Древняя душа
Шрифт:
— С тобой все будет хорошо? — хрипло прошептал он, прижав меня к себе.
— Да. Немного взъерошат мои перышки, но не более.
— Злая!
— Все, отпусти. — Пришлось силой разжать стальное кольцо его рук. — Ковач, сидите на попе ровно, хорошо?
— Не привыкать.
Я улыбнулась и пошла навстречу оборотням. И кто сказал, что Ангел одна? С ней Свет!
Риэра
Небо казало свой темный лик, а я вспоминала о Цете. Ведь она будет волноваться из-за моего исчезновения вместе с Саром. Хотелось бы послать ей весточку, но как? Самой нельзя, а больше никого здесь не знаю, кроме Мулцибера. Хотя, кажется, кое-кто
— Красавица, не приставляй нож к горлу, если не готова его перерезать. — Он усмехнулся.
— Я готова.
— Зачем же так кардинально?
— А на что ты рассчитывал, проникнув ко мне в комнату, — оставалось лишь пожать плечами, — притом, закрытую изнутри?
— Дорогуша, я демон, замки для таких не преграда.
— Демон?
— Падший. Убить ты меня не сможешь, только платьице свое потрепанное кровью зальешь.
— Как-то не привыкла на слово верить незнакомцам.
— Красавица, мы уже встречались, подзабыла? — он ухмыльнулся. — У вашего этого, как вы его называете, святилища Богине.
— Храма, — поправила я, вспомнив. Да, когда Люцифер вышел из моего домика голым на улицу, среди ожидающих его был и этот рыжеволосый. И когда спасенный мной Падший скакуна приезжал дарить, кстати, тоже.
— Баал. Это мое имя. — Мужчина отвел кинжал от своего горла. — А ты Риэра? — он отошел на несколько шагов и оглядел меня — придирчиво, как коня на ярмарке.
— Нравится? — ехидно осведомилась я.
— Не в моем вкусе.
— Рада слышать.
— Но к тебе благоволит Люцифер.
— Он всего лишь благодарен мне за помощь.
— Хм. Может быть. Но все это, — Баал обвел рукой комнату, — ты же не думаешь, надеюсь, что это бесплатно?
— Не переживай, в должниках ходить не буду.
— Глупая смертная! — он расхохотался. — Единственное, что ты можешь предложить Люциферу, это ты сама!
— Спасибо, что просветил. Еще есть, что сказать? Нет? Тогда проваливай! — я закрыла за ним дверь и поняла, что дрожу — но не от ярости. Этот мерзавец прав. Что предложить взамен защиты девушке, у которой в карманах нет даже шелухи от семечек? И других вариантов тоже не имеется. Зато есть ребенок, который должен расти в безопасности!
Я села на кровать, где дрых Сар — как всегда, в позе звезды. Он умудрился разлечься по диагонали и занять всю двуспальную кровать. Мокрые после ванны белые волосы уже высохли. Малышу нужен дом, еда и покой. И если за это я должна заплатить собой, то так тому и быть!
Когда Мулцибер постучал в комнату и попросил меня спуститься, мои слезы уже кончились. Я была готова. Поэтому прошла в гостиную с высоко поднятой головой. Люцифер стоял у камина, отблески огня сплетали на его лице затейливую маску из теней. Этот мужчина был для меня загадкой. Вот только не знаю, хочу ли ее разгадать.
— Добро пожаловать в Пандемониум, Риэра, — сказал он, развернувшись. — Рад, что ты приняла мое предложение.
— Так сложились обстоятельства. — Врать не хотелось. — Мне некуда было больше идти, Люцифер. Я обзавелась такими могущественными врагами, что нам с Саром нигде не будет покоя.
— Здесь ты в безопасности. И благодарю тебя за честность.
— Это все, что у меня осталось. —
В нос ударил резкий запах атулий — любимых цветов матери, королевы Кассии. «Быть шлюхой — это как раз то, чего ты заслуживаешь!» — взорвался в голове ее едкий шепот. Я вздрогнула, но сдержала слезы, лишь стиснула зубы. Годы истязаний со стороны матери научили держать удар и надевать непроницаемую маску. Что ж, ты оказалась права, матушка, можешь торжествовать. Убийца твоего первенца получила по заслугам, как ты и мечтала, называя меня отродьем, мерзавкой, убийцей и много как еще.
— Кто так ненавидел тебя, Риэра? — прошептал Люцифер, подойдя так близко, что моего лица касалось его дыхание. — Я чувствую боль от этих ран в тебе. Они еще болят. Мать?
— Да.
— Предпочла винить тебя, иначе собственная вина уничтожила бы ее, — продолжил он, вглядываясь в мои глаза. — Как ты выжила в огне ее ненависти?
— Не полностью. Часть меня сгорела.
— А другая часть стала непобедимой. Научишь меня?
— Жить с невыносимой болью? — прошептала я, в свою очередь утопая в его прозрачно-голубых глазах.
— Да.
— Этому ты должен научиться сам.
— Вероятно. Что ж, тот обмен, что ты предлагаешь мне, тело взамен безопасности, женщины предлагают мужчинам испокон веков, во всех мирах. Так будет всегда. Но мне это не нужно. Ты останешься в Пандемониуме как гостья, заслуживающая уважения. Твои враги отныне мои враги. Тебе ни в чем не будет отказа, Риэра. Взамен я прошу лишь одно.
— И что же?
— Единственное, что у тебя осталось, — вернул он мне мои же слова, — честность. — Дождавшись ответного кивка, мужчина развернулся и ушел. Я осталась стоять, согретая теплом очага, еще не зная, что не смогу сдержать слово, данное Люциферу, и у этого будут последствия.
Люцифер
Физическое тело, непривычная убогая оболочка, закованная в тиски бесконечных ограничений, продолжало преподносить сюрпризы. Я помнил странную реакцию на ту девушку, что помогла выбраться из разлома в ночь Падения, но списывал ощущения на мужскую природу того существа, которым пришлось стать. А сегодня она, прямо глядя в мои глаза, предложила мне свое тело, и что-то внутри заставило отказаться, хотя жаждал согласиться.
Но… Балансирование на тонкой грани искушения привело к пониманию, что я хочу не только ее тело. Хочу всю Риэру. Нити вероятностей, перебираемые мной с момента Падения, неизбежно вели к ней, оплетали девушку плотным коконом, сплетали нас с ней в одну Судьбу. Судьбу с бесконечным множеством вариантов развития событий, но одно оставалось неизменным — мы с Риэрой были связаны навсегда. Я быстрыми шагами вышел из дома Мулцибера, потому что чувствовал — еще секунда и не удержусь, испробую вкус ее губ. А дальше последует ошибка. Потому что взяв тело женщины, не завладев еще ее душой, становишься рабом, а не хозяином. Откуда у смертной такая власть над Архангелом, пусть и падшим? Неужели все эти отголоски ее мыслей, что доносились до разума с ее ментального поля, заливающего болью, о магии рода Касик, благословении Богиней первой женщины, что передала этот дар дочерям, правда?