Древний ужас. Сборник
Шрифт:
Окружавшая нас обширная ледяная пустыня утомляла глаз своей монотонностью. Куда ни глянь, всюду расстилалось безграничное белое пространство. Исключением являлся небольшой островок, лежавший метрах в 50 от места стоянки судна и отделенный от твердой земли узкой полосой пролива. Это была скала, вершина которой возвышалась на тысячу метров от уровня моря. Этот остров, не отмеченный на картах, команда нашего судна окрестила «Островом отшельника». Пока корабль окружался со всех сторон льдом, мы строили на островке свое зимнее жилище. Наш новый приют состоял из двух комнат: большой и маленькой. В первой поселилась часть судовой команды, во второй —
Жизнь все же была невеселая. Сидя за поздним завтраком 24-го декабря, все мы втайне хотели, чтобы случилось хоть что-нибудь, что внесло бы разнообразие в нашу жизнь, и наше желание неожиданно для нас исполнилось.
Мы еще не кончили завтрака, как в комнату влетел наш корабельный повар в сопровождении одного из матросов. Пораженный их вторжением, я спросил, что им надобно; но повар понес такую путаницу, что матросу пришлось прийти к нему на помощь.
— Замечательное открытие, капитан, — сказал он. — Идемте с нами, взгляните на него сами.
Я встал и, не тратя время на расспросы, пошел за ними; четверо моих застольных товарищей последовали моему примеру.
Провожатые привели нас к подножью утеса, около которого уже собралась большая часть команды корабля. Мы подошли к ним по глубокому снегу. У отвесной стены, образующей одну из сторон утеса, скопилась на протяжении долгих лет громадная глыба льда. Повар обнаружил ее случайно, разведя костер вблизи скалы, чтобы обратить снег в пресную воду.
Результат получился неожиданный. Огонь растопил часть ледяной глыбы, и когда повар случайно взглянул в образовавшееся углубление, он от изумления сел прямо на снег. Тем временем огонь продолжал свое дело, и когда мы подошли к скале, впадина во льду была уже глубиной более 2 метров В этом, конечно, не было ничего удивительного, но сквозь тонкую ледяную стену ясно вырисовывался контур какого-то исполинского животного. Окруженные голубым льдом, были видны уже два кривых клыка длиною каждый в рост человека.
— Ого! — воскликнул Берг. — Побольше топлива, мы освободим из льда эту штуку.
Дров принесли, и костер затрещал и разгорелся.
Пламя бросало красный свет на ледяную массу, и ее тени казались темно-фиолетовыми, вдали переходящими в голубые.
Высоко над нами заискрились звезды, и широкая полоса северного сияния охватила полнеба. Костер, заливаемый тающим снегом, трещал и дымил снизу, но ярко горел вверху, питаемый сухим кустарником, который во многих местах, защищенных от ветра, вел борьбу с арктическим холодом.
Вокруг пламени костра столпилась вся команда «Белого медведя», с недоумением посматривая друг на друга.
Контур громадного зверя выступал внутри ледяной глыбы все отчетливее и отчетливее. Лед становился с каждым мгновением тоньше и прозрачнее. Наконец из-под него показалось черное пятно, оно росло и обнаружило коричнево-серую шерсть чудовища.
— Это мамонт! — крикнул Берг.
Да, это был мамонт. Мои матросы собрались уже высвобождать животное изо льда топорами, но я запретил им это, боясь, чтобы они не попортили шкуру. Лед медленно стаивал, и наконец, великан высвободился из его оболочки.
Неуклюжая
Наш штурман, любивший блеснуть своей образованностью, заметил, что подобные открытия делались и раньше во многих местах Сибири и что лед, герметически консервировав тушу, предохранил ее от разложения. Мясо животных в этих случаях оказывается таким же свежим, как если бы они были убиты вчера, а не умерли тысячи лет тому назад. Чтобы доказать правильность своих слов, он ткнул мамонта ножом и показал нам, что его лезвие покрылось кровью.
Нас это изумило: ведь эта кровь, капавшая с ножа, обращалась в жилах животного за тысячи лет до нашего появления на свет!
Тем временем команда продолжала подбрасывать топливо в костер, и его пламя играло тысячью искр на ледяном покрове скалы. Эта сцена в темноте морозного вечера вблизи полярного круга была так фантастична, что, кажется, нас не удивило бы, если бы мамонт ожил и зашевелился. Штурман обходил его со всех сторон, трогал его руками, измерял тушу со всех сторон и не уставал просвещать нас своей импровизированной лекцией.
Нам стало казаться, что чудовище действительно шевелится. Мы, затаив дыхание, не спускали с него глаз.
Тем временем огонь сделал свое дело; лед, тысячи лет хранивший тело великана, окончательно стаял, и колосс, ничем не поддерживаемый, стал склоняться на бок. С шумом, потрясшим землю, он рухнул, задув струей воздуха костер, как мы задуваем свечу.
Одновременно произошло нечто другое. Еще в то время, пока мамонт стоял около стены, мы заметили, что своим телом он прикрывает какую-то выемку в ровной поверхности.
Много лет прошло с тех пор, но и сейчас я отчетливо вижу то, что мы увидели в тот момент, когда рухнула эта преграда.
Заметьте, что до этого мы месяцами не видели ничего вокруг, кроме однообразного снежного покрова. Надо пережить эти долгие дни, в течение которых нашему взору не представлялось иной картины, чтобы понять всю силу нашего изумления перед открывшимся нам зрелищем.
Насколько хватал глаз, мы увидели скалистый проход, покрытый побелевшими скелетами и черепами животных. Эти безмолвные свидетели хранили тайну пещеры со времен глубочайшей древности. По-видимому, этот выход из недр земли на ее поверхность был только преддверием целого лабиринта подземных пещер.
— Вперед, товарищи! — крикнул Берг, устремляясь в подземелье.
— Подождите, пока принесут фонарь, — попытался я удержать энтузиаста.
— Нет надобности, здесь светло!
Его ответ звучал глухо, как из колодца. Мы колебались последовать его примеру, но, после недолгого раздумья, четверо, в том числе и я, вступили под своды пещеры. Берг издали звал нас и его голос усиливался многократным эхо, отражавшимся от стен лабиринта. Камни разных размеров в хаотическом беспорядке загромождали проход и пробираться вглубь его можно было только с трудом. Через несколько минут расщелина привела нас в громадную пещеру, стены которой терялись в неясном сумеречном освещении. Всюду виднелись кости, красноречивые, хотя и немые свидетели долговременности протекших лет. Воздух был сух, холоден и наполнен запахом тления. Почва между костями была покрыта пышным ковром неведомых растений, большинство которых фосфоресцировало, освещая пещеру. Там были папоротники невероятной высоты, мхи величиной с дерево, незнакомые цветы бледных, но восхитительных оттенков.