Древний Шумер. Очерки культуры
Шрифт:
О родословии правителя, именуемого нами Урукагиной, мы не знаем ничего. Достоверно неизвестно даже правильное чтение его имени. Сперва его читали по слогам Uru-ka-gi-na, затем решили прочитать один знак как идеограмму, и получилось Uru-inim-gi-na. В конце столетия вернулись к прежнему чтению, хотя правильного ответа так и не нашли. Что же до родословия, то в своих надписях Урукагина ничего не пишет о предках. Разве что одна зацепка… В «Обелиске Маништусу», надписанном при одном из правителей династии Аккада, среди общинников, продающих царю землю, упомянут некто «Урукагина, сын Энгильса». Тот ли? Слишком много должно было пройти времени от Урукагины до Маништусу…
В первый царский год правления Урукагины им были проведены социальные реформы, основные аспекты которых по повелению лугаля были изложены на трех больших глиняных конусах, из которых в хорошем состоянии до нас дошли два. Мероприятия Урукагины в основном сводились к следующему:
1. Была упорядочена плата жрецам и отменены поборы с них.
2. Были сокращены поборы с наиболее значительных членов храмового персонала.
3. Чиновникам
4. Держателям служебных наделов было предоставлено неограниченное право отчуждения имущества и пользования колодцами и арыками на служебных наделах.
5. Было восстановлено право собственности богов на те храмовые хозяйства, которые присвоила себе семья энси.
6. Были введены законы, охранявшие частную собственность и устои патриархальной семьи.
Правление Урукагины не принесло Лагашу решения застарелых проблем. Документы из храма богини Бау, в частности, показывают, что увеличение довольствия членам храмового персонала было вскоре сведено на нет. Урукагина даже не сменил административный персонал храмов, действовавший при его предшественнике. Да и сами его конусы были скорее декларацией доброй воли правителя к изменению ситуации, нежели констатацией уже свершившихся фактов.
В конце правления Урукагины боги отвернулись от Лагаша. В Умме пришел к власти некто Лугальзаггеси — сын жреца-очистителя, скорее всего, не состоявший в родстве с предыдущим правителем этого города. Лугальзаггеси начал активно захватывать один за другим шумерские города. Под ударами его войска пали Урук, Ур, Ниппур, Киш. Быстрое продвижение Лугальзаггеси по территории Шумера, вероятно, объясняется тем, что население устало от междоусобиц и жаждало «твердой руки», которая бы в первую очередь упорядочила разросшуюся ирригационную сеть. Поэтому кое-где ему пришлось воевать, а кое-где города сдавались без боя. Но когда дошла очередь до Лагаша, войско уммийского царя, а теперь и полушумерского властелина, столкнулось с ожесточенным сопротивлением его граждан. Война шла два года, к шестому году Урукагины-царя были разорены и разрушены все общины и храмы, лежащие между каналом на границе с Уммой и пригородами нома. В это время был составлен «Плач по Лагашу», в котором дается длинный перечень разрушенных строений, вина за уничтожение которых возлагается на «энси Уммы Лугальзаггеси» (здесь он не мог быть назван лугалем, поскольку законно избранным был только Урукагина). Документы показывают, что к Лугальзаггеси отошла только северная часть лагашского нома. Урукагина, боясь пленения в центре нома, перенес столицу ближе к морю, в городок Э-Нин-мар, где правил еще некоторое время. Но после седьмого года следы его теряются.
После ослабления экономической и политической мощи Лагаша Лугальзаггеси неожиданно столкнулся с роковым для себя противником — военным вождем семитского города Аккада, принявшим на себя при воцарении имя Шаррукин (что означает «царь истинен»), впоследствии произносившееся как Саргон. Под этим искаженным именем он и вошел в историю Древнего мира.
До второй половины XX века нашествие войск Саргона на шумерские города воспринималось как внешнее вторжение. Но тщательное изучение всех доступных источников показало, что Саргон не был для шумеров иноземцем, хотя и пришел с севера. До начала своей военно-политической активности он занимал определенное положение при дворе кишского лугаля, у него была вполне известная родословная. Единственным недостатком биографии Саргона было происхождение из нецарского рода, что, по-видимому, очень мешало его амбициозным планам и стало поводом для избрания декларативно-вызывающего тронного имени. Большую часть документов, связанных с жизнью Саргона, составляют культовые поэмы и тексты предсказаний по печени жертвенных животных (omina), составленные через много лет после его смерти. Отдельные упоминания о нем содержатся в текстах так называемых Царских списков — первых опытах шумерской историографии. Но сохранились и подлинные надписи аккадской эпохи, составленные от имени самого Саргона. Согласно источникам, мать Саргона тайно положила младенца в корзину и отправила ее по Евфрату. Во многих обобщающих исследованиях по истории Древней Месопотамии можно прочесть, что Саргон якобы был сыном безбрачной жрицы. Этим, дескать, и объясняется факт тайного рождения и последующего отказа матери от ребенка. Нужно, однако, исправить это утверждение. Во всех версиях легенды о Саргоне его мать называют энитум (вариант энтум) — «жрица священного брака», а не надитум (букв.: «оставленная, заброшенная»), которой и вправду не полагалось иметь детей. Так вот, ужас положения матери Саргона в том, что ребенок был зачат не в храме и не богом (роль которого выполнял в ритуале глава города), а вне храма, вне ритуала и смертным человеком. Именно в этом состояло ее ритуальное преступление, от последствий которого жрица избавилась столь поспешно. Корзину подобрал Акки — водонос и садовник кишского царя и усыновил мальчика. Садовник обучил приемного сына своему ремеслу, но когда Саргон достиг юношеской зрелости, на него загляделась богиня любви Иштар. Он так понравился ей, что она пообещала оказывать ему свою особую милость, с помощью которой он должен был попасть прямо на царский трон Киша. Так говорят эпические поэмы о Саргоне, полные мифологем, известных и из более поздних сказаний (например, в рассказе о родословии Моисея также повествуется о его незаконном рождении, путешествии по реке в корзине и т. д.). Исторические же (или претендующие на историчность) тексты сообщают о том, что до своего воцарения Саргон занимал должность царского садовника и чашеносца во времена правления Ур-Забабы. После поражения Киша, понесенного от войска Лугальзаггеси, в этом городе произошел какой-то переворот, и в результате этого переворота Саргон оказался на вершине власти. Пользуясь слабостью правителей на севере страны, он овладел не только северными городами, но и южным номом Урук (но вряд ли самим городом). После завоевания нома Урук он избрал своей столицей Аккад — небольшой городок, местонахождение которого до сих пор неизвестно. Какое-то время Саргон и Лугальзаггеси управляли Двуречьем вместе: Саргон — северными землями, Лугальзаггеси — всеми южными, кроме нома Урук. Но затем, как это часто случается в истории, возникло политическое соперничество, которое и привело Шумер к новой войне.
Противостояние Лугальзаггеси и Саргона — первая серьезная развилка в истории Южного Двуречья. Здесь мы сталкиваемся с ситуацией выбора пути, и путь этот пролегает в противоположные стороны. Документы, дошедшие от времени Лугальзаггеси, позволяют сделать вывод о традиционности его «политической программы». Завоевав Южное Двуречье, уммийскии царь перебрался в военный центр шумеров Урук, добился, чтобы его избрали лугалем в Ниппуре, и поставил свою власть на службу общинной олигархии. Если бы на его пути не возник Саргон, можно было бы ожидать традиционного шумерского стремления к выделению своего города из числа других, иерархии «центр — провинция», «старший город — младший город», перераспределения благ в пользу общинных авторитетов и высшего храмового жречества, отношения к богам скорее родственного («отец — сын»), чем нейтрально-иерархичного («начальник — подчиненный»). То есть, даже захватив всю территорию Двуречья, Лугальзаггеси не смог бы ничего сделать для объединения страны и для обеспечения согласованного единства в работе местных ирригационных систем. В результате возникли бы недовольные, по новому кругу пошли бы междоусобные войны городских правителей и требования вернуть страну в условия изначальной справедливости, то есть ко всеобщему равенству первобытной эпохи. Шумерский путь политического развития с самого начала был как бы «закольцован»: в его истоках — борьба сильного лидера со своими соперниками за право обладания всей властью и всем имуществом; в его середине — столкновение лидера и общины, которая не хочет усиления власти одного и требует его подчинения нормам коллективизма; в его конце — приход нового лидера, который сперва поддерживает общинную справедливость, а потом начинает проявлять себя как прежний гегемон.
Совершенно иной путь был уготован Месопотамии при Саргоне, и здесь не следует, вероятно, сбрасывать со счетов его семитское происхождение. Хотя самим Саргоном оно нигде и никак не подчеркивалось (просто потому, что представления о национальности в то время не было), но объективно весьма повлияло на всю историю Двуречья при его династии. Следует заметить, что именно афразийским правителям (семитам и египтянам) в древности было свойственно стремление к унификации власти и политическому объединению страны, к обожествлению царя и жесткой иерархизации пантеона. Афразийское сознание любит единство непохожих феноменов, шумерское, напротив, предпочитает множество похожих и даже подобных друг другу вещей.
Исход этого соперничества решила военная подготовка и тактика обеих армий. Шумерское войско уже со времен Эанатума состояло из трех родов: легкой пехоты, вооруженной дротиками, боевыми палицами и булавами; тяжеловооруженной пехоты в шлемах и с длинными копьями; колесничных войск. Лук почему-то не пользовался у шумеров популярностью, хотя и был известен. Ходили шумеры сомкнутым строем, и притом как пешки в шахматах — только вперед. Их армия не была мобильной, она не умела устраивать засады, внезапно нападать, разделившись на фланги. Иначе дело обстояло в войсках Саргона. Основу его армии составляла легкая пехота, действовавшая рассыпным строем и делившаяся на лучников, копейщиков и воинов, вооруженных секирами. В боях против тяжеловооруженной шумерской пехоты, составлявшей костяк войска Лугальзаггеси, армия Саргона одерживала одну победу за другой, пока, наконец, не захватила в плен самого уммийского царя. У войска Саргона был достойный противник: на стороне Лугальзаггеси воевали 50 энси различных городов. Но захватить царя в плен не означало отлучить его от власти, и Саргон прекрасно это понимал. Власть шумерского царя должна заканчиваться там же, где началась, — в священном Ниппуре. Поэтому Лугальзаггеси в медных оковах был проведен через ниппурские «ворота Энлиля», после чего лишился власти и был отдан на суд самого Энлиля, точнее — его жрецов, скорее всего, приговоривших уммийского гегемона к смерти.
Короновавшись после этих событий в том же Ниппуре, Саргон начинает свое правление — пожалуй, самое длительное за всю историю Двуречья. Источники показывают, что он правил 55 лет и провел 34 крупные битвы. Из 55 лет правления Саргона нам известны события около 20 лет. За эти годы он совершил множество походов: на запад — в районы Сирии и Малой Азии, на восток — в область Элама. После победы над Лугальзаггеси власть Саргона простиралась от Сирии до Персидского залива; это было самое большое из существовавших до тех пор государств. Политико-идеологические нововведения Саргона сводились к следующему:
1. Замена номовой олигархии чиновниками, назначаемыми царем, создание условий для воспроизводства царской бюрократии.
2. Создание массовой армии, набираемой из свободных общинников-земледельцев.
3. Благоприятствование развитию торговли и ростовщичества, покровительство людям этих профессий.
4. Сращивание жреческой и царской власти путем выдвижения своих родственников и приближенных на высшие жреческие должности в шумерских храмах, а также через пользование храмовой землей.