Древний мир для попаданки
Шрифт:
Теперь вода самотеком заполняла яму, канал перекрывался камнем, и Мария нагревала воду.
В принципе, такое мытье пришлось гостям больше по душе, чем полоскание в холодном ручье, и они приободрились.
Мылись по двое. Даже Мара услышав новое слово "ванна" не смогла удержаться и теперь бодро плескалась на пару с Нили.
Система была проста до невозможности. После мытья каждой пары камень второго канала отодвигался, выпуская грязную воду, а потом открывался тот, что наполнял воду с реки, и женщина снова грела ее для следующей пары. Чистым и вымытым девчонкам Мария с удовольствием выдавала сплетенные из травы
— Все равно пока за Ареном смотрела, заняться было нечем, вот и наплела, — буркнула она в ответ на вопросительный взгляд Коры.
— Это имя? — Тут же заинтересовалась девочка, — и как он? Не ушел к предкам?
— Нет, — Мария даже нахмурилась от такого предположения, — все хорошо, он уже выздоравливает.
Девочка только кивнула и хитро переглянулась с Марой, а женщина лишь вздохнула, закатывая глаза к небу — кто знает, что они там себе по на придумывали…
Возвращались все чистые, усталые, но довольные. Пока девочки убирали принесенное во вторую темную пещерку, которая так и осталась кладовкой и теперь медленно заполнялась запасами, Мария порезала одну из птиц, достала самый большой котелок и принялась за приготовление ужина.
Ели все за столом. Когда похлебка из мяса, батата и горсти горошин с приправками уже почти приготовилась, а яйца пожарились, вернулся уходивший куда-то, все еще прихрамывающий, Арен. Заметив новых женщин, он остановился на пороге и вопросительно посмотрел на Марию.
— Заходи. Можно, — разрешила женщина и немного смутившись начала знакомить присутствующих.
Арен помнил мало. Нет, он, конечно, помнил разочарование, которое охватило его, когда яркая и красивая Кана, которую он надеялся на день выбора взять в свою хижину, и принимающая лучшие шкуры в подарок, вдруг отказалась от него. Еще большую злость и обиду он испытал, когда ожидающая как оказалось потомство от другого, отказавшегося от нее мужчины, женщина все же решила вернуться.
Нет, Арен многое мог понять и принять, а учитывая, что охотники часто погибали, а их вдовы входили в хижины других мужчин, мог бы принять и чужого ребенка, но не так. Не обманом. Уже сейчас он видел противные смешки от соплеменников, когда Кана порыдав от злых слов высмеявшего ее Гана, твердой походкой направилась в его хижину.
Принять женщину, которая его обманула и терпеть насмешки от сородичей Арен не хотел. Он еще посомневался немного, хотя и понимал, что в покое его не оставят, но вдруг понял, что здесь его больше ничего не держит. Решение пришло само. Собрав самое ценное — нож, запасную шкуру и немного еды он оставил свою хижину любому желающему и ушел навсегда.
Ган присоединился почти сразу. Арену этот человек нравился не очень. Он даже не слишком поверил, что Кана обманула и его тоже, учитывая, что о серьезных намерениях Арена знало все племя, но малодушно отмахнулся. Хочет — пусть идет. Немного возмущало, то, что Ган оставил женщину со своим будущим потомством, но злость и обида мешали думать рационально, да и вообще, что возьмешь от странного и необщительного с мужчинами племени, сородича….
Нет, Ган не был одиночкой в полном смысле этого слова, он даже ходил с племенем на охоту, и охотился на мелких зверей, но в больших охотах не участвовал никогда. Ган предпочитал помогать разделывать и доставлять крупную добычу в племя, за что и получал свою долю мяса. По мнению Арена, это было слишком несерьезно, но таких людей в племени было несколько, а потому он никогда не спорил и не лез с глупыми вопросами.
Еще, Арену не нравилось, как много говорит Ган. Если для любивших поболтать женщин это было привлекательной чертой в мужчине, и они слушали его с открытыми ртами, то для Арена, предпочитавшего смотреть на дела и поступки, все эти слова вызывали глухое недовольство. Зачем говорить, что он хороший охотник, если сам сидел на дереве, а потом тащил мясо в племя? Арен не понимал, зачем говорить то, чего не было, но потом решил, что для длинной дороги такое качество даже не плохо — идти не скучно, а потому махнул рукой и смирился. В конце концов добыть еду он и сам сможет, а куда идти ему все равно не важно. Вот найдёт интересное место, тогда и остановится…
Так и шли они много светил по одному Гану известному маршруту, а потом на них неожиданно напал тагр. Зверь оказался крупный, опытный и очень злой. Почему-то Арену показалось, что он шел по следу не одно светило, прежде чем зажать их у обрыва. Решив, что принимать бой на обрыве глупо мужчины попытались спуститься и им даже удалось попасть в зажатое между скал ущелье, но через пол светила тагр все же нагнал их — видимо нашел более пологий спуск.
Драться пришлось Арену. Нет, Ган, конечно, запустил в тагра несколько камней, но кажется только разозлил его еще больше, и как только зверь отвлёкся, припустил бежать бросив напарника на произвол судьбы. Это было обидно. Не то, чтобы Арен ждал от Гана реальной помощи, но бросить так….
Мужчина лишь поморщился от воспоминаний. Кажется, ему удалось ранить зверя в голову и куда-то в тело. Он надеялся, что тагр испугается и уйдет зализывать раны, но, как ни странно, тот только обозлился ещё больше и выбив нож, стал нападать еще яростнее
Дальнейшее Арен помнил, как в тумане. Кажется, ему удалось вырваться из острых зубов и убежать, ударив зверя тем, что подвернулось под руку, камнем. Впрочем, тут воспоминания всплывали отрывками. Вроде он видел женщин и даже испугался, что они попадут под яростный напор обезумевшего зверя, потом его вроде несли…
В какой-то момент, не ощутив привычного тела, Арен даже был уверен, что уже отправился к предкам и когда над ним склонилось лицо светловолосой, зеленоглазой женщины, лишь расслабился.
Всем известно, что предки всегда остаются молодыми и красивыми. Он даже пожалел, что никогда не встречал похожей женщины в племени, но тут же снова забылся, не успев удивиться, что его поят чем-то странным и горьким.
Арен приходил в себя еще несколько раз и постоянно видел озабоченное и тревожное лицо незнакомки, а потом он пришел в себя окончательно и начал осознавать окружающее.
— Где? — спросил он имея в виду, у предков ли он, но потом рассмотрел вполне реальную пещеру, шкуру злополучного тагра и переступающего с ноги на ногу Гана на пороге и удивился еще больше. Значит жив, поразился он и начал наблюдать за заинтересовавшей его женщиной.
В пещере было удивительно все, начиная от странных чашек с которой его поили сначала горькой водой, а потом другой, вкусно пахнущей рыбой. Его заинтересовала странная конструкция из камней, на которой всегда стояла еда, хотя и не всегда знакомая и куски деревьев, но которых сидели женщины.