Древний Рим. События. Люди. Идеи.
Шрифт:
В 78 г. Сулла умер от какой–то странной болезни, о которой древние авторы сообщают самые фантастические сведения. Похоронные торжества были небывалыми по своим масштабам и пышности. Тело покойного диктатора везли по всей Италии и доставили в Рим. Он покоился на золотом ложе, в царском облачении. За ложем следовала масса трубачей, всадников и прочая толпа пешком. Ветераны, служившие под начальством Суллы, стекались отовсюду; в полном вооружении они пристраивались к похоронной процессии.
Особенно торжественный и пышный характер приобрела процессия, когда она подошла к городским воротам Рима. Было пронесено более 2000 золотых венков — дары от городов и служивших под командою Суллы легионов. Из страха, как говорили сами римляне, перед собравшимся войском тело сопровождали все жрецы и жрицы по отдельным коллегиям, весь сенат, все магистраты с отличительными знаками их власти. Огромное количество трубачей играло похоронные песни и марши. Громкие причитания произносили поочередно сенаторы и всадники, затем войско, а затем и остальной народ, причем некоторые искренне скорбя о Сулле. Траурный костер был разложен на Марсовом поле, где до этого хоронили лишь царей. В заключение нашего описания предоставим слово Плутарху. «День с утра выдался пасмурный, — говорит он, — ждали дождя, и погребальная процессия двинулась только в девятом часу. Но сильный ветер неожиданно раздул костер, вспыхнуло жаркое пламя, которое и охватило труп целиком. Когда костер уже угасал и огня почти не осталось, хлынул ливень, не прекращавшийся до самой ночи, так что счастье, можно сказать, не покинуло Суллу даже на похоронах». Таков был конец первого римского императора — Луция Корнелия Суллы, названного Счастливым.
3. Восстание Спартака.
Восстание рабов под руководством Спартака, или, как называли его современники, «рабская война» (bellum servile), — одно из самых грандиозных движений угнетенных в древности. Пример этого движения оказался настолько ярок и впечатляющ, что отзвуки его дошли вплоть до нашего времени: не говоря уже о том, что Спартак выступает в роли героя ряда литературных произведений (пьес и романов), имя вождя великого восстания присвоила себе в начале текущего столетия организация немецких революционеров–марксистов, порвавшая с социал–демократией (1916 г.) и положившая, как известно, начало Коммунистической партии Германии.
Нам приходилось уже в общих чертах говорить о положении рабов в Риме. Сейчас следует, видимо, подчеркнуть лишь то обстоятельство, что, чем значительнее становилось число рабов и чем глубже проникал рабский труд в различные отрасли римского хозяйства, тем в большей степени рабы превращались в значимую социальную (и политическую) силу. Обостряются противоречия между рабами и их владельцами. Римские историки все чаще упоминают о таких формах борьбы и протеста рабов, как бегство, убийство господ и уничтожение их имущества, как использование рабов в ходе борьбы политических группировок или отдельных политических деятелей. Само собой разумеется, что высшей формой этой борьбы следует считать восстания рабов, их вооруженные выступления.
Сначала это были отдельные и разрозненные вспышки, как, например, заговор рабов во время второй Пунической войны, о котором кратко, без всяких подробностей упоминает Тит Ливий. Более детально тот же Ливий сообщает про заговор рабов в римской колонии Сетии (Лациум). Заговор окончился неудачей в результате того, что нашлось два предателя. Он был раскрыт, подавлен, до 500 его участников казнены (198 г.). Еще более крупное движение рабов возникло в 196 г. в Этрурии, где дело дошло до открытого восстания. Для его подавления римлянам пришлось направить в Этрурию целый легион регулярных войск. И наконец, в 185 г. восстали рабы–пастухи в Апулии. Движение подавлял претор Постумий, который приговорил к смерти 7 тыс. человек, но казнить всех не смог по той лишь причине, что «многие бежали». Все эти, несомненно, разраставшиеся движения носили все же еще местный, «локальный» характер, пока не вспыхнул грандиозный пожар первой «рабской войны», охватившей территорию всей Сицилии.
Восстание началось, видимо, в 138 г. (или в 136 г.) и продолжалось вплоть до 132 г. Сицилия (наряду с Африкой) давно считалась житницей Италии. Она поставляла главным образом зерновой хлеб, на который население италийских городов, и в первую очередь Рима, предъявляло большой спрос. Кроме того, Сицилия уже в самой древности считалась классической страной рабовладения. Основной источник наших сведений по сицилийским восстаниям — Диодор — говорил, что в Сицилии было такое количество рабов, которое даже знавшим об этом казалось невероятным и преувеличенным.
Движение в Сицилии началось с заговора, возникшего в имении крупного рабовладельца Дамофила, известного крайне жестоким обращением со своими рабами. Вначале число восставших было невелико — около 400 чел., но затем, когда рабы внезапно ворвались в город Энну и овладели им, восстание начало быстро разрастаться. Во главе восставших оказался талантливый организатор — раб–сириец Евн, который был под именем Антиоха провозглашен царем. Вскоре возник второй крупный очаг восстания в районе Агригента. Здесь выдвинулся другой вождь — бывший киликийский пастух и пират Клеон. Он добровольно признал главенство Евна, и по мере роста движения оба очага объединились. Число участников восстания дошло до 200 тыс. Впервые в истории возникло царство, созданное рабами, которое, — поскольку в нем численно преобладали рабы–сирийцы, — было названо Новосирийским царством.
Римским властям пришлось приложить немало усилий для ликвидации движения. Несколько крупных отрядов римских войск не смогли справиться с этой задачей и потерпели полное поражение. Только когда против восставших были направлены консульские армии, движение — с большим трудом и крупными потерями — удалось подавить. Отзвуки восстания прокатились по всему греко–римскому миру; древние авторы упоминают об отдельных вспышках и выступлениях рабов в ряде городов Италии (Рим, Минтурны, Синуесса), а также в Аттике и на Делосе.
По свидетельству того же Диодора, через неполных тридцать лет после разгрома Новосирийского царства в Сицилии вспыхнуло новое восстание рабов (104—101 гг.). В разных частях острова образовалось несколько очагов движения. Из них наиболее важным оказался восточный, где выступил на сцену энергичный и даровитый вождь рабов Сальвий. Он был избран царем и принял имя Трифона.
Второй крупный очаг движения возник в западной части острова, около города Лилибея. Здесь выдвинулся другой вождь рабов — киликиец Афинион. Оба вождя движения объединили свои силы, и снова почти вся Сицилия оказалась под властью рабов. Их борьба с римскими войсками была долгой и упорной, и только консулу Манию Аквилию, опытному полководцу, коллеге Мария, удалось добиться решительного перелома. Армия восставших была разбита в большом сражении, а Афинион пал (Трифон умер раньше) якобы в единоборстве с самим Аквилием.
Таков был исход и этого второго восстания рабов в Сицилии. Давно уже замечено, что оно чрезвычайно похоже на первое. Это обстоятельство дало основание ряду исследователей предположить, что рассказ о нем лишь искусственно дублирует и варьирует события более раннего восстания. Прием удвоения событий для античной историографии, конечно, не нов, он мог быть применен и в данном случае. Однако если считать, как это принято многими исследователями, что сведения, сообщаемые нам Диодором, восходят к Посидонию (который продолжил исторический труд Полибия), то предположение, что рассказ о втором сицилийском восстании есть лишь литературная реминисценция, представляется маловероятным: Посидоний был современником описываемых им событий.
Все упомянутые выше выступления рабов следует, конечно, рассматривать лишь как некую прелюдию к тому великому восстанию, которое советские историки давно и справедливо считают наиболее ярким проявлением классовой борьбы в древности, — к восстанию рабов под руководством Спартака. Но прежде чем перейти непосредственно к этому сюжету, следует оговориться: в данном случае нас будет интересовать не только самый факт восстания, но не в меньшей, если только не в большей, степени оценка этого исторического факта в современной историографии. Дело в том, что восстание Спартака долгое время — и это вполне закономерно — находилось в центре внимания советских историков древности. Был высказан ряд оценок и выводов. Однако эти выводы в свою очередь находились в прямой зависимости от более общего тезиса о «революции рабов». Поэтому они нуждаются в объективном научном пересмотре. Однако едва ли следует начинать с выводов и итогов — остановимся сначала, хотя бы в общих чертах, на фактической стороне событий.