Древний странник
Шрифт:
— …В абсолютной темноте, — добавил профессор Тьмы.
— Совершенно верно, — подтвердил профессор Света. — Одно из чудес небесной науки, Сигборд. Так же как и то, что горячая скала опускается, а холодная поднимается.
— …И как лаф взлетает, когда горит, — добавил профессор Тьмы.
— Но мы должны быть всё время начеку, — задумчиво сказал профессор Света. — Так как парящая скала всё время растёт, нам нужно больше грозофракса для удержания её на месте. Облачная вахта вчера подтвердила, что поток частиц кислой дымки со стороны Края возрос.
— Великая Буря надвигается, — сказал профессор Тьмы.
— И Гарлиниус Герникс отправится в Сумеречные Леса в поисках свежего грозофракса, — сказал профессор Света главе стражи. — Прекрасного грозофракса, Сигборд. Наиболее драгоценного вещества земли и неба, возникающего только в Сумеречных Лесах от ударов молний Великой Бури.
Сигборд поскрёб голову:
— Мне этого не понять, профессор. Это учёные вещи для вас, академиков. Я только простой страж.
— Вы слишком скромны, Сигборд, — сказал профессор Света. — Вы наши глаза и уши.
— Без вас, — сказал профессор Тьмы, — мы не знали бы ни о предательстве в Школе Дымки, ни о попытках подкупить стражей клеток.
— Но предупреждён — значит, вооружён, — сказал профессор Света. — Мы как можно скорее поставим в известность Высочайшего Академика. Он должен знать об опасности, нависшей над ним.
Глава девятая. Каменные соты
Третий раз за третью ночь сон Квинта был потревожен. Было четыре часа, когда его разбудил негромкий стук в дверь спальни. Он с усилием повернулся и уставился на дверь.
— Кто там? — сонно пробормотал он.
Стук повторился — громче, настойчивее.
— Кто? — крикнул Квинт громче.
— Квинт, ты здесь? — послышался обеспокоенный голос.
— Это вы, профессор? Входите, — сказал Квинт, садясь.
— Квинт! — гаркнул профессор. — Мне нужно поговорить с тобой!
— Дверь не заперта, профессор!
— Квинт!
— О, во имя Неба! — Квинт вылез из постели и поковылял к двери. — Я же сказал… уй!!!
Когда он потянулся к ручке, дверь распахнулась и сбила его с ног. Высочайший Академик появился в дверном проёме, в руке зажжённый фонарь, лицо искажённое, но румяное. Его пылающие красные глаза лихорадочно рыскали по комнате.
— Квинт, это срочно, — сказал он. — Мне нужно, чтобы ты сейчас же пошёл со мной.
Квинт кивнул и встал на ноги. Дверь очень больно стукнула его по голове.
— Сейчас оденусь, — сказал он.
— Да… Да… — послышался рассеянный ответ. Пока Квинт одевался, профессор повесил фонарь на стенку и расхаживал по комнате. — Я не мог заснуть всю ночь, — возбуждённо бормотал он. — Сомневаюсь, смогу ли я вообще спать теперь, если… если не попытаюсь ещё раз. — Он говорил все громче, беспокойнее, потом остановился и схватился за голову.
Квинт встревожено следил за ним краем глаза, продолжая застёгивать башмаки, куртку, пояс. Почтённый профессор был, очевидно, на грани отчаяния.
— О, прости меня за то, что я сделал… за то, что я развязал.
Квинт молчал. Он понимал, что эти слова предназначены не ему. Профессор снова начал вышагивать по комнате.
— Так изощрённо… так хитро… Это моя последняя надежда. Небом клянусь, в этот раз я смогу… Потому что если я не смогу… — Он повернулся к Квинту и сосредоточился на его лице, как будто видел его впервые. — Я должен это сделать…
— Профессор? — недоуменно спросил Квинт.
Профессор взял свой фонарь:
— Пошли. Надо поработать.
Снаружи было темно, очень темно; самый тёмный час ночи перед зарёй. Кроме фонаря профессора, не было видно ни огонька. Следуя вдоль Западной Пристани, огни которой также все погасли, Квинт обратил внимание на небо.
Впервые с момента его прибытия в Санктафракс звёзды казались такими же яркими, какими он видел их с палубы «Укротителя Вихрей». На юге видно созвездие Бориуса-Паука. А тут — Митрас Большой Бандербер. Далее к востоку — Дарш-Дракон, с постоянной Восточной Звездой у конца его левого крыла.
Квинт вздохнул. Когда огни Санктафракса и Нижнего Города горели, звёзды были едва видны. Ему очень не хватало их привычного узора. Но сейчас, видя звёздное небо снова, он понимал, что ещё больше ему не хватало его отца и жизни на борту пиратского судна.
— Побыстрей, Квинт, — от клетки донёсся голос профессора. — У нас ни минуты лишней.
Квинт заспешил к профессору. Не время было предаваться тоске по дому, которым был Для него «Укротитель Вихрей», Отец оставил его с Высочайшим Академиком, значит, именно ему Квинт и должен был сейчас не задумываясь повиноваться.
— Прошу прощения, профессор, — сказал он. — Больше это не повторится.
— Надеюсь, — пробормотал профессор, уже входя в клетку. Он зажёг лампу и повернул голову к Квинту. Если ты меня доставишь вниз ко входу в туннель так же быстро и чётко, как в прошлый раз, мы об этом забудем.
Квинт кивнул, пожалев про себя, что не успел сказать Марис об этой новой экспедиции. Он встал к рычагам управления.
— По моему сигналу отпустите цепь, профе… А-а-а-а-а! — Квинт закричал, когда ветхая клетка вдруг стала падать. С трудом удерживаясь на ногах.
Квинт нажал ногой на тормоз, лихорадочно перебирая ручные рычаги равновесия. Бесполезно. Значит, клетка оторвалась?
Цепь гремела, разматываясь. Клетка скрежетала. Внезапно она резко накренилась и замедлила падение.
— Слава Небу! — выдохнул Квинт. — Я думал, дело плохо. Эти старые механизмы иногда непредсказуемы, профессор.
Глядя вниз с пристани, Бэгзвил, плоскоголовый страж, стёр мясистой рукой капли пота со лба. Чуть было всё не пролетело мимо него! Эта старая клетка могла сама сделать всё дело. А этого допустить нельзя. Потому что Бэгзвил уже был готов так потрудиться над механизмом клетки, чтобы с Высочайшим Академиком произошёл трагический случай. Но время ещё, не пришло. Он должен был сначала получить деньги за работу. Две сотни золотых монет — такую сумму назвал Бэгзвил, и хотя тот тип в капюшоне, с серебряным наносником не согласился, он и не отказался. Нельзя, чтобы профессор умер, прежде чем Бэгзвил оформит сделку. Он останется ни с чем.