Древо скрелингов
Шрифт:
Окрестные леса были полны дичью. Тут и там зеленели грядки, на которых индейцы растили овощи. Увидев, что голод нам не грозит, люди Гуннара воспряли духом. Не зная, что делать с курительными трубками, которые нам предложили хозяева, они спрашивали скрелингов, не могут ли те принести немного пива или вина. Однако им хватило наблюдательности заметить, что индейцы пьют только воду и довольно неприятный на вкус настой из мяты и тысячелистника. Однако, затянувшись дымом из трубок, они смирились и начали объяснять скрелингам, как варится пиво.
Нас с должным почтением представили мрачному
Щеку и губу Ипкаптама рассекал шрам, но черты его сурового лица были довольно правильными. После смерти отца он стал шаманом племени.
– Но не потому, что этого требовал обычая наследования,- по-гречески объяснил Клостерхейм.- Ипкаптам удачлив и обладает колдовскими способностями.
Наши викинги почти не понимали местный язык, поэтому пукавачи обращались в основном ко мне и Гуннару. Должно быть, мы казались им кем-то вроде полубогов или, вероятнее, демонами. Они называли нас словом, которое невозможно перевести.
Угощение было обильное. Женщины и девушки ставили перед нами миску за миской, и вскоре воцарилась пиршественная атмосфера.
Клостерхейм пытался развеять сомнения Ипкаптама, который, продолжая хмуриться, нанес на лицо еще несколько мазков краски. Когда Клостерхейм предложил удалиться в хижину совета и обсудить предстоящий поход, шаман покачал головой, указал на мой меч и несколько раз произнес слово "какатанава". Он явно не хотел, чтобы я участвовал в беседе. Клостерхейм заспорил с ним, но Ипкаптам встал и отвернулся, швырнув на землю небольшую сумочку, которая была приторочена к его запястью. Я понял это так, что он не желает делиться с нами своей мудростью.
"Какатанава!" Я вновь услышал это слово, брошенное мне, словно ругательство. Клостерхейм заговорил с Ипкаптамом- грубо, повелительно, и, по всей видимости, сумел воззвать к его здравому смыслу. Два Языка сердито смотрел на него, но слушал. Потом он кивнул.
Потом бросил на Клостерхейма еще один сердитый взгляд и вернулся к столу, поглаживая пальцем свой шрам. Он поднял свою сумочку и указал на типи, стоявшее отдельно от других неподалеку от рощицы деревьев и нагромождения камней. Он заговорил серьезным тоном, подчеркивая свои слова энергичными взмахами рук.
Проворчав что-то себе под нос, Ипкаптам подозвал женщин, стоявших рядом, после чего отдал приказ группе воинов. Потом он жестом велел нам идти следом и, продолжая хмуриться, нехотя отправился к большой хижине.
– Это хижина совета,- криво ухмыляясь, сказал Клостерхейм.- Их городская мэрия.
Мы с Гуннаром двинулись за Клостерхеймом и его другом к хижине совета. Я понял, что нам предстоит подготовка к нападению на Золотой город. Наши клинки остались на попечении людей Гуннара. Их превосходство в оружии было подавляющим, и они могли не бояться каких-то там "скрелингов".
Однако я входил в жилище шамана с неприятным чувством, что меня здесь всего лишь терпят.
Глава 12. Видения в хижине
Ты не спрашивай про имя,
Кто, откуда и кем был я.
Но останься и послушай,
Речь и музыку послушай
Как я грезил сон прекрасный,
Грезил, как творят все вместе,
Мир творят свой и законы,
И вигвамы ставят рядом.
Видел дух людей могучих,
Что искать пойдут по миру,
Правду гор искать высоких,
Мудрость у лесов дремучих
И видений у пустыни.
А найдя, нести их к дому.
Мы раскурим трубку мира,
Трубка говорить позволит,
Вспомнить доблесть, добродетель.
Красной трубки дух расскажет
Сны благие и деянья.
Оратор пусть себя увидит,
Увидит слушающий братьев,
Сестёр и матерей услышит,
Пускай услышит духов неба,
Обитателей лесов.
Легенды наши будут вечны
Про уменье и удачу,
Как она являлась Зайцем,
Как умчался Черный Ворон,
Как Медведь был беспокоен,
Как в Войне с врагом сходились.
Я скажу, что все мы братья,
Я скажу о снах великих,
Дым вдыхая красной трубки
У. С. Харт, "Хобовакан"
В большом типи было очень жарко, и лишь некоторое время спустя мои слабые глаза привыкли к полумраку. В центре хижины я увидел алые угли, вокруг которых были разбросаны груды звериных шкур. По ту сторону огня лежала еще более высокая куча мехов, прикрытая белой кожей и оплетенная ивовыми прутьями, которые образовывали нечто вроде трона. Я решил, что это место Ипкаптама.
Некоторые шкуры были сняты с незнакомых мне животных, вероятно, местных видов. В воздухе витал аромат разнообразных трав. От костра, в котором нагревались несколько округлых камней, шел густой дым, лениво поднимавшийся к отверстию в крыше типи. Я чувствовал запах дубленой кожи, животного жира и влажного меха. Также мне чудился запах раскаленной стали.
Я спросил Клостерхейма, обязательно ли нам совещаться в такой неуютной обстановке, но он заверил меня, что нас ждет увлекательное и поучительное зрелище. Гуннар раздраженно заявил, что, знай он, чем все обернется, силой принудил бы скрелингов помогать нам. Должно быть, выражение его голоса подсказало Ипкаптаму, о чем идет речь, и он едва заметно улыбнулся. На мгновение я поймал его понимающий взгляд.
Как только мы вошли в хижину, ее полог плотно задернули и температура значительно возросла. Памятуя о том, что жара плохо сказывается на мне, я собрался с силами, но у меня уже начинала кружиться голова.
Клостерхейм сел слева от меня, Гуннар – справа. Шаман устроился напротив. Мы, собравшиеся в этой хижине из бизоньей шкуры, являли собой весьма странную компанию. На подпорках типи висели связки высушенных насекомых и трав с отталкивающим запахом. Я знавал и худшие способы приобщения к мудрости миров грез, но они, по крайней мере, не были сопряжены с таким мерзким благоуханием. Однако происходящее казалось мне знакомым. Мой мозг не мог либо не желал вспомнить, когда и где я участвовал в подобном совещании. Головной убор из белых перьев, ожерелья из бирюзы и малахита, медные браслеты и знахарская сумка с ее содержимым придавали Ипкаптаму внушительный вид. Он смутно напоминал мне Прародителей, богов, которые говорили со мной в Саду Дьявола. Я тщетно пытался припомнить их слова. Пригодятся ли они мне здесь?