщин за опоздание на рабочее место. Волосы, заплетенные в косу, горели солнечным блеском, красота Санни всё сильнее и больнее для её матери напоминала ушедшего так легко и просто мужа-колдуна.

***

Лавку мама с тетушкой переоборудовали из мастерской отца Санни. Это было прекрасным решением. Жители Улицы Ив с радостью поддержали затею двух сестер. Именно их дом, а теперь и лавка славились лучшими чайными, травяными сборами, пряностями, ароматическими маслами и прочим таким товаром, дарующим уют, душевное тепло, умиротворение.

Правда с наступлением знойных дней поток клиентов иссякал, но они не отчаивались и были неизменно приветливы с каждым заглянувшим к ним, даже если в итоге посетитель уходил с пустыми руками.

Оросив порог водой из большой жестяной лейки, Санни заприметила приближающуюся Мистику. Поставив у ног лейку, девочка заслонила сложенной козырьком ладонью глаза, другой рукой помахав. Мистика скромно подняла руку, точно просящаяся к доске ученица. На ней были черная майка с названием очередной любимой инди-рок группы, черная трикотажная кофта с растянутыми рукавами, черные же кюлоты и черные сандалии на липучках с массивной подошвой. На голове вселенский хаос, сплошная смольная нечёсаная копна.