Древняя Русь и Великая степь
Шрифт:
Но тюркские этносы отнюдь не ладили друг с другом. Степная вендетта уносила богатырей, не принося победы, ибо вместо убитых вставали повзрослевшие юноши. Победить и удержать успех могли бы пассионарные этносы, но проходили века, а их не было и не предвиделось.
Низкая пассионарность отнюдь не исключает войн и завоеваний. Важен не абсолютный уровень, а перепад, разность между уровнями. Так, если для тюрок был характерен поиск удачи, даже с риском для жизни, то для обленившихся потомков некогда пассионарных декхан Мавераннахра было достаточно стремления к благоустройству семьи и своего сада, а о риске не могло быть и речи. Еще хуже было в Иране и Ираке. Там численно преобладали субпассионарии, привыкшие жить на богатства, накопленные предками, и не способные не только к защите своей страны, но и к обузданию своих вожделений. Только дейлемиты сохранили
Но совсем иначе сложилась ситуация на западной окраине Великой степи, ибо русичи в XI в. находились в инерционной фазе этногенеза, т. е. были пассионарнее тюркских кочевников, стремившихся на берега Дона, Днепра, Буга и Дуная из степи, усыхавшей весь X век.
Как уже было отмечено, степь между Алтаем и Каспием была полем постоянных столкновений между тремя этносами: гузами (торками), канглами (печенегами) и куманами (половцами). До X в. силы были равны, и все соперники удерживали свои территории. Когда же в X в. жестокая вековая засуха поразила степную зону, то гузы и канглы, обитавшие в приаральских сухих степях, пострадали от нее гораздо больше, чем куманы, жившие в предгорьях Алтая и на берегах многоводного Иртыша. Ручьи, спадающие с гор, и Иртыш позволили им сохранять поголовье скота и коней, т. е. основание военной мощи кочевого общества. Когда же в начале XI в. степная растительность (и сосновые боры) снова начала распространяться к югу и юго-западу, куманы двинулись вслед за ней, легко ломая сопротивление изнуренных засухой гузов и печенегов. Путь на юг им преградила пустыня Бетпак-Дала, а на западе им открылась дорога на Дон и Днепр, где расположены злаковые степи, точно такие, как в их родной Барабе. К 1055 г. победоносные половцы дошли до границ Руси. [570]
570
Половцы не все переселились на запад. Основные их поселения остались в Сибири и Казахстане, до берегов озер Зайсан и Тенгиз. Но, как всегда бывает, ушла наиболее активная часть населения, которая после побед над гузами и печенегами столкнулась с Русью.
Сначала половцы заключили союз с Всеволодом Ярославичем, так как у них был общий враг — торки (1055). Но после победы над торками союзники поссорились, и в 1061 г. половецкий князь Искал разбил Всеволода. Надо полагать, что обе стороны рассматривали конфликт как пограничную стычку, но тем не менее степные дороги стали небезопасны, сообщение Тьмутаракани с Русью затруднилось, и это повлекло за собой ряд важных событий.
XIV. Погребение эпохи (1062—1115)
81. У синего моря
В средневековой Тьмутаракани жить было отнюдь не скучно. По Черному морю плыли греческие корабли с расшитыми золотом тканями, сладким вином, отточенным оружием, с тем чтобы на обратный путь нагрузиться скифским зерном и кожами. Со стороны Азовского моря к пристани причаливали ладьи, полные серебристой рыбы. На востоке паслись стада коров и овец, и среди колков иногда пробегали осторожные волки. А над всем этим великолепием расстилался голубой шатер безоблачного неба.
И люди были разные. Те, кого называли «хазары», ходили в длиннополых одеждах и стягивали курчавые волосы золотыми обручами, спокойно входили в синагоги для свершения положенных обрядов и… ждали своего часа. На площади гарцевали на стройных конях касоги с Кубани, и степные ясы пригоняли овец на продажу. Выделялись из толпы немногочисленные русские с подстриженными светлыми бородами. Это были хозяева города, и церковь Богородицы, построенная еще Мстиславом, высилась на фоне прочих домов, как драгоценный камень в оправе.
Жители этого города не чуждались друг друга, но и не стремились смешиваться. По мысли М.И. Артамонова, в Тьмутаракани XI в. сложились две политические партии: одна, состоявшая из воинственных туземцев, стремилась к политической самостоятельности города и окрестных территорий; другая, которую М.И. Артамонов неудачно назвал «русской», была заинтересована в развитии торговых связей с Византией и Русью. Основу этой партии
571
См.: Артамонов М.И. История хазар. С. 442.
На Руси правили три князя, и хорошие отношения с одним означали порчу отношений с другими. Нелады между князьями начались еще в 1060 г. Никон, инок Киево-Печерской лавры, первый из русских летописцев, чье имя стало известно в истории, вынужден был бежать от гнева князя Изяслава в Тьмутаракань, к Глебу Святославичу. [572] Там он был в безопасности от гонений великого князя.
Здесь важно еще то, что под именем Никона, возможно, скрывался первый русский митрополит Иларион, [573] защитник Русской национальной церкви. Если это так, то начало борьбы «западничества» с руситством можно датировать 1060 г., но если это и не так, то дата будет близкой — 1073 год.
572
См.: ПВЛ. Ч. II. С. 85.
573
См.: Приселков М.Д. Указ. соч. С. 181—184.
Какая партия в Тьмутаракани поддерживала Глеба Святославича? Ясно, что степняки, ясы и касоги при дружественном нейтралитете половцев. Значит, еврейская партия против Святославича. Так где же она приобрела претендента?
В 1064 г. князь-изгой Ростислав Владимирович «бежал» из Новгорода в Тьмутаракань. Что значит «бежал» и от кого — неясно, но, явившись в Тьмутаракань, он немедленно выгнал Глеба. Однако так как своих войск у него не было, а сопровождали его только два спутника, [574] то проделать это он мог лишь в том случае, если его поддерживала сильная партия внутри города, а так как партий было всего две, то нетрудно угадать какая. В 1065 г. Святослав явился с войском в Тьмутаракань и восстановил Глеба. Ростислав на время отступил за город, затем, по уходе Святослава, опять выгнал Глеба, а затем обложил данью касогов и иные племена. На этот раз иудеи выиграли партию.
574
Их звали Порей, киевский воевода, и Вышата, сын Остромира, воеводы новгородского, внука посадника Константина, правнука Добрыни, дяди князя Владимира (см.: ПВЛ. Ч. I. С. 110; Ч. II. С. 393—394). Это были люди со связями, обеспечившими им поддержку среди русского населения Тьмутаракани, что и сделало князя-изгоя ценным союзником иудеев.
Но тут вмешались греки, отнюдь не желавшие усиления евреев на Черном море. Кровавые гекатомбы Песаха еще не были забыты, а Ростислав был сыном того полководца, который всего лишь в 1043 г. шел громить Константинополь. Ситуация оказалась чрезмерно острой, но…
В 1066 г. котопан Херсонской фемы приехал в гости к Ростиславу и отравил его на пиру. Через семь дней князь Ростислав умер, а с его смертью исчезло еврейское преобладание в Тьмутаракани.
Летопись добавляет: «Этого же котопана побили камнями корсунцы», [575] но не поясняет, за убийство ли князя или за что-либо другое.
575
ПВЛ. Ч. I. C. 111, 311.
Зато сказали свое слово тьмутараканские русские. Они умолили инока Никона помирить их со Святославом и вернуть им Глеба. Последний ознаменовал свое возвращение в Тьмутаракань научной работой — измерением по льду расстояния до Корчева — Керчи, которая тоже входила в состав Тьмутараканского княжества. [576]
В 1068 г. Глеб был переведен отцом в Новгород, а на его место назначен его младший брат Роман. На целых 10 лет воцарилась тишина в Тьмутаракани. Эту партию евреи проиграли.
576
См.: Артамонов М.И. История хазар. С. 440. Примеч. 6.