Древняя Русь
Шрифт:
– Вот это пленницы, ай да уруские красавицы. Давайте еще!
Бешеная пляска продолжалась в не ослабевающем ритме, столько в ней было энергии и жизни. Тела раскраснелись, и от них исходил сильный жар, у Батыя внезапно пробудилось желание.
– Все вон отсюда! Я хочу их!
Тургауды и ханы поспешно удалились. Батый подозвал Огневичку, а сам переставил драгоценные камни на талисмане.
– Иди ко мне красавица. Я хочу тебя!
Огненная дива, выгибаясь, подползла к ложу Бату-хана и уже собиралась прыгнуть на него,
– Горе мне о великий джихангир! Начал с порога одноглазый барс, в его голосе было столько страдания и горечи, что Батый лишь милостиво кивнул головой.
– Я потерял своего сына и думал навсегда, но мои воины захватили Рязань и обшарили все подвалы. И вот теперь я теряю его снова.
– И что с ним?
– Шаманы говорят, что он безнадежен. Застужен в ледяных подвалах, измучен пытками. Его дыхание прервалось, а главная чародейка Керинкей-Задан вместо того чтоб лечить, закрылась незримой броней в огненном коконе.
Батый пожал плечами.
– Я полководец, а не бог! А Задан все равно исцелять не умеет, а способна лишь разрушать!
Субудай грохнулся на колени, склонив голову в угол.
– Я выполню любое желание того, кто вернет мне сына. Клянусь именем бога богов Сульдэ!
– Я сделаю это!
Звонкий голос залил помещение.
– Ты!
Субудай повернулся и встретился взглядом со своей рабыней. Он ее не сразу узнал нагая Огневичка казалась и красивей и моложе.
– Мне говорили, что она знахарка искусная во врачевании.
Одноглазый барс указал на голую деву пальцем.
– Да это верно! Пошли Вешнявка нам надо помочь сыну великого Субудая!
Батый хотел, было оборвать и потребовать, что бы Огневичка осталась, но язык не слушался, затем он махнул рукой.
– Можете идти, но потом вернетесь сюда! Может быть, я вас сделаю своими женами!
Внушительный терем, где располагался Субудай-Багатур, был уже отмыт от копоти.
Рядом скакали сытые и ухоженные кони, стояла усиленная стража. Хотя жилище Субудая почти рядом с резиденцией Бату-хану ему подвели крытого золотом коня.
"Не пристало столь великому хану идти пешком, касаясь ногой земли!" Субудай верхом и гневно зыкая, пересек улицу. Собралась целая толпа нукеров, они столпились возле возка, где лежал потерявший сознание человек. Обмороженное лицо казалось мертвым. Несколько шаманов урчали и прыгали, пытаясь руками отогнать злых духов.
Внезапно железный Субудай заревел как раненый бык. Он хлестнул коня, врезался в толпу, свалился с седла и подбежал к ледяному подобию трупа.
– Урянх-Кадан, приди в себя! Открой Очи! Произнеси хоть слово.
– Орал Субудай и припав к платью замершего, хватал и ощупывал не подвижное лицо.
– Как измучили поганые урусы сына Субудай-Багатура.
– гудела косматая
– Мы отомстим за тебя храбрец урусам - особенно рьяно ревели из тумена "буйных".
– Может, был лучше положить в большой погребальный костер! Тогда его душа сразу попадет в алмазный дворец Сульдэ.
Субудай всадил верховому монголу увесистую оплеуху, тот пролетел десять шагов и с визгом грохнулся в лед. Затем взял коня по поводы и повел к церкви, видимо рассчитывая, что присутствие самого джихангира оживит мертвого сына, по пути он все кричал.
– Урянх-Кадан! Ты не должен умереть! Я буду дуть в твои ноздри, и мой дух перейдет в твое тело. Разрежу себе грудь и вложу в тебя свое сердце вместо льдинки, в которую тебя заморозили уруские шаманы. О великий бог Сульдэ лучше пускай я старый умру и вступлю в твои ряды, а этот молодой останется жить! Добывая победы здесь на Земле монгольскому оружию!
Огневичка задорно подмигнула Вешнявке. "Мы сделаем шаг в нужном направлении!"
Она с быстротой кошки сбежала по ступенькам, и сильной рукой оторвала могучего Субудая от сына. Потом топом уверенными движениями сняла его с телеги и, взвалив на плечи, отнесла в сенцы, аккуратно положив на соломе. Вешнявка повинуясь знаку, расстегнула все одежды.
– Он еще не до конца умер! Сейчас ты увидишь как смесь лечебного волховства и традиционной медицины, поставит покойника на ноги. Давайте войлоку, лампадное масло, и тазик со снегом. Нельзя одноглазый быстро подымать температуру, может рассыпаться он как кукла.
Субудай пораженный властными движения Огневички, присел на корточки рядом с застывшим телом, и растерянно грыз ногти.
Огневичка с молниеносной быстротой втирала в тело Урях-Кадана войлок и снег, его язык шептал заклинания. Вешнявка активно помогала ей, тело монгола постепенно нагревалось. Огневичка постепенно переходя от одной части тела к другой, постепенно добралась и до лица. Ловкими движениями она втерла гусиное сало, затем сыпанула порошком в вино и раскрыв рот влила содержимое в рот Урянх-Кадану. Тот слегка закашлял, в сенях заметно потеплело, десятки тургаудов и тысячников столпились, наблюдая подобное действие. Полыхнуло свечение, пройдясь мягко оранжевым светом по телу. Глаза темника раскрылись и приобрели осмысленное выражение. Скользнув наполовину мутным взором, по малознакомым дамам он остановился на искореженном лице Субудая, очи прояснились, загоревшись злобой.
– Отец, я выбрался из бездны!
– прошептали покрасневшие губы.
– Урусы страшнее зверей, их род должен быть уничтожен. Они никогда не покоряться!
Субудай-Багатур гневно полыхнул одним глазом.
– Кто тебя пытал мой сын! Говори, ты видел белых мангусов?
– Да я их видел. Особенно страшна самка Пантера. Когда ты их словишь, не убивай сразу, лучше отдай ее мне!
Урянх-Кадан закашлял, и впал в забытье.