Древний свет
Шрифт:
Отсутствие половины тела, несомненно, должно было привести к летальному исходу, но не сразу. Зато в первый момент Унголианта почувствовала, что ей стало много легче передвигаться. Гигантская паучиха развернулась и бросилась прочь, не разбирая дороги. За ней тянулся жидкий желтый след. Эльфы было хотели преследовать ее, но Лугарев остановил их:
— Да бросьте вы ее. Сама подохнет. Тем более, по такому следу найти ее будет нетрудно. Даже собаки не понадобятся.
— Это уж точно, — пробормотала Селестиэль, зажимая нос. Пришедший к этому времени в сознание Бэнкс с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, подошел к ним:
— Я же говорил, Игорек, все это добром не кончится…
— Ты в порядке, Мик? — обеспокоенно спросил Лугарев. — Что-то тебя шатает…
— Да не, нормально. Это я пива перебрал, — отмахнулся Бэнкс. — Вот только проголодался…
Настало время оглядеться и подвести итоги короткого, но яростного боя. У подножия восточного склона Эзеллохара дымились обломки десяти уничтоженных крабоидов. Четыре из них были на счету Левина, одного грохнул Топхауз, остальных прикончили киберноиды. Унголианта тоже издохла, не пробежав и километра. Сам Моргот получил изрядные повреждения. Если подходить к вопросу математически, это была победа. Но она далась дорогой ценой. Защитникам Эзеллохара тоже изрядно досталось. Левин весь был в синяках и ожогах. Топхауз и около двух десятков эльфов получили ожоги различной площади, но не тяжелее второй степени. Бэнксу повезло, его только шарахнуло, как следует, но скафандр спас его от сильных травм. Гил-Гэлад тоже был весь в синяках, да еще облеплен паутиной так, будто его обматывал скотчем начинающий продавец. Сыновья Феанора всемером выпутывали из паутины своего папу, оказавшегося в аналогичном положении. Хуже всех пришлось киберноидам, принявшим на себя основную тяжесть вражеской атаки. У танка была перебита гусеница, вторая тоже была чуть жива, так что он застрял в дымящихся останках крабоида, не в состоянии сдвинуться с места. Его внутренний модуль уже возился под катками, пытаясь выпрямить и вытащить погнутый шкворень и заменить исковерканные траки. Основной модуль Р8 пострадал еще сильнее. Голова крылатого волка была сильно деформирована, челюсть висела на одном шарнире, приводящая ее в действие гидравлика не работала — из силового цилиндра вырвало шток с поршнем. К тому же при падении от сильного сотрясения вышел из строя центральный контроллер — стенка его корпуса не выдержала, и разъем интерфейсной шины вылетел, выдрав с мясом кусок стенки, к которому он крепился, и часть проводов, как снаружи, так и внутри контроллера; при этом весь основной модуль полностью лишился подвижности. Внутренний модуль сидел возле открытого технологического люка, схватившись за голову и горестно созерцая этот разгром.
— Что стряслось? — спросил его Лугарев.
— Разъем видишь? — печально произнес Р8.
— Да уж…
— Это называется: «папа» отодрал «маму» … от контроллера, причем с мясом… Давно я уже не получал таких трюфелей. И кто только додумался свинтить «папу» с «мамой»? Кто мне теперь в этом чертовом Валиноре достанет новый блок 22КЕ? Внутренний модуль Р8 вывинтил себе палец на правой руке, ввернул вместо него паяльник и принялся тыкать им в схему, пытаясь припаять оторванные провода.
ГЛАВА 2
Крестовый поход
Мощная эшелонированная оборона, через которую пришлось прорываться флоту Моргота перед приземлением, сильно обескуражила его воинство. Они никак не ожидали встретить вместо обещанной феодальной пасторали такое яростное, хорошо организованное и высокотехнологическое сопротивление. Чтобы поднять в своих войсках боевой дух, Моргот лично предпринял вылазку в Валинор, несмотря на то, что во время войн Белерианда он лишь один раз сам появлялся на поле боя. Однако результаты этой вылазки оказались для него плачевными. Ему не удалось достигнуть основной цели — вторично уничтожить возрожденные Деревья, к тому же он вернулся из своего рейда с оторванной головой. Не то, чтобы ему это физически повредило, но психологический эффект оказался, скорее, обратным, хотя психология амебопауков в целом сильно отличалась от человеческой. Но инстинкт самосохранения свойственен большинству живых существ, и он сделал свое дело. Командование Вечности заранее предвидело подобный вариант развития событий. Согласно утвержденному Координационным Советом плану отражения вражеской агрессии, следовало развить и закрепить достигнутые успехи. Для этого в распоряжение командовавшего операцией на месте Расселла Бартона было выделено целое стратегическое авиакрыло. Две эскадрильи бомбардировщиков B-52G и обслуживающая их эскадрилья заправщиков. Командовал ими весьма колоритный мужчина — полковник Джейк Пауэлл. Это был детина двухметрового роста, весивший около ста килограммов. Возраст его, как и большинства работников Вечности, определить было невозможно — постоянное использование андроидного тела приводило к тому, что он почти не старел. И хотя он предстал перед Митчеллом и Бартоном в своем натуральном теле, никому бы и в голову не пришло, что Пауэлл начинал свою карьеру еще в начале пятидесятых, летая в Корее на В-29, и попал в Вечность в 1972 году по календарю центральных линий, когда его бомбардировщик был сбит зенитной ракетой над районом Ханой — Хайфон. Он так стиснул руку Митчелла, что тот даже охнул слегка, хотя и находился в андроидном теле; и весело прогудел:
— Хай, приятель! Это правда, что вас прозвали «Файрболл»? Митчелл действительно получил это прозвище за свое пристрастие к напалму, но не слишком этому радовался. Он что-то промямлил в ответ, стараясь не показаться невежливым, однако Пауэлл не обратил на это ни малейшего внимания и жизнерадостно заявил:
— Обожаю запах горящего напалма! Он навевает такие воспоминания! Сослуживцы уважали полковника, так как его богатый боевой опыт неоднократно их выручал, но между собой считали его придурком. Тем не менее, Пауэлл знал свое дело. Когда он вместе с Митчеллом, Бартоном и специалистами по воздушной разведке планировал ракетный удар по зонам приземления, полковник предложил подойти к целям на малой высоте с нескольких сторон одновременно, благо, что для В-52G это была стандартная тактика, рассчитанная на прорыв мощной системы ПВО. Бартон заметил, что это лишний риск, так как ракеты все равно будут запускаться со слишком большого расстояния, чтобы бомбардировщики можно было обнаружить, а радаров дальнего действия у противника не было.
— Ерунда! — громогласно заявил Пауэлл. — Можете нагрузить меня хоть обычными бомбами; я проведу моего «Толстого парня» между горами на восьмистах футах и разнесу этого Моргота на атомы. Попал же я в Корее пятисотфунтовкой в велосипедиста!
— Не сомневаюсь, что вы можете это сделать, Джейк, — мягко урезонил его Бартон. — У вас еще будет такая возможность. А пока не будем усложнять боевую задачу. В конце концов, был утвержден более тривиальный вариант, но и тут полковник лично откорректировал план, внося незаметные для неспециалиста, но жизненно важные предложения. Он настоял, чтобы удар по каждой цели наносился не менее чем четырьмя ракетами, заходящими с разных направлений, потребовал включить в каждую группу бомбардировщиков самолет — постановщик помех, подробно проанализировал маршрут каждого самолета после точки расхождения, когда каждый экипаж будет действовать поодиночке. Он достал всех своими придирками, но когда план атаки был утвержден, к нему было не подкопаться.
Бомбардировщики поднялись с базы на острове Диего — Гарсия незадолго до того, как Моргот предпринял свою вылазку в Валинор. С момента приземления его флота прошло совсем немного времени, разгрузка техники только началась. Выбор времени удара был особенно ответственным делом. Внутри планетолетов крабоиды были неуязвимы.
Стоило промедлить — и они успели бы рассредоточиться. «Прямо — таки революционная ситуация, — сказал по этому поводу Голдштейн. — Сегодня еще рано, а завтра уже поздно». Колонна из двадцати четырех бомбардировщиков и двенадцати заправщиков через пространственно — временное окно переместилась на 8254-ю линию времени. Затем одна группа пошла к дельте Нила, а другая зашла с востока, от моря Хелкар (Каспийского). Западной группе пришлось даже минут пятнадцать покружить в воздухе, чтобы выдержать график атаки. Задержка произошла по вине противника — крабоиды явно не спешили с выгрузкой. Спутники и самолеты — фоторазведчики не зря полтора месяца утюжили небо над предполагаемой зоной боевых действий. Теперь в распоряжении Вечности были подробные карты, что сделало возможным удар крылатыми ракетами. Их инерциальная система наведения корректировала сама себя по рельефу местности. Время запуска ракет для каждой цели было определено индивидуально. Каждому бомбардировщику назначили три цели, находившиеся поблизости друг от друга. Каждый B-52G нес 12 крылатых ракет с кассетными боевыми частями. Одна за другой крылатые ракеты отваливались от пилонов бомбардировщиков, раскрывали крылья и оперение, запускали двигатели, снижались до высоты 10–15 метров и расходились по своим целям, координаты которых были заложены в их бортовые компьютеры. Освободившиеся от груза бомбардировщики разворачивались и шли в точку встречи с заправщиком. Никто в войске Моргота так и не увидел ни одного самолета. Все B-52G благополучно вернулись на остров Диего — Гарсия. Каждая группа из четырех крылатых ракет подходила к цели вместе.
Затем они разделялись и заходили на цель с разных направлений, реализуя концепцию так называемого «звездного налета». Малые размеры и предельно низкий профиль полета ракет привели к тому, что ни одна из них не была обнаружена до того, как их боевые части сработали, рассеяв над только что выгруженными крабоидами сотни противотанковых кумулятивных суббоеприпасов. Устроенный крылатыми ракетами смертоносный град полностью очистил от противника семьдесят две посадочные зоны. Митчелл рвал и метал, требуя немедленно повторить удар, клял Бартона и координатора Сухарева за то, что они использовали только 24 бомбардировщика, но время было уже упущено. Остальные девятьсот с лишним планетолетов Моргота беспрепятственно высадили своих крабоидов. Они были тут же рассредоточены, как только стало известно о воздушном налете на зоны высадки. Теперь силам союзников предстояло переколошматить около девяноста тысяч крабоидов поодиночке.
Приблизительно в то же самое время, когда последние В-52 заходили на посадку, в Валиноре наступило утро 23 августа. Проснувшись, Лугарев обнаружил, что киберноиды заканчивают ремонт основного модуля Р8. Он с удивлением увидел большую группу эльфов, которые помогали им, исправляя мелкие механические повреждения. Едва он успел позавтракать, как появилась Селестиэль, а следом за ней Эрейнион Гил-Гэлад.
— Здравствуй, Игорь, — приветствовал его эльф, — Вожди нолдоров собирают совет в королевском дворце в Тирионе. Мы ждем, что ты и твои товарищи присоединитесь к нам. Надо решать, что делать с Морготом.
— Чего решать — то? — проворчал Лугарев. — Бить его надо, пока не подохнет, а потом разобрать на запчасти. Он поднялся и набросил на плечи камуфляжную куртку. Оставаясь в теле эльфа, он все же предпочитал более привычную человеческую одежду.
— Феанор собирается созывать ополчение, — продолжал Гил-Гэлад, — Я поддерживаю его, и многие другие тоже, но и противников у нас хватает. Если вы сами попросите нас о поддержке, нам будет легче провести это решение.
— Господи, и тут политика! — вздохнул Лугарев. — Ты бы еще сказал: «Протащить через Конгресс».