Древние китайцы: проблемы этногенеза

Крюков Михаил Григорьевич

В выработке известных локальных традиций изготовления нижнепалеолитических орудий большую роль играл, вероятно, используемый материал: в Европе таким материалом служил главным образом кремень, хорошо поддающийся обработке, в Восточной же Азии, где кремня мало, чаще использовались другие, менее податливые породы [Кабо, Чебоксаров, 27].

Большой интерес для проблем развития архантропов и их культуры в Восточной и Центральной Азии представляют новейшие данные Советско-Монгольской археологической экспедиции под руководством А. П. Окладникова, который считает, что эти регионы первобытной ойкумены в раннем палеолите осваивались двумя группами популяций: более древней, имеющей, вероятно, южное происхождение и связанной с галечной техникой чопперов и чоппингов, и более поздней, пришедшей с Запада и обладавшей развитой традицией изготовления двусторонне обработанных ручных рубил ашельского типа. «Имело

место, — пишет А. П. Окладников, — не расселение каких-то крупных и компактных масс древнего населения, а своего рода беспорядочное и стихийное перемещение „атомов" — первобытных общин, человеческих орд, следовавших за своей охотничьей добычей. Каждая из них обладала унаследованными от предков своеобразными техническими традициями, как уже отмечалось, в одних случаях традициями восточноазиатской галечной техники, в других, более редких и исключительных случаях— аббевильскими ^[2] или ашельскими» [Окладников, 1973, 10].

2

¹ Аббевиль — один из локальных вариантов ашельской культуры Западной Европы.

Проблема происхождения восточноазиатских архантропов и созданных ими культур до сих пор вызывает много споров среди советских и зарубежных ученых разных специальностей. Если правы исследователи, считающие вслед за Ч. Дарвином прародиной человечества Африку, а предками всех гоминид «человека искусного» (Homo habilis) и близких к нему высших приматов, живших более 2 млн. лет назад, то надо допустить, что предки питекантропов и синантропов пришли на восток Азиатского материка с запада [Рогинский, 1972, 14; Урысон, 1974, 10–14; Чебоксаров, Чебоксарова, 146–153].

Путями их распространения из Африки через Переднюю Азию были скорее всего благоприятные для жизни людей области Северной Индии, Индокитая и Южного Китая. Галечные раннепалеолитические культуры Панджаба, Бирмы, Таиланда, Вьетнама, Китая и Индонезии представляют собой, вероятно, следы деятельности различных популяций этих древнейших гоминид, постепенно продвигавшихся с запада на восток. Не исключена возможность, что архантропы использовали и другой путь, который пролегал из Южной Сибири через Монголию или из Средней Азии через современный Синьцзян в бассейн Хуанхэ. «Западные» черты в культурах ланьтянь, кэхэ, динцунь и особенно Монголии — веский аргумент в пользу этого предположения [Ларичев, 1960, 111–115; его же, 1970, 39–48; Ларичев, Кашина, 1969, 83–94; Окладников, 1973, 1—15].

О сравнительно позднем (среднеплейстоценовом) расселении архантропов в Восточной и Юго-Восточной Азии говорят также их морфологические особенности, которые позволяют многим спецалистам отнести всех древнейших людей к одному виду «человека выпрямленного» (Homo erectus), а их локальные формы (синантропов, питекантропов) рассматривать в качестве внутривидовых таксонов-подвидов [Зубов, 1973а, 92—106].

Древние люди (палеоантропы) на востоке и юго-востоке Азии

Пока еще очень немногочисленны в Китае остатки гоминид следующей за древнейшими людьми, или архантропами, стадии развития — ступени «древних людей», или «палеоантропов».

Человек из Маба

Самая ранняя из этих находок, по-видимому, череп, найденный в 1958 г. на севере Гуандуна, в уезде Шаогуань, в одной из пещер около села Маба (7). Сопутствующая фауна позволяет высказать предположение о среднеплейстоценовом возрасте мабаского черепа. Костные остатки животных, обнаруженные в Маба, принадлежат таким представителям родов млекопитающих, как гиена, медведь, панда, тигр, тапир, носорог, кабан, олень, бык, дикобраз, заяц, стегодон, древний слон и некоторые другие. Черепная крышка сохранилась почти полностью. Она отличается большой толщиной костей, удлиненно-овоидным контуром (продольный диаметр — 196 мм), низким сводом (высотный диаметр — 81,5 мм), очень покатым лбом (угол лба — 70°), резко выраженным надглазничным валиком. От лицевой части черепа сохранились, к сожалению, только отдельные костные фрагменты, включая носовые кости и большую часть правой глазницы, которая абсолютно и относительно очень высока (орбитный указатель — 88). Швы на черепе уже почти заросли, что указывает на зрелый возраст человека из Маба. Пол определяется как мужской [Цуй Чэн-яо, 1963, 151–155; Крюков, Чебоксаров, 1965, 39–43; Woo Ju-kang, Peng Ru-ce, 1959; Aigner, 1—41].

Орудий с черепом из Маба не найдено, однако геологические, палеонтологические и сравнительно-морфологические данные указывают, что череп этот, вероятно, самый древний в Китае после синантропа. По мнению У Жу-кана и Пэн Жу-цэ,

мабаский человек занимает промежуточное положение между синантропами и неандертальцами; он относится, по-видимому, к ранним представителям палеоантропов. Пэй Вэнь-чжун рассматривает его даже в качестве непосредственного потомка синантропа. Находки из Маба значительно расширили наши представления о ранних гоминидах, обитавших на территории Китая в эпоху древнего каменного века. Особенно важно, что находка сделана в южной части страны, откуда до самого последнего времени не поступало почти никаких палеоантропологических материалов столь большой древности [У Жу-кан, Чебоксаров, 10].

Чанъянский человек

Несколько более поздним периодом по сравнению с черепом из Маба датируется так называемый чанъянский человек, костные остатки которого найдены в 1956 г. в пещере Лундун в уезде Чанъян (8) провинции Хубэй. Остатки эти включали фрагмент левой верхней челюсти с двумя зубами (первым премоляром и первым моляром), а также отдельно второй левый предкоренной. Сопровождающая фауна стегодон-аилуроподного типа позволяет отнести чанъянскую находку к среднему плейстоцену, скорее всего к самому его концу. Морфологически челюсть и зубы чанъянца обнаруживают ряд примитивных особенностей, позволяющих сближать их с соответствующими остатками неандертальцев и близких к ним форм, в частности родезийцев Южной Африки. К числу таких примитивных признаков относятся, например, большие размеры моляра и премоляров, прямоугольно-вытянутая форма их коронок, сильно развитые зубные корни. Все же по сравнению с синантропом чанъянец, по свидетельству описавшего его Цзя Лань-по, относительно более прогрессивная форма древних гоминид [Chia Lan-por 247–257; У Жу-кан, Чебоксаров, 10–11; Крюков, Чебоксаров» 40].

Динцуньский человек

К палеоантропам относится, по-видимому, и динцуньский человек, три зуба которого (два верхних правых резца и нижний правый второй коренной) найдены в ноябре 1914 г. около деревни Динцунь (9) в провинции Шаньси. Зубы эти принадлежали, по всей вероятности, ребенку 12–13 лет. Геологические и палеонтологические данные позволили большинству китайских палеонтологов и археологов датировать местонахождение в Динцуне поздним плейстоценом или «периодом лёсса», очень характерным для Северного Китая (150–200 тыс. лет назад) [Пэй Вэнь-чжун, У Жу-кан, Цзя Лань-по и др., 1958, 1—111; У Жу-кан, Чебоксаров, 19596, 10—И; Крюков, Чебоксаров, 1965, 40–42]. Однако один из авторов монографии о динцуньских находках, Цзя Лань-по, высказал предположение о более раннем (среднеплейстоценовом) возрасте динцуньца. Недавно точку зрения Цзя Лань-по поддержал В. Е. Ларичев, считающий гоминида из Динцуня нижнепалеолитическим архантропом и связывающий его культуру с еще более ранними культурами— ланьтяньской и кэхэ [Ларичев, 1970, 39–47; Ларичев, Кашина, 83–93].

Морфологическая характеристика динцуньских находок затрудняется их фрагментарностью и принадлежностью молодому субъекту. Несомненно все же, что зубы ребенка из Динцуня по сравнению с зубами синантропов соответствующего возраста небольшие. Во многих отношениях резцы и моляр динцуньца напоминают соответствующие зубы неандертальских детей (рис. 2). Сближающими особенностями являются здесь некоторые примитивные признаки: нечто вроде базальных бугорков на внутренней поверхности резцов или более сложного, чем у современных людей, рисунка на жевательной поверхности моляра («узор дриопитека»). Отмечена лопатообразная форма резцов дпнцуньца [Woo Ju-kang, 1956,389–397].

В Динцуне вместе с костными остатками человека найдены многочисленные каменные орудия, изготовленные преимущественно из роговика. Среди них встречаются орудия, обработанные как с одной, так и с двух сторон. Некоторые напоминают европейские ручные рубила, другие же обнаруживают определенное сходство с мустьерскими скрёблами и остроконечниками. Известны также изделия из галек, близкие к чжоукоудяньским. В. Е. Ларичев обращает внимание на специфические черты динцуньского комплекса каменных орудий, сближая его, с одной стороны, с инвентарем нижнепалеолитических местонахождений Кэхэ, Ланьтяня и стоянок, недавно открытых Советско-Монгольской археологической экспедицией [Ларичев, I960, 111–115; его же, 1971, 47–52; Окладников, Ларичев, 1963, 78–89; их же, 1967, 80–91; их же, 1968, 104–115] в различных районах Гоби, с другой — с цзячэнским комплексом (Шаньси), который рассматривается как более поздний по сравнению с динцуньским [Ларичев, 1960, 111–115]. Несмотря на спорность некоторых положений В. Е. Ларичева, его гипотеза о преемственности развития раннепалеолитических популяций и культур кэхэ — ланьтянь — динцунь — цзячэн очень интересна.