Древние
Шрифт:
Через десять минут дверь отворилась, и вошли Коллинз с Эвереттом. Оба они, как и весь военный персонал комплекса, были в синих комбинезонах, которые различались лишь офицерскими погонами.
Джек по очереди посмотрел в глаза гостям и нажал кнопку на столе.
— Наш разговор записывается. Ваши имена Кармайкл Ротман и Марта Лафлин?
— Да, — ответили оба одновременно.
— Полагаю, вам известно, что вы находитесь на территории, доступ на которую ограничен по распоряжению правительства США?
— Да, известно.
— Не могли бы вы рассказать, как получили разрешение на вход в зону, закрытую для полетов?
— Нет, если для записи, то не могу.
— По-видимому, вы прикрываете офицера ВВС США, а точнее говоря, командующего авиабазой «Неллис». Впрочем, с этим должностным проступком мы разберемся после.
— Может, и так, полковник Коллинз, но я не буду раскрывать вам имена своих друзей. Я просто объяснил им, зачем нам сюда надо. В конце концов, вы сами велели нам явиться на базу, — сказал старик и поморщился.
— Вам больно? Позвать доктора? — спросил Карл.
— Меня смотрели многие доктора, мистер Эверетт, и все они в курсе, что мне больно и еще месяцев восемь будет больно.
Мужчины промолчали, понимая, что их собеседник точно знает срок своей смерти.
— Как я уже говорил, к проступку командующего базой мы вернемся позже. Сейчас мне хотелось бы знать, что вы за люди, если бросаете тех, кто сражается за вашу жизнь. Почему не подождали? — спросил Джек.
— Откровенно говоря, полковник, в тот момент нам была неизвестна ваша квалификация. Положение сложилось крайне тяжелое, а наши драгоценные знания следовало сохранить во что бы то ни стало. Однако теперь мы понимаем, что ваши боевые качества куда выше, чем кажется на первый взгляд. Впрочем, лучше перейдем к делу. Мы хотели рассказать вам все еще вчера, но нас прервали убийцы, посланные коалицией. — Ротман взял Марту за руку.
— Что за коалиция? — переспросил Эверетт.
— Прошлой ночью нам звонил человек из коалиции, — ответила Марта. — Не знаю, кто именно, но он точно оттуда.
— И все же, что такое коалиция? — повторил вопрос Коллинз.
— Коалиция — это новая версия старинной семьи Юлиев. Видите ли, полковник, если бы вы очень внимательно следили за экономикой, всякими корпорациями и конгломератами, то выяснили бы, что богатейшие люди на Земле — это Юлии. Они ведут свою деятельность втайне от всех еще со времен Древнего Рима. — Марта бросила на Ротмана короткий взгляд. — Их целью, во всяком случае первое время, были деньги. Управляя деньгами, они управляют людьми, а дальше уже недалеко и до целых государств.
Джек заметил быстрое движение глаз женщины. Она явно о чем-то умалчивала. Он решил пока не подавать вида.
— Юлии берут свое начало от Юлия Цезаря. Именно Цезарь породил эту организацию. Его род восходил к потомкам могучей цивилизации, которая давно погибла. Когда Цезаря обуяла жажда власти, род раскололся на две ветви. Юлии, название которых пошло от семьи Цезаря, возжелали власти над миром. Во главе другой ветви стоял соконсул Гней Помпей Великий. Он попытался остановить свежепровозглашенного императора, однако тот начал войну и убил Помпея вместе с большинством его сторонников.
— Так значит, гражданская война в Риме случилась по воле всего двух людей, — заметил Эверетт.
— Историю всегда пишут победители. Уж вы-то, работая в таком замечательном месте, должны это знать, — сказала Марта с улыбкой и кивком головы предложила Ротману продолжить.
— Остальные сторонники Помпея объединились. Скрываться от Цезаря и коалиции Юлиев было совсем непросто. Кому-то пришлось проникнуть в ряды этих фанатиков, обуянных идеей мирового господства. Наконец стало ясно, что с мощью коалиции под предводительством Цезаря скоро станет не совладать. И тогда сторонники Помпея убили Цезаря — точно как написано в учебниках по истории. Книги вовсе не врут, они просто не говорят всей правды о причинах убийства.
— А откуда это известно вам? — спросил Джек.
— Мы из той самой группы, что пошла против Цезаря. Джексон Килер, его отец и брат — все они были нашими соратниками.
— И чем вы отличаетесь от остальных людей на планете? — упорствовал Карл.
— Скажем так: мы не такие, как вы или полковник. — В глазах Марты вдруг сверкнул огонек, словно ей в голову пришла какая-то мысль. — Например, те древности, что вы обнаружили в Нью-Йорке, в некотором роде принадлежат нам с Кармайклом.
— То есть вы владельцы всех этих экспонатов? — уточнил Джек.
— Да, но…
— Будем считать, что мы владельцы, — вмешался Ротман. — После нападения на ваш склад в Нью-Йорке газеты писали, что похищены только экспонаты прикладного характера: мечи, доспехи, керамика и тому подобное. Нигде не упоминались свитки, карты и документы. Бога ради, скажите мне, их ведь не было в Нью-Йорке?
Джек не ответил. Ему казалось, что эта парочка недостаточно откровенна, и поэтому просто сидел и наблюдал за ними.
— Полковник, это крайне важно. Вчера вы убедили нас в своих исключительных личных качествах. Позвольте, и мы докажем, что тоже чего-то стоим. Свитки у вас?
— Да.
На лицах стариков отразилось облегчение.
— Тогда мы сумеем доказать ту совершенно фантастическую историю, что собираемся рассказать. — Марта крепко стиснула руку Ротмана.
— Да кто вы, черт побери, такие? — спокойно и решительно спросил Джек.
— Вчера ночью мы с Кармайклом оказались на распутье. Мы всегда довольствовались тем, что люди и сами, собственными средствами справляются с коалицией. Нам не хватало отваги. Мы хотели лишь жить среди вас — тихо и незаметно. Вчера, когда мы улетели, Кармайкл убедил меня, что этому вероломству пора положить конец. В нашей семье и раньше бывали перебежчики, которые пытались хоть чуть-чуть помочь людям бороться с коалицией, но их было слишком мало. Кар убедил меня, что вашей группе можно рассказать все, как есть на самом деле.
Джек с Карлом переглянулись, и в их взглядах читался немой вопрос: «Что за чертовщина тут творится?»
— Вы уже знаете, что Кар умирает. Мне тоже недолго осталось, и мы — последние. Только Килеры еще могли иметь детей, а Джексон — последний из них. Мы бы протянули еще немного, однако брат Джексона погиб в сорок первом в Перл-Харборе. У него, как у его прадеда, могли бы еще быть потомки, но теперь мы этого никогда не узнаем.
— Какой-то бред, — раздраженно пробормотал Карл.