Древнерусская литература. Библиотека русской классики. Том 1
Шрифт:
На другой день блаженный отец наш Феодосий, снова призвав к себе всю братию, спросил: «Ну, чада, решили вы, кто же достоин стать вашим игуменом?» Они же все отвечали, что Стефан достоин принять после него игуменство. И блаженный призвав к себе Стефана и благословив, поставил его вместо себя игуменом. А братию долго поучал, слушаться его веля, и отпустил всех, назвав им день смерти своей: «В субботу, после восхода солнечного, оставит душа моя тело мое». И снова, призвав к себе одного Стефана, поучал его, как пасти святое то стадо, и тот уже больше не отлучался от него и смиренно прислуживал ему, ибо был он уже тяжело болен.
Когда же настала суббота и рассвело, послал блаженный за всей братией и стал целовать их всех, одного за другим, плачущих и вопиющих о разлучении с таким пастырем. А блаженный им говорил: «Чада мои любимые и братия! Всем сердцем прощаюсь с вами, ибо отхожу я к Владыке, Господу нашему Иисусу Христу. И вот вам игумен, которого вы сами пожелали. Так повинуйтесь же ему и пусть будет он вам отцом духовным, бойтесь его и делайте все по его повелению. Бог же, тот, кто все сотворил словом своим и премудростью, пусть благословит вас, и защитит от лукавого, и сохранит веру вашу нерушимой и твердой, в единомыслии и взаимной любви, чтобы до последнего вздоха вы были вместе. Да будет на вас благодать — служить безупречно Богу, и быть всем, как одно тело и одна душа, в смирении и послушании. И будьте же вы совершенны, как совершенен и ваш Отец Небесный. Да пребывает Господь с вами! И вот о чем прошу вас и заклинаю: в какой одежде я сейчас, в той и положите меня в пещере, где провел я дни поста, и не обмывайте ничтожное тело мое, и пусть никто из людей, кроме вас самих, не хоронит меня на месте, которое я вам указал». Братья же, слыша слова эти из уст святого отца, плакали, обливаясь слезами.
А блаженный снова утешал их, говоря: «Вот обещаю вам, братья и отцы, что хотя телом и отхожу от вас, но душою всегда останусь с вами. И знайте: если кто-либо из вас умрет здесь, в монастыре, или будет отослан куда-нибудь игуменом, то, если даже и согрешит в чем, все равно буду я за того отвечать перед Богом. А если же кто по своей воле уйдет из монастыря, то до такого мне дела нет. И так вы узнаете о дерзновении моем перед Богом: если увидите, что процветает монастырь наш — знайте, что я возле Владыки Небесного;
После этих слов отослал всех от себя, никого у себя не оставив. Лишь один монах, который всегда прислуживал ему, проделав небольшую дырочку в двери, смотрел в нее. И вот встал блаженный, и преклонил колени, и пал ниц, молясь со слезами к милостивому Богу о спасении души своей, всех святых призывая на помощь, а всего более — святую Владычицу нашу Богородицу, и молил ее именем Господа Бога, Спасителя нашего Иисуса Христа, о стаде своем и монастыре. И снова, помолившись, лег на постель свою, и, немного полежав, вдруг взглянул на небо и воскликнул громко и радостно: «Благословен Бог, что так свершилось, вот уже не страшно мне, но радуюсь я, что отхожу от света сего!» И можно думать, что сказал он это, увидев явление некое. Ибо потом выпрямился, вытянул ноги, и руки крест-накрест сложил на груди, и предал свою святую душу в руки Божьи, и приобщился к святым отцам.
Тогда горько заплакали братья над телом его, а потом, подняв, понесли его в церковь и отпели как подобает. И тут же, словно повинуясь божественному указанию, собралось отовсюду множество благочестивых людей, все с готовностью сами пришли и уселись перед воротами монастырскими, ожидая когда вынесут блаженного. А благоверный князь Святослав, находившийся недалеко от монастыря блаженного, вдруг увидел огненный столп, поднявшийся над тем монастырем до самого неба. И никто больше этого не видел, только князь один, и поэтому догадался он, что умер блаженный, и сказал окружавшим его: «Вот сейчас, кажется мне, умер блаженный Феодосий». Был он незадолго перед тем у Феодосия и видел его тяжело больным. Тогда, послав и услышав, что вправду умер Феодосий, горько заплакал о нем князь.
Братья же заперли ворота и никого не впускали, как повелел блаженный, и сидели возле тела его, ожидая, когда разойдутся люди, чтобы тогда и похоронить его, как он сам повелел. И немало бояр пришло и стояло перед воротами. И вот по воле Божьей затянуло небо облаками, и пошел дождь. И разошлись люди. И тотчас же перестал дождь и засияло солнце. И так отнесли Феодосия в пещеру, о которой мы говорили прежде, и положили его, и, запечатав гроб, разошлись, и весь день пребывали без пищи.
Умер же отец наш Феодосий в год 6582 (1074) — месяца мая на третий день, в субботу, как и сам предсказал, после восхода солнечного.
Повесть временных лет
Перевод Д. Лихачева
Так начнем повесть сию.
По потопе трое сыновей Ноя разделили землю — Сим, Хам, Иафет. И достался восток Симу: Персия, Бактрия, даже и до Индии в долготу, а в ширину до Ринокорура, то есть от востока и до юга, и Сирия, и Мидия до реки Евфрат, Вавилон, Кордуна, ассирияне, Месопотамия, Аравия Старейшая, Елимаис, Инди, Аравия Сильная, Колия, Коммагена, вся Финикия.
54
Печатается по изданию:
Повесть временных лет. / Подг. текста, перевод, комментарии Д. С. Лихачева.
СПб., 1996. «Литературные памятники».
«Повесть временных лет» — авторитетнейший памятник летописного жанра (начало XII в.). Ее создателем традиционно считают инока Киево-Печерского монастыря Нестора.
Согласно мнению специалистов, Нестор включил в «Повесть» фрагменты древнейших летописей, в частности, летописный свод времен Ярослава Мудрого, а также сочинения, которые еще во второй половине XI в. составлялись киево-печерскими монахами. Именно он придал «Повести» законченную форму.
«Повесть временных лет» не дошла до потомков в том виде, в котором оставил автор. Уже в 1116 г. она существенно переделывается игуменом другого киевского монастыря — Сильвестром Выдубицким. Не исключено, что причиной тому стали политические соображения: Нестор симпатизировал киевскому князю Святополку Изяславичу (1093–1113), а это, возможно, не устраивало наследовавшего Святополку Владимира Мономаха (1113–1125), и он нужным заказать переработку «Повести временных лет» в более благоприятном для себя духе. Позднее книжники, как правило, начинали с «Повести» собственные летописи, продолжая затем ее текст рассказом о дальнейших событиях. Самые древние рукописи, содержащие «Повесть временных лет», — Лаврентьевская и Ипатьевская летописи. Первая названа по имени ее составителя — монаха Лаврентия, трудившегося для суздальского князя Дмитрия Константиновича в 1370-х гг. Лаврентий воспользовался «Повестью временных лет» в переработке Сильвестра Выдубицкого. Другой вариант «Повести» включен в Ипатьевскую летопись, которая была написана в начале XV в. и хранилась в костромском Ипатьевском монастыре.
«Повесть» открывается пространным историко-философским вступлением, в котором автор стремится связать отечественную историю с историей священной — с библейскими событиями, а точнее — с потопом, в результате которого на земле остались только Ной и его семья. Три сына Ноя — Сим, Хам, Иафет — «разделили землю» и «жили каждый в своей части». Затем Бог покарал человечество за гордыню — стремление построить Вавилонскую башню, которая достигала бы неба, — башню разрушил, а человечество разделил на разные народы. Нестор подхватывает библейское повествование: «<…> взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама южные страны, Иафетовы же — взяли запад и северные страны». «Спустя много времени» из Иафетова племени выделились славяне, которые расселились «по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская». Летописец не уточняет, где славяне обитали до появления на берегах Дуная и откуда пришли, и продолжает легендарный рассказ о предках. Славяне разделились — по месту обитания — на племена: полян, древлян, полочан, кривичей и других. Внимание Нестора обращено к полянам, на земле которых впоследствии будет построен Киев — столица Древней Руси. Летописец приводит предание о том, что Христов апостол Андрей, путешествуя по Днепру, посетил пустынные горы, на которых затем возникнет Киев. Оно очень важно для книжника, ведь Христос избрал Андрея в ученики самым первым, раньше прочих апостолов, и тот факт, что Русь пусть и не крестил, но видел Первозванный апостол, повышает авторитет державы среди других христианских государств. (Кстати, именно потому-то апостол Андрей особенно почитался в России, и при Петре I в его честь был учрежден первый российский орден.) Затем летописец последовательно переходит к легенде об основании Киева тремя братьями — Кием, Щеком, Хоривом. Братья жили мирно «и построили город в честь старшего своего брата и назвали его Киев». Хотя поляне оставались язычниками, монах Нестор изображает их как племя Боголюбивое и праведное.
Сообщив эти необходимые сведения, летописец приступает к собственно историческому повествованию, о чем сигнализирует появление дат, которые во вступлении отсутствуют. Летоисчисление ведется от Сотворения мира, которое датировалось 5508 годом до Рождества Христова.
Хронологическое изложение событий начинается в «Повести временных лет» с 6360 года (т. е. с 852 года н. э.), когда, по мнению летописца, начал царствовать император Михаил III. Во время его правления византийская хроника впервые упоминает племя «русь». Первой частью «Повести временных лет» можно считать историю князей-язычников. Примечательно, что Нестор, тщательно фиксируя постепенное распространение христианства на Руси и противостояние новой веры язычеству, совершенно не стремится изображать язычников злодеями. Он пишет, что в 862 г. славяне добровольно призвали первого князя, Рюрика, из варяжской земли, так как были озабочены внутренними неурядицами и раздорами: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и володеть нами». Рюрик пришел на Русь с братьями Синеусом и Трувором, закрепившись на Севере — в Новгороде, Белоозере и Изборске.
Националистически настроенные историки позднее спорили с Нестором, подвергая сомнению факт поиска правителей в чужой стране. Однако для древности, наоборот, характерно стремление приписывать основание правящей династии иноземцу — это отделяет представителей правящего дома от их подданных, повышая престиж князей. К тому же Нестор, как последовательный пропагандист родственной любви, указывает, что династию утвердили три брата, и проводит некую аналогию: трое сыновей Ноя — первые повелители всей земли, Кий, Щек, Хорив — основатели Киева, а Рюрик, Синеус, Трувор — Русского княжества.
После смерти Рюрика, по сведениям летописца, правил Олег в течение 33 лет. Число-символ (удвоенное священное число «3») заставляет историков полагать, что годы правления Олега определены в «Повести временных лет» лишь приблизительно, тем более что сведения Нестор черпал из преданий, а народная память редко хранит точные даты. Это относится и к Игорю, вступившему на престол вслед за Олегом. Согласно Нестору, он также правил 33 года. После смерти Игоря, поскольку его сын Святослав был еще ребенком, управление княжеством взяла на себя вдова убитого — Ольга, одна из самых ярких фигур «Повести временных лет». Нестор подробно рассказывает, как княгиня отомстила за смерть мужа, действуя не силой, а хитростью и мудростью: она загадывает древлянам загадки, а те оказываются неспособны их разгадать и погибают. Эта часть летописи напоминает сказки, где жизнь героя часто зависит от умения отвечать на сложные вопросы, и говорит о том, что летописец опирался на народные предания, внося в хронику фольклорный материал. Ольга первой из княжеской династии приняла христианство, и монах Нестор восхищается этим. Сообщение о кончине княгини в 969 г. он сопровождает торжественной похвалой: «Она первая из русских вошла в Царство Небесное, ее и восхваляют сыны русские — свою начинательницу, ибо и по смерти молится она Богу за Русь».
Сын Ольги Святослав был прежде всего воином; он сражался с хазарами, болгарами, печенегами, Византией. Летописец с уважением описывает героические деяния Святослава, но осуждает его за приверженность язычеству. К тому же князь нарушает родительскую волю, в чем летописец видит Божественную причину его гибели.
Сыновья Святослава начали кровавую борьбу за киевский престол — первую братоубийственную усобицу среди представителей правящего рода. В 980 г. победу одержал Владимир, будущий креститель Руси. Владимир-«равноапостольный», он равен апостолам: как они обращали в истинную веру различные народы, так князь крестил Русь. Однако Нестор не замалчивает недостойные поступки князя, который еще язычником пошел на убийство родного брата Ярополка; а на холме возле княжьего терема соорудил «кумиры» (статуи) языческих богов, которым приносились жертвы. Летописец горестно сетует: «И осквернялась кровью земля Русская и холм тот». Более того, при Владимире погибли варяги-христиане — отец и сын, не желавшие признавать языческие жертвоприношения, а сам он вел порочную жизнь, был ненасытным «женолюбцем». Впрочем, отчасти оправдывая киевского князя, летописец сравнивает
Действительно, в конце концов Владимир вместе со своими подданными обращается в христианство. В 986 г. князь, задумав отречься от язычества, размышляет, какая же религия истинна. К нему прибывают мусульмане, посланцы Римского Папы, хазарские евреи и, наконец, мудрый «философ» из Константинополя. Его речь, обращенная к Владимиру, — настоящее богословское сочинение, содержащее подробный очерк основ христианства по византийскому образцу. На следующий год князь избирает «мужей славных и умных», чтобы они посетили разные страны и решили, какая религия лучше. Посланцам больше всего понравилось богослужение византийцев и великолепие их храмов: «…и не знали — на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой и не знаем, как и рассказать об этом». Киевляне слишком наивны, чтобы вникать в богословские тонкости, но убеждены в том, что прекрасное значит истинное. Владимир избирает христианство и в 988 г. повелевает народу обратиться в новую веру; языческих идолов он с позором сокрушает, а упорствующих крестит насильно. Нестор подчеркивает, как изменился князь, став крестителем Руси. Отныне он изображается идеальным правителем — удачливым в завоевательных походах и в обороне страны от набегов степняков, милостивым к подданным, покровительствующим истинной религии, воздвигающим христианские храмы и внимающим советам священников. В 1015 г. Владимир скончался. Восхваляя князя, Нестор пишет: «Удивления достойно, сколько он сотворил добра Русской земле…»
События, о которых повествует летописец далее, ближе к его времени, и, соответственно, сведения о них более достоверны. Правление Ярослава Владимировича и его сыновей Ярославичей — это уже история христианских государей. Нестор подробно описывает, как одни князья нарушали христианские заповеди, а другие стремились быть достойными открывшейся истины. После долгих усобиц власть Владимира наследует его сын Ярослав Мудрый, который с 1036 г. «стал самовластцем Русской земли». Летописец намекает, что Бог награждает достойных: в том же году Ярослав наносит решительное поражение давним врагам Руси — печенегам. Его дальнейшее правление представлено как пример для подражания: великий князь, подобно своему отцу, строит церкви, покровительствует священникам, продолжает христианское просвещение народа: «Отец ведь его Владимир землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил. Этот же засеял книжными словами сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение получая книжное». На годы княжения Ярослава приходится основание Киево-Печерского монастыря, и Нестор пользуется возможностью прославить его основателей — святых Антония и Феодосия Печерского. Он делится с читателями личными воспоминаниями: «…оттого и почитается монастырь Печерский старейшим изо всех. Когда же жил Феодосий в монастыре, и вел добродетельную жизнь, и соблюдал монашеские правила, и принимал всякого, приходящего к нему, — пришел к нему и я — худой и недостойный раб, — и принял меня, а лет мне было от роду 17». Передав Киев старшему сыну Изяславу и наделив землями и городами других сыновей, Ярослав перед смертью умоляет их жить богобоязненно, по законам братской любви: «И если будете жить в любви между собой, Бог будет в вас и покорит вам врагов». Для летописца завещание князя — законодательный акт и одновременно формула государственного идеала.
Однако дети Ярослава — Изяслав, Святослав и Всеволод — нарушили отцову волю, начав многолетние усобицы. Самым миролюбивым из них Нестор изображает Всеволода, который в конце концов стал киевским князем и управлял Русью до самой смерти, последовавшей в 1093 г. Летописец хвалит его за братолюбие, кроткий нрав, но сетует, что при нем на Руси жилось не очень хорошо — Всеволод не мог укротить ни князей, которые постоянно затевали новые распри, ни своих слуг, нарушавших «княжью правду» и грабивших людей.
Последняя часть летописи — рассказ автора «Повести» о своих современниках. Его суждения о правителях и общественных порядках на Руси становятся все резче. Основными действующими лицами на русской политической сцене теперь выступают внуки Ярослава: сын Изяслава — Святополк (вслед за дядей Всеволодом Ярославичем в 1093 г. занявший киевский престол), сын Святослава — Олег, сын Всеволода — Владимир Мономах и др. Летописец изображает как их достойные деяния — борьбу с иноверцами-половцами, защиту труда мирных пахарей, так и случаи нарушения религиозных законов — братоубийственные распри, привлечение иноземцев в усобицы и т. п. Эта часть «Повести» высвечивает ее основную идею: летописец не просто сообщает, «откуда пошла Русская земля», но стремится преподать современникам (и, прежде всего, князьям) урок. Будучи потомками славных предков, христианами, они должны свято исполнять завет Ярослава. Братолюбие, с точки зрения Нестора, — единственный залог государственного процветания и христианского спасения, потому автор «Повести» суров к тем князьям, которые пренебрегают этим идеалом. Ведая, что творят, считает он, они грешат вдвойне. Под 1097 г. в летописи помещена одна из самых жестоких историй о княжеских преступлениях. Собравшись на съезд в городе Любече, русские князья поделили между собой земли и поклялись на кресте установленный порядок более не нарушать: «Если отныне кто на кого пойдет, против того будем мы все и крест честной». Однако великий князь Святополк Изяславич решил схватить Василька Теребовльского, ошибочно посчитав, что тот настроен против его власти. Василька, который не верил, что Святополк Изяславич и другие князья нарушат торжественное обещание, скрепленное клятвой на кресте, заманивают в ловушку и ослепляют. Сцена злодеяния изобилует запоминающимися подробностями: палачи справились с застигнутым врасплох князем, лишь навалившись на него всем скопом, и тогда один из мучителей «исторг» у Василька оба глаза. Князь был «как мертвый». Узнав об этом преступлении, возмутился Владимир Мономах: «Не бывало еще в Русской земле ни при дедах наших, ни при отцах наших такого зла». С его помощью князь Теребовльский возвращает себе свободу и княжество, но, желая отомстить обидчикам, вместе с братьями принимается сжигать русские города, совершая жестокие казни. Летописец дает понять: пока все не осознают греховность своих поступков, цепь злодейств не прервется.
«Повесть временных лет» как единое целое относится к жанру летописи. События в ней — за исключением историко-философского вступления — распределяются по годам, ни один год не пропускается. Мало того, если в какой-то год ничего примечательного не случилось, в летопись могут включаться «пустые» погодные записи, например: «В год 6482». Запись могла быть очень краткой, сводясь к фиксации факта («В год 6481. Начал княжить Ярополк»), или разрастаться, превращаясь в историческую повесть (например, об ослеплении Василька Теребовльского).
Нестор, как и положено летописцу, стремился к документальности, которая обеспечивалась полнотой охвата событий и привлечением источников, принадлежащих к разнообразным жанрам (в рамках «Повести временных лет» они становились поджанрами), что определяет сложность жанровой природы всего литературного памятника. Автор обращался и к летописным сочинениям (русским, византийским), и к фольклорным преданиям (подвиг Никиты Кожемяки). Он приводит местные легенды о происхождении географических имен, могильников и т. п. (Например, история единоборства Никиты Кожемяки с печенегом завершается легендой об основании Переяславля: «Владимир же обрадовался и заложил город у брода того и назвал его Переяславлем, ибо перенял славу отрок тот»). Описывая события своего времени, Нестор делится воспоминаниями (обстоятельства открытия мощей Феодосия Печерского в 1091 г.) или передает устные свидетельства участников важных происшествий. (Так, обстоятельства борьбы воеводы Яна Вышатича с волхвами-язычниками в 1071 г. явно восходят к рассказам самого Яна.) Как христианин и монах летописец особое внимание уделяет истории русской церкви и своего монастыря: в «Повесть временных лет» включаются эпизоды, имеющие житийный характер, — будучи автором «Жития Феодосия Печерского», Нестор и в летописи подробно рассказывает о кончине святого игумена (1074 г.), об открытии его мощей и перенесении их в каменный монастырский храм (1091 г.), а также о других славных подвижниках Киево-Печерского монастыря (1074 г.). «Речь Философа» представляет собой настоящий богословский трактат. Наконец, в «Повесть временных лет» включены государственные документы: договоры с греками, заключенные при Олеге, Игоре, Святославе; завещание Ярослава, близкое по значению к государственному закону, и т. п. Таким образом, сложный характер «Повести временных лет» позволяет автору решать сразу несколько важнейших задач: информационную, т. е. передачу сведений о прошлом; государственную, т. е. собирание документов; и наконец учительную, т. е. христианское наставление и приведение образчиков поведения, достойных подражания.
Перевод «Повести временных лет» на современный русский язык сделан по варианту текста, включенному в Лаврентьевскую летопись. «Поучение» Владимира Мономаха исключено из текста.
Хаму же достался юг: Египет, Эфиопия, соседящая с Индией, и другая Эфиопия, из которой вытекает река эфиопская Красная, текущая на восток, Фивы, Ливия, соседящая с Киринией, Мармария, Сирты, другая Ливия, Нумидия, Масурия, Мавритания, находящаяся напротив Гадира. В его владениях на востоке находятся также: Киликия, Памфилия, Писидия, Мисия, Ликаония, Фригия, Камалия, Ликия, Кария, Лидия, другая Мисия, Троада, Эолида, Вифиния, Старая Фригия и острова некии: Сардиния, Крит, Кипр и река Геона, иначе называемая Нил.
Иафету же достались северные страны и западные: Мидия, Албания, Армения Малая и Великая, Каппадокия, Пафлагония, Галатия, Колхида, Босфор, Меоты, Деревия, Сарматия, жители Тавриды, Скифия, Фракия, Македония, Далматия, Малосия, Фессалия, Локрида, Пеления, которая называется также Пелопоннес, Аркадия, Эпир, Иллирия, славяне, Лихнития, Адриакия, Адриатическое море. Достались и острова: Британия, Сицилия, Эвбея, Родос, Хиос, Лесбос, Китира, Закинф, Кефаллиния, Итака, Керкира, часть Азии, называемая Иония, и река Тигр, текущая между Мидией и Вавилоном; до Понтийского моря на север: Дунай, Днестр, Кавкасинские горы, то есть Венгерские, а оттуда до Днепра, и прочие реки: Десна, Припять, Двина, Волхов, Волга, которая течет на восток в часть Симову. В Иафетовой же части сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы. Ляхи же и пруссы, чудь сидят близ моря Варяжского. По этому морю сидят варяги: отсюда к востоку — до пределов Симовых, сидят по тому же морю и к западу — до земли Английской и Волошской. Потомство Иафета также: варяги, шведы, норманны, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, фряги и прочие, — они примыкают на западе к южным странам и соседят с племенем Хамовым.
Сим же, Хам и Иафет разделили землю, бросив жребий, и порешили не вступать никому в долю брата, и жили каждый в своей части. И был единый народ. И когда умножились люди на земле, замыслили они создать столп до неба, — было это в дни Нектана и Фалека. И собрались на месте поля Сенаар строить столп до неба и около него город Вавилон; и строили столп тот 40 лет, и не свершили его. И сошел Господь Бог видеть город и столп, и сказал Господь: «Вот род един и народ един». И смешал Бог народы, и разделил на 70 и 2 народа, и рассеял по всей земле. По смешении же народов Бог ветром великим разрушил столп; и находятся остатки его между Ассирией и Вавилоном, и имеют в высоту и в ширину 5433 локтя [55] , и много лет сохраняются эти остатки.
55
С. 91. Локоть — мера длины; расстояние от локтевого сгиба до вытянутого среднего пальца; можно считать равным 46 см.