Древняя Персия
Шрифт:
ПРИДВОРНЫЙ ЭТИКЕТ И АУДИЕНЦИЯ У ЦАРЯ
С самого начала ахеменидской эпохи, похоже, существовали очень строгие правила придворного этикета. Греческие авторы описывали детали, касающиеся протокола приема у Великого царя в одном из городов империи или в связи с царским пиром и охотой. Некоторые примеры свидетельствуют о том, что невозможно было безнаказанно нарушить эти правила. Согласно тем же правилам, любая просьба об аудиенции у Великого царя обязательно передавалась официальному лицу, которое греки называли хилиарх — начальник тысячи. Однако, нельзя полностью исключить возможность того, что греки смешивали функцию этого лица, начальника личной охраны царя, с более или менее подобной по названию должностью распорядителя, сообщающего о посетителях царю и вводящего приглашенных. Эта должность существовала и при сасанидском дворе, где ее владелец назывался «тот, кто вводит кого-то в присутствие». Процедура могла иногда занимать много времени, так что неко-
Аудиенция
торые греческие авторы упрекали персидского царя в неприступности. Если царь все-таки отвечал благоприятно на просьбу о приеме, проситель вызывался в ападану — большой зал судебных заседаний во дворце Персеполиса, в котором могли находиться одновременно десять тысяч лиц. Когда приглашенный был уже допущен в присутствие царя, сидящего на своем троне, он должен был склониться вначале в ритуальном земном поклоне в знак почтения к его величеству. Этот жест, описанный греческими авторами по-разному, вызывал как их удивление, так и их неприязнь. Ахеменидский обряд не предполагал, вероятно, распростирания на земле, ни даже коленопреклонения, но, видимо, ограничивался поцелуем руки в воздухе и склонением тела, как видно по изображениям на персидских барельефах. В парфянскую эпоху римские художники часто изображали этот ритуал как коленопреклонение. Затем, предложив Великому царю свой дар, который принимался «получателем подарков», посетитель мог наконец обратиться к нему со своим делом.
Правила царского этикета при сасанидском дворе не были, разумеется, менее пышными. Совсем напротив, именно они вдохновили Аббасидов в первые века ислама. Благодаря арабским авторам мы теперь знаем, что Сасаниды имели в своем распоряжении книги (сейчас утерянные), такие, как «Книга правил» или «Книга мест», в которых должно было содержаться подробное описание придворного церемониала. В то время как первая книга содержала несколько тысяч страниц, касаясь, помимо всего прочего, организации сасанидского государства, искусства управлять и правил поведения, вторая книга представляла собой нечто вроде «notitia dignitatum» (лат. «список достоинств») Са-
санидов, где шестьсот благородных персов были классифицированы в соответсвии со своим рангом. Чем выше был иерархический уровень, тем ближе они могли сидеть около царя царей во время царских пиров. Этот же ранг определял и другие возможности. Звание «начальник обычаев», чьи обязанности достаточно трудно точно определить, известно также по печати поздней эпохи.
Если верить арабским авторам, судебные заседания при сасанидском дворе были событиями, проходившими с очень большой помпой. Они происходили регулярно и пропускались только тогда, когда царь царей был в поездке, болен или если он носил траур. По случаю общего царского приема, тронный зал был украшен настенными росписями и мозаиками, мягкие ковры покрывали стены и пол. В зале было установлено искусственное дерево с позолоченными и посеребренными листьями; на ветвях висели плоды, украшенные драгоценностями и заполненные душистыми веществами. В глубине зала, за шторой, царь сидел на своем троне на подушке из золотой парчи. Высокопоставленные лица, официальные лица и слуги двора располагались с другой стороны шторы на расстоянии, предписанном правилами; протокол даже уточнял это расстояние в локтях для каждого из присутствующих. Царская охрана, выстроенная рядами, с оружием и позолоченными поясами, сдерживала толпу. Тяжелый венец, весом около ста килограммов, покрытый золотом и серебром и инкрустированный жемчугом, рубинами и изумрудами, был подвешен над головой царя на золотой цепи, привязанной к потолку. Охрана шторы была поручена сыну дворянина, звание которого звучало как «Будь радостен!». Когда он тянул штору, больше никому не разрешалось делать даже малейший жест. Люди должны были опустить глаза и припасть к земле, в том числе женщины. Любой человек, допущенный начальником охраны лицезреть царя, получив разрешение, должен был завязать белым платком свой рот, чтобы его дыхание не осквернило царское величество. Приглашенный царем человек должен был приблизиться, броситься на землю и оставаться в этом положении до тех пор, пока царь не прикажет ему встать. В зависимости от своего ранга он оставался затем стоять или получал разрешение сесть землю, на кресло или даже на трон слева или справа от царя. Затем он выражал пожелание счастья правителю, прежде чем обратиться со своей просьбой. В конце приема он припадал к руке царя, его кольцу, трону или к полу перед троном, а затем отступал назад.
Письменные источники, так же как барельефы, дают также сведения относительно знаков и жестов уважения. В соответствии с общепринятыми правилами поведения человек должен был спрятать свои руки в присутствии человека более высокого ранга, либо скрещивать их на груди, либо помещать ладони подмышками, либо скрывать руки в рукавах. В присутствии царя любое лицо, не относящееся к царской семье, было обязано скрывать руки таким образом; аристократы и высшие должностные лица демонстрировали кулаки со слегка согнутым указательным пальцем. В отличие от Ахеменидов персы сасанидской эпохи, похоже, действительно распростирались ниц (жест более рабский, чем простой наклон тела), известны различные формы поклонов, вплоть до поцелуя земли, но это выражалось менее раболепно, чем катание в пыли, определенное для представителей нижнего класса, заключенных, лишенных прав и приговоренных к смерти.
ЖЕНЩИНЫ И СЕМЬЯ
Если верить Плутарху, древние персы были ревнивы настолько, что держали своих супруг и наложниц, купленных за деньги, в заточении, чтобы их никто не мог увидеть. Эта фраза, вырванная из контекста, нуждается все-таки в пояснении. Изучение эламитских табличек Персеполя отлично демонстрирует, что женщины иногда занимали значительные, ответственные должности в общественной жизни. Именно женщины стояли во главе царских мастерских, где использовались портнихи, и т.д. Можно также констатировать, что жалованье натурой распределялось, согласно некоторым критериям, но пол не имел для этого особого значения. На тех же табличках описано, что царица Артистона, дочь Кира и любимая жена Дария I, руководила по крайней мере тремя большими областями, где она, возможно, лично следила за всем, так как таблички свидетельствуют о том, что она часто путешествовала между своими владениями с большим эскортом. Именно она давала инструкции в письменном виде своему главе администрации и тому, кто платил по счетам, нося печать. Бытовые расходы царицы Ри- табамы в областях в Элимаиде были, впечатляющи, на нее работали сотни мастерских.
Естественно, наши источники не позволяют понять жизнь обычного перса того времени, но трудно предположить, что многобрачие (не считая многочисленных наложниц) было правилом. Иное дело Великий царь: в принципе, он был обязан выбирать своих законных супруг среди девушек, происходящих из одной из семи семей. Брачная политика Дария I доказывает, однако, что он нисколько не принимал в расчет эту привилегию благородных семей. За исключением Файдимы, дочери Отана, ни одна
их его законных супруг не принадлежала к кругу «семи семей». Впрочем, можно отметить его усилия соединиться с родом его предшественника Кира, заботы о династической последовательности в браке с его двумя дочерьми (Атоссой и Аристоной). Более того, у него были еще три другие супруги. Позже, в ахеменидский период, брачными союзами между представителями правящей династии и богатыми вельможами пытались иногда вознаграждать за верную службу. Возрастала также тенденция к брачной эндогамии (внутри царской семьи), чтобы защитить свою власть, еще более усилившаяся в сасанидскую эпоху, когда брак между близкими родственниками прославлялся маздеистами как идеальный союз.
Если справедливо, что на рельефах Персеполя нет изображений женщин, это не означает, что их здесь никогда не было. Напротив, существуют многочисленные изображения на драгоценных камнях и на печатях как ахеменидской, так и сасанидской эпохи. Надписи, монеты и барельефы сасанидского периода свидетельствуют, помимо всего прочего, о большом уважении по отношению к женщинам — членам царского дома, и к концу сасанидской эпохи женщины вроде Боран (630—631 гг. н.э.) и ее сводной сестры Азармидухт (631 гг. н.э.) даже смогли подняться на трон, пусть даже только на несколько месяцев, хотя легенды подчеркивают (немного упрощенно и не без зависти), что всем этим они были обязаны отсутствию кандидатов — мужчин из царского рода.
Юридический сборник сасанидского периода, озаглавленный «Книга тысяч суждений», содержит термины «очаг» (среднеперс. dudag, букв, дым) и «расширенная семья» (среднеперс. kadag, букв, «дом»). Отец семейства назывался kadag-xvaday (букв, «господин дома») и был главой семейства (среднеперс. salaroh о dudag). Благодаря родству по
мужской линии семья ассоциировалась с чем-то большим, чем то, что можно было бы расценить как клан (средне naf, tom, gohr). У семей и у кланов были культовые обязанности по отношению к душам предков (жертвы, основание алтарей огней и т.д.). Чтобы выполнение этих обязанностей по отношению к предкам, наследование по семейной линии, сохранение внутри семьи семейных богатств, накопленных в течение нескольких поколений (которые составляли в то же самое время материальную базу для выполнения вышеупомянутых обязанностей), а также урегулирование вопросов наследования всегда неуклонно исполнялись, сасанидское право предусмотрело серию мер и решений, таких, как брак-замена, усыновление или опека над несовершеннолетними детьми. Когда человек умирал, не оставляя взрослого сына, способного заменить его как главу семьи, несовершеннолетние члены семьи должны были перейти под опеку. Различалось три различные формы опеки: «естественная», следующая неофициальной и автоматической процедуре внутри семьи; «законная» в результате формального решения, принятого мужчинами — членами клана, и «по завещанию» в результате формального и письменного постановления, принятого главой семьи при жизни, благодаря которому имелась возможность назначить опекуном кого-либо, не находящегося в родственной связи с семьей или кланом. Все эти юридические нормы имели одну цель — гарантировать сохранение действующего общественного строя с суровым разделением между классами.
Забота о наследнике была, таким образом, одной из центральных забот истого маздеиста. Согласно Геродоту, в ахеменидскую эпоху чем больше у перса было детей, тем более он был уважаем в обществе. К тому же каждый год Великий царь распределял подарки в наиболее многочисленные семьи. Мазде- исты признавали пять типов родства: «законное» по томство или «замененное» для детей, рожденных от законного брака или от левирата, затем «усыновле ние», и, наконец, «незаконные» и «несвободные» дети. Родители и дети были связаны жесткой взаим ной ответственностью. Отец был одновременно и опекуном, и владельцем своих детей, которые были обязаны ему повиноваться. Троекратное непослуша ние считалось грехом, заслуживающим смертного приговора. Мать не имела права собственности на своих детей, ее роль была ограничена их рождени ем. Родительская власть у персов ахеменидской эпо хи имела все-таки определенные границы, напри мер, призыв в царскую армию должен быть выпол нен под страхом смерти.