Древо жизни. Книга 1
Шрифт:
Эрик повернул коня. У стеклянного куба, на все четыре стенки которого проектировалось изображение с «зеркала», уже толпились элиане. Из динамика нёсся поток слов. Эрик не стал слушать и погнал коня домой. За ним последовали остальные всадники.
Через две недели Эрик, однако, понял свою ошибку и приказал временно выключить экран. Сцены, которые, разыгрывались на нем, были слишком омерзительны, чтобы на них смотрели дети. За селением был построен большой закрытый павильон, куда переместили клетку и аппаратуру. Теперь смотреть на Чака пускали только взрослых.
«Чак в собственном соку» – эта случайно брошенная Эриком фраза стала популярной, и её вывели на фронтоне павильона. Сначала какой-то шутник написал её мелом, а затем Гор, которого избрали вождём племени, распорядился
Проходили годы, а толпы посетителей все шли и шли…
Чак, как и все элиане, был долгожителем. За его здоровьем тщательно следили. Посмотреть на него приезжали из самых отдалённых уголков планеты. Конструкция клетки не давала ему возможности нанести себе повреждения. От своих мыслей не скроешься, как не скроешься и от воспоминании. Иногда своды павильона сотрясал вой. Чак выл. Выл от переполнявшей его ненависти и злобы. Эта ненависть, усиленная прибором пришельцев, возвращалась к нему самому. Он был с ней наедине, и она была единственным его собеседником. Когда вой становился нестерпимым, динамик выключали.
ЭПИЛОГ
Прошло ещё двадцать пять лет. Эрик сильно постарел. Он уже не выезжал на охоту. Любимым его занятием было сидеть на скамейке в парке и наблюдать возню своих внуков и правнуков. Их было так много, что он часто путал их имена. Оглядываясь назад, на прожитую жизнь, он мог сказать себе: «Да, я был счастлив! Особенно последние годы. Как быстро они пролетели!»
Стелла которой было уже семьдесят, все ещё оставалась молодой и прекрасной, как, впрочем, и все остальные её подруги.
Как жаль, что я не элианин и не могу прожить до трехсот лет, подобно Дуку! Какой это счастливый народ!
Эрик тревожно вглядывался в лица многочисленных сыновей, боясь обнаружить в них признаки старения. Нет! Они унаследовали от своих матерей долгую молодость. Уже это наполняло сердце старого Эрика счастьем и гордостью. А какие у них статные фигуры, открытые лица, унаследовавшие красоту своих матерей. Они были разные, но в каждом из них жил он, Эрик.
Всю жизнь он отдал этой планете. Какие-то неведомые силы послали его сюда именно тогда, когда она больше всего нуждалась в помощи. Он чувствовал, что скоро уйдёт. Но останутся его сыновья, которые в трудную минуту, если такая настанет, заменят его и сделают то, что сделал бы он, если бы оставался с этим народом. Останутся те знания, которые он дал людям. Маленькая крупица знаний. Но чтобы приобрести эту крупицу, люди Земли, подобно тому, как Авраам закладывал своего сына Исаака на алтарь жестокому Богу, люди Земли закладывали тысячи и тысячи своих сыновей, так и не успевших в своей короткой жизни познать радости бытия, счастья любви и муки творчества.
Как-то он очень долго спал. Ему снилась Эола. Она протягивала ему младенца – его сына. Эрик хотел взять его на руки, но они встретили пустоту. Эола улыбалась и, все ещё протягивая ему младенца, медленно удалялась. Казалось, она плывёт в воздухе.
Когда он проснулся, то увидел склонившуюся над ним Стеллу. В глазах её был испуг. Эрик улыбнулся жене. Её глаза внезапно расширились, и эти глаза, цвета горного изумруда, были последним, что видел Эрик.
Конец I части
Часть II
ЗЕМЛЯ
НЕОПРЕДЕЛЁННОСТЬ
Он проснулся, как от резкого толчка. Казалось, земля под ним ходит ходуном. Это продолжалось несколько секунд. Затем все успокоилось. Он резко приподнялся и обнаружил, что лежит на подстилке из сухой травы. У его ног чернеют головешки давно остывшего костра. Солнце ещё не взошло. Светало. Ничего не понимая, Эрик вскочил на ноги. Он отчётливо помнит, что заснул вчера в своей спальне. Помнит, что просыпался и над ним склонялась Стелла. Где он? Как он здесь очутился?
Он осмотрелся. Местность была незнакомой. Куда делся его дом, Стелла, которая вот недавно была рядом с ним? Кто мог его, сонного, поднять с постели и завести сюда, не разбудив при этом? Внезапно он обнаружил, что как-то странно одет. Вместо свободной туники тело его упрятано в тесную одежду, которая жала и стесняла движения. На ногах неуклюжая тяжёлая обувь из чёрной кожи. Рядом с травяной подстилкой лежит незнакомый предмет. Всмотрелся в него и взял в руки. Предмет был тяжёлым.
– Бог мой! – мысленно воскликнул Эрик-Сергей. – Так это же мой старый охотничий карабин. Какой сюда попал?
Машинально тронул себя за лицо. Вместо длинных седых усов, которые он аккуратно подрезал вот уже двадцать пять лет, рука его встретила колючую щетину. Такая же щетина была на щеках.
– Что за дьявол! – выругался он. И вдруг понял, что одежда, которая надета на нем, – это давно забытая им земная одежда. И местность чем-то знакома.
Он пошёл вперёд, осматриваясь по сторонам, и вдруг обнаружил в себе давно забытую лёгкость движений. Не было привычной грузности. Казалось, ноги сами несут тело, без всякого напряжения и усилий. Это было неожиданно и приятно. Настолько приятно, что он, как бы проверяя себя, подпрыгнул несколько раз на месте и удовлетворённо засмеялся. Он вспомнил. Да, конечно, вчера он заснул здесь после охоты. Это те самые холмы в южной части острова. Вчера?! Но между вчера и сегодня были пятьдесят долгих лет на Элии. Он помнил все подробности своего сна, помнил каждую чёрточку лица Стеллы, Тауры, каждую чёрточку лиц своих сыновей, каждое слово, произнесённое старым мудрым Дуком. Он осмотрел себя. Несомненно, это было тело молодого человека с сильными ногами и руками. Он вспомнил свои руки со вздувшимися венами. Это были другие руки… Неужели сон?.. Он стал вспоминать подробности своей жизни на Элии, зная, что подробности сна забываются и последовательность их часто нарушается, события меняются местами. Сон обычно сопровождается несколькими не связанными между собой сновидениями. И потом, снится ли человеку, что он спит и во сне вспоминает виденный сон? Сон во сне. Это абсурд! Он мог вспомнить все мельчайшие подробности, не путаясь в их последовательности. Концлагерь, восстание, битва в горах, его последующая жизнь на Элии, рождение детей – все это ясно всплыло в памяти, ничуть не нарушая последовательности событий. Если это не сон, то почему он здесь? Куда девалась его старость?
Тут он обнаружил, что идёт по знакомой тропе. Скоро слева должно показаться болото, подумал Сергей. Действительно, минут через двадцать он подошёл к краю болота. Сомнений не оставалось. Он находился на острове. На том самом острове, куда его поместили после возвращения со Счастливой.
Ну, что ж… Чем труднее и запутаннее была ситуация, тем спокойнее становился Сергей, и это спокойствие всегда помогало ему быстро находить выход из самых трудных положений. Вдруг острая боль пронзила ему сердце. А как же дети? Мои сыны, которыми я так гордился… неужели это только плод моего воображения, плод сна?! Внутренним слухом и зрением он явно слышал их голоса, видел их лица. Он закрыл глаза и ясно увидел Тауру, спускающуюся по крутому склону горы. В левой руке она держит лук, а правой хватает ветви кустарника. Он явно ощутил боль от удара камня, сорвавшегося из-под ног Тауры.
Нет! Это не могло быть сном, решил он. Но что же тогда? На этот вопрос он не мог пока найти ответа.
Задумавшись, он вышел на берег моря. Это было хорошо знакомое ему побережье. До дома на берегу озера оставалось километра три.
Если это сон, решил он, то я найду дома все без изменения. Идти по песку в тяжёлых сапогах было трудно, и он снова свернул в лес. Вскоре вышел на тропинку, которая вела к дому. Остановился. Здесь он впервые встретил Стеллу! Опустился на землю, почувствовал охватившую его слабость. Ноги просто не держали. Он лёг на землю, стараясь справиться с охватившим его приступом отчаяния. Во сне (был ли это сон?) он был готов к смерти, ждал её и почти смирился с её неизбежностью, находя утешение в своих воспоминаниях прожитого и в продолжении жизни в детях. Он вдруг почувствовал, что потеря реальности воспоминания прожитой жизни воспринимается им как нечто более ужасное, чем сама смерть.