Древние китайцы: проблемы этногенеза

Крюков Михаил Григорьевич

Знаки пиктографической и идеографической категорий были более или менее одинаковыми повсеместно в эпоху Чжоу. Все редкие иероглифы, встречающиеся в древних текстах, дошедших до нашего времени, которые считаются локальными знаками, состоят из элементов, известных по иньским и чжоуским надписям в новом сочетании. Основные расхождения между различными региональными вариантами могли существовать только в классе иероглифов фонетической категории. Однако писцы и авторы текстов не могли заходить слишком далеко в создании новых иероглифов этой категории. Прежде всего, создавая иероглиф, они должны были давать себе отчет в том, будет ли этот новый знак письма понят читателями. Поэтому более разумно предполагать, что новые иероглифы создавались только в тех случаях, когда они действительно отсутствовали, а не тогда, когда писцу было некогда заглянуть в словарь.

Помимо этих чисто индивидуальных ограничений, вероятно, существовало

нечто вроде общегосударственной системы контроля над письменностью. В «Чжоу ли» сообщается о существовании при чжоуском дворе специальной филологической службы, которая должна была заниматься переводом переговоров чжоуских ванов с иностранными послами; помимо этой основной функции она занималась также и проблемами поддержания единства письменности. Ежегодно это управление созывало в столицу писцов из разных частей страны, и здесь происходило сравнение письменных знаков, распространенных в разных частях Китая. Знаки произносились вслух для того, чтобы всем было известно их чтение. «Чжоу ли» не является подлинным сочинением эпохи Чжоу, поэтому нельзя сказать, что поддержание единства письма происходило с помощью таких мероприятий. Но этот текст не является чистым вымыслом — он основан на каких-то данных, отражающих, может быть, более позднюю практику.

Сведения о деятельности чжоуского двора в области унификации письменности содержатся в словаре «Шовэнь». В годы правления чжоуского Сюань-вана (827–782 г. до н. э.) придворный историограф Чжоу разработал новое письмо, которое получило название «дачжуань» (79). Знаки нового начертания были сведены в особом труде из пятнадцати глав, который назывался «Дачжуань» или «Ши Чжоу пянь» («Книга историографа Чжоу»). Этот свод иероглифов просуществовал вплоть до конца династии Хань и был утрачен во время бурных событий Троецарствия. Словарь «Шовэнь» регулярно ссылается на свод «Ши Чжоу пянь» и приводит начертания из него достаточно часто.

Однако наряду со знаками «дачжуань» в «Шовэне» имеются несколько более редкие ссылки на «древние знаки» — гувэнь (80). Исходя из прямого смысла термина «гувэнь», можно сказать, что они должны были предшествовать знакам историографа Чжоу во времени. Однако такая интерпретация не является единственной. Существует другой взгляд на связи между чжоувень и гувэнь, согласно которому чжоувень представляет собой локальный вариант, распространенный на западе государства Чжоу, а гувэнь — на востоке. Согласно преданию, труды Конфуция, спрятанные в стене его дома, а затем вновь открытые в начале правления династии Хань, были написаны письмом «гувэнь». Другим более поздним названием этого письма было «кэдоу вэнь» («головастиковое письмо») — из-за того, что знаки этого письма напоминали головастиков. Однако, как сообщает Дун Цзо-бинь, среди многочисленных памятников китайской письменности периода Чжоу, обнаруженных археологами, образцов письма «гувэнь» или «головастикового» письма не было (Tung Tso-pin, 75). Таким образом, при любом понимании природы «древних знаков» можно сказать, что унификация письма при династии Чжоу не была достигнута.

Значение иероглифической письменности как основного фактора культурного и в какой-то степени политического единства страны осознавалось в то время уже достаточно явственно. Поэтому представляется не случайным то, что одной из первых правительственных реформ, проведенных после объединения китайских царств под властью династии Цинь, была реформа китайской письменности.

Перед китайской письменностью в IV–III вв. до н. э. открывалась возможность развития по направлению к фонетическому письму. Эволюция китайского письма в эпоху Чжоу ничем не отличалась от эволюции ближневосточных иероглифических письменностей, где на смену ритуальному пиктографическому и идеографическому письму пришли иероглифы фонетической категории, в дальнейшем сменившиеся чисто слоговыми знаками. Однако в Китае переход от фонетических иероглифов к слоговым знакам, которыми можно было обозначать любой слог определенного звукового состава, так и не произошел.

Существовали лингвистические и социальные причины того, что китайская иероглифическая письменность в своей эволюции не продвинулась далее создания иероглифов фонетической категории. Лингвистические причины представляются менее существенными, хотя и сыграли свою роль, способствуя развитию китайского письма по иероглифическому пути. Уже в момент создания иероглифов фонетической категории китайский язык был слогоморфемным: морфемы в этом языке могли быть выражены по меньшей мере целым слогом. При этом сочетание знаменательной морфемы со служебной, как правило, не соединялось в один фонетический слог, а продолжало оставаться сочетанием двух слогоморфем. Если при этом в то время еще существовали какие-нибудь морфологические возможности образования производных форм иногда с помощью перегласовки, иногда — с помощью изменения начального или конечного согласного, то они уже не были продуктивными, поэтому связи родственных слов далеко не всегда осознавались говорящими, и зависимость между ними не обязательно

должна была выражаться в письменности. Все эти обстоятельства способствовали тому, чтобы для записи каждой слогоморфемы древнекитайского языка эпохи Чжоу создавался особый индивидуальный иероглиф. Такой способ письма оказался бы нерациональным, если бы в китайском языке существовали сложные грамматические формы, которые могли бы соединяться с соответствующей знаменательной морфемой в единый фонетический слог. Так, например, попытка приспособить китайскую иероглифическую письменность для японского языка оказалась безуспешной, потому что иероглифическая письменность неудобна для передачи сложных грамматических форм. Именно поэтому вскоре после принятия иероглифической письменности в Японии было разработано алфавитное письмо, с помощью которого записывались грамматические формы, примыкающие к знаменательной морфеме, обозначаемой иероглифом.

Общественные причины, способствовавшие сохранению китайской иероглифической письменности, заключены в самой природе китайского общества того времени. В ареале формирования китайской культуры и государственности мы наблюдаем конгломерат этнических общностей. Люди, жившие на этой территории, говорили не только на разных диалектах китайского языка, но и просто на разных языках, которые не обязательно были родственны китайскому.

Лингвистическое объединение этого конгломерата на базе единого языка было невозможно. Его объединение произошло позднее не на лингвистической, а на политической и культурной основе, и в условиях такого объединения универсальные свойства иероглифической письменности сказались весьма кстати. Иероглифическая письменность была очень удобным средством для того, чтобы писать на любых очень непохожих друг на друга диалектах древнекитайского языка и даже на других языках, отличных от него. Универсальная иероглифическая письменность оказалась созвучной универсальным культурно-политическим идеям, разрабатываемым общественной мыслью Китая в те времена.

В чисто практическом плане иероглифическая письменность оказалась очень удобной для передачи информации в разнодиалектном и разноязычном обществе чжоуского Китая. Письменный текст, написанный в царстве Ци, мог быть без труда прочитан в царстве Чу и наоборот. Иероглифическая письменность в условиях чжоуского Китая способствовала ускоренной циркуляции информации, обмену идеями, в конечном счете — политической и культурной интеграции населения удаленных друг от друга районов страны.

Формирование древнекитайского языка

Как уже отмечалось выше, представления о генетических связях китайского языка с другими языками Восточной Азии довольно существенно менялись на протяжении истории его изучения. Первые же исследователи этой проблемы указали на его родственные связи с тибетским языком. По мере изучения языков юга Восточной Азии было обнаружено сходство с тайскими языками. Так, в китайском языке было установлено наличие значительных слоев общей лексики как с тибето-бирманскими, так и с тайскими языками. Однако невозможность сформулировать фонетические законы, связывающие эти близкие формы, породила значительное количество классификаций, которые в зависимости от принятых критериев по-разному группировали языки Восточной Азии в языковые семьи. Изучение генетических связей китайского языка было поставлено на научную основу после реконструкции фонетики древнекитайского языка, относящегося к началу I тысячелетия до н. э. Очевидно, возможности сравнительно-исторического изучения китайского языка могли бы намного возрасти, если бы удалось реконструировать произношение знаков наиболее древних памятников китайского письма- иньских надписей на гадательных костях. Однако до сих пор не ясно, как это можно сделать. Вот почему материалы древнейшего периода истории китайского языка все еще остаются вне сферы досягаемости сравнительного метода. Это означает, что единственным путем сравнительного изучения языка иньских надписей в настоящее время является исследование его типологических свойств.

Типология порядка значимых элементов в языках Восточной Азии

Лапидарный стиль и стандартное содержание большинства надписей на гадательных костях предопределили также и ограниченный набор грамматических средств, с помощью которых они были написаны. Этот набор грамматических средств не позволяет реконструировать грамматику языка иньских надписей в объеме, необходимом для сравнительно-исторического исследования, но он содержит тот необходимый минимум лингвистической информации, по которому можно судить об основных типологических чертах языка этих текстов. Это важно потому, что типологические характеристики языка иньских текстов могут быть сравнены с соответствующими характеристиками современных и тех древних языков Восточной Азии, которые известны в настоящее время. Тем самым становится возможным определение его места в типологической классификации языков этого ареала.