Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)
Шрифт:
В начале Чуньцю, когда субуделов было немного, это возможно, еще не очень ощущалось чжухоу с экономической точки зрения, хотя сразу же дало о себе знать в плане политическом (смуты в Цзинь и Чжэн). Однако позже, когда число новых субуделов начало возрастать и занятая ими территория царства соответственно заметно увеличиваться, ситуация стала изменяться. Субуделы и вообще новые земли стали жаловаться реже и обычно лишь в исключительной ситуации. Можно напомнить в этой связи, что, когда двое вэйских сановников в 559 г. до н. э. изгнали вэйского Сянь-гуна, новый правитель Вэй, младший брат изгнанника Шан-гун, пожаловал Суню земли в Сю [103, гл. 37; 71, т. V, с. 117].
Однако
Но далеко не всегда чжухоу бывали столь жестокими в своих отношениях с сыновьями, да и не всегда вынуждала их к этому экстремальная ситуация. Чаще всего речь шла об обустройстве родственников, и прежде всего любимых сыновей. Наследственный субудел-вотчина издревле считался наиболее достойным способом для этого, но бесконечно создавать новые государства в государстве было невозможно. Где же выход? Можно было бы его найти в ликвидации проштрафившихся либо слишком могущественных уделов-кланов и в создании вместо них других, новых. Однако имеющиеся данные свидетельствуют о том, что освободившиеся в таких случаях владения далеко не обязательно оказывались в распоряжении правителя, который мог бы отдать их своим сыновьям. Чаще их делили между собой более сильные соперники глав уничтоженных уделов-кланов.
Вообще динамика здесь была достаточно сложной. Влиятельные уделы-кланы (за редким исключением) не существовали долго. По подсчетам Б.Блэкли [150], средняя продолжительность жизни клана равнялась пяти поколениям, т. е. они сменяли друг друга, возникая и погибая, примерно с периодичностью в 100–150 лет, хотя встречались и долгожители вроде циских кланов Го, Гао и Чэнь или цзиньских Чжао и Вэй. Общей нормой было то, что уничтожение одних вело к укреплению других, в том числе и тех, что создавались заново по воле правителя его любимыми сыновьями. Крепкие и влиятельные новые уделы-кланы быстро, за два-три поколения, превращались в могущественных соперников правителя, что было особенно ощутимым во второй половине периода Чуньцю. Правителям стало ясно, что раздавать уделы даже любимым сыновьям все-таки не следует. Словом, чжухоу не оставалось ничего, кроме как давать всем сыновьям — кроме наследника — кормления, которые сразу ставили их по статусу ниже владельцев уделов-кланов.
В тех же случаях, когда чжухоу все же выкраивали субудел для кого-либо из сыновей, новый глава удела-клана обретал должность и становился одним из тех родственных правящему дому сановников и министров, о соотношении которых с неродственными правителю министрами уже упоминалось. Это обычно вело к дестабилизации в царстве, так как амбиций у министров из числа близкородственных правителю глав уделов-кланов было, как правило, больше, нежели у министров из числа глав кланов неродственных.
В
Как выглядели уделы-кланы, о которых идет речь? Данных об этом немного, да и те скорее косвенные, нежели описательные. Обычно субудел, т. е. владение, служил экономической и социальной базой для появления влиятельного аристократического клана (вспомним, что в Цзинь мощный параллельный клан в Цюйво возник лишь тогда, когда правитель царства неосторожно подарил дядюшке огромный субудел). Но главами могущественных кланов владельцы субуделов могли стать лишь после того, как включались в сословие дафу и становились по своему статусу владетельными аристократами. Впрочем, здесь нужны некоторые оговорки.
Речь не о возможности существования достаточно большой семейно-клановой группы, какие в принципе могли быть и в простом крестьянском доме. Важно было легитимизировать аристократический клан, т. е. получить официально санкционированное клановое имя. Обладание таким именем было привилегией немногих (далеко не случайно в текстах упомянуто, что клановые имена давались сыном Неба и князьями-чжухоу [114, 8-й год Инь-гуна; 212, т. V, с. 25 и 26]). Его могли иметь, видимо, только владельцы наследственных уделов (позже, возможно, также и обладатели служебных кормлений). Поэтому мы имеем дело не просто с кланом как таковым, но только и именно с владетельным аристократическим кланом, т. е. с разветвленной, многочисленной и могущественной группой, чья сила и мощь опиралась на наследственное владение. Дело, таким образом, не в числе сородичей, но в их социальном и имущественном статусе. Имевшие имя знатные владетельные кланы обычно именовались терминами цзун-цзу или цзя.
Наименование субудела и имя клана обычно совпадали. Но вот на вопрос, как возникали новые имена, единого ответа нет. Общей нормой было то, что имена давали сюзерены, т. е. те, кто создавал субудел (сын Неба либо чжухоу). Но чем они при этом руководствовались? Как сказано о том в «Цзо-чжуань» [114, 8-й год Инь-гуна; 212, т. V, с. 25 и 26], имена могут восходить к месту рождения, к имени или званию предка, к должности получателя удела, к названию территории, даруемой получателю.
Известно, например, что из упомянутых двух соратников Сянь-гуна один, Чжао, получил в удел княжество Гэн, но сохранил свое прежнее клановое имя Чжао, которое его предки получили по наименованию города Чэнчжао, пожалованного им в качестве кормления в годы правления западночжоуского Му-вана [103, гл.43; 71, т. VI, с. 44]. Другой, Би Вань, чьи предки будто бы имели владение Би еще при У-ване, но затем потеряли его и стали простолюдинами, получил новое клановое имя по названию пожалованного ему субудела Вэй (иероглиф отличен от того, каким обозначается царство малое Вэй). Эти данные Сыма Цяня [103, гл. 44; 71, т. VI, с. 80] можно дополнить сведениями из «Цзо-чжуань», например, о клановых именах трех луских сановников-цинов, разделивших между собой в середине VI в. до н. э. почти все царство Лy. Их имена — Цзи-сунь, Шу-сунь и Мэн-сунь, т. е. старший, средний и младший внук, — связывали их происхождение с общим дедом, луским Хуань-гуном.