Древо жизни
Шрифт:
– И давно могли ввезти?
– Куда давно! Это же для этих богатеев игрушка, дорогая, но игрушка, а игрушки долго не живут!
– Спасибо, старик!
– Спасибо в рюмку не нальешь.
– За мной не заржавеет.
– Ну, бывай, забегай, только, пожалуйста, вечером.
10 часов утра
– Привет, Суслик!
Северин продолжал идти по следу. Его следующий собеседник, Олег Никитич Суслов, не имел никакого отношения к животному миру, он был заместителем начальника Главного управления по борьбе
– Орел? – с некоторым удивлением переспросил он, выслушав просьбу Северина. – Ты у нас вроде как по другой части. Хотя, конечно, понимаю, орел – особо опасный, кровожадный, серийный убийца. Ладно, запрошу. Перезвони часа через три. Да, кстати… – последовало несколько туманное, из-за телефона, изложение ответной просьбы.
– Ладно, прослежу, – сказал Северин, усмехнувшись про себя: – Суслик он и есть Суслик!
Следующие полчаса пришлось потратить на выполнение просьбы однокашника.
11 часов утра
– Аркадий Иосифович! Северин. Слава труду! Как успехи?
– Как всегда. У нас неудач не бывает, слава Богу, не хирурги, – раздался в телефонной трубке сварливый голос судмедэксперта, – заключения я тебе уже передал, не видел, что ли?
– Признаюсь, не смотрел.
– Можешь не смотреть. По покойнику там ничего интересного нет, даже время смерти – плюс-минус лапоть. Узнаешь, когда открыли окно, скажу точнее, да и то не очень.
– А что с последним приемом пищи?
– Еще хуже – постник попался! Такое представление, что он последние три дня вообще не ел. В заключении все это есть. Есть кое-что и не для заключения. Но об этом не по телефону. Заходите.
– Заходите? – удивленно переспросил Северин и тут же спохватился. – Конечно, зайдем. Ваши вкусы, надеюсь, не изменились? По-прежнему предпочитаете блондинок?
– Исключительно! Натуральных, не крашенных, русских, мягких.
– Сделаем!
– Молодец, понятливый, – одобрительно сказал Аркадий Иосифович, – а пока вторым клиентом займись, тем, который из-под земли вылез. У его редкая форма лейкемии плюс достаточно редкий транквилизатор в крови, в заключении все написано. Сунься в Онкоцентр, вдруг повезет и он там на учете стоит. Хотя по всему он должен был бы там лежать, я бы даже сказал, долеживать. Телефончик дать?
– Спасибо, сам решу. До встречи!
Северин положил телефонную трубку и открыл записную книжку на букве «л». Вот она, Лейкина Мира, зам начальницы регистратуры Онкологического центра, она же соседка по дому, она же… Ну, это к делу отношения не имеет и, вообще, давно быльем поросло. Поросло-то поросло, но в ответ на просьбу о маленькой услуге может последовать приглашение зайти вечерком. Размышления о возможном развитии событий отсрочили звонок. А после сообщения Максима и Санька необходимость в нем и вовсе отпала.
11 часов 30 минут утра
Молодой опер на пару с экспертом-криминалистом давно ходили кругами вокруг стола Северина, всем своим видом демонстрируя наличие важных сведений и страстное желание донести эти сведения до внимания начальства.
– Одного идентифицировали! – радостно возвестил Максим, когда начальство, наконец, соизволило обратить на них это самое внимание.
– По пальчикам на раме! – вклинился Санек. – Шпингалеты протерли, ручку протерли, а раму забыли! Окно-то видно, давно не открывали, вон он и врезал по раме.
– Алексей Владимирович Никонов, 1971 года рождения, москвич, осужден в 2001 году на семь лет по статье 158-4, отбывает наказание в колонии строгого режима УШ 382/4 в городе Пугачеве Саратовской области, – бодро доложил Максим.
– Отбывает, значит, – иронично протянул Северин.
– Я запросы послал в ГУИН и в лагерь, – несколько сконфузившись, сказал Максим.
– Это ты молодец, недели через две получим ответы, могу поспорить, что разные.
– Так, может быть… – Максим скосил глаза на записную книжку Северина. Несмотря на небольшой стаж работы, он уже неоднократно имел возможность убедиться в магической силе неформальных связей, концы нитей которых прятались под неказистой, клеенной-переклеенной обложкой.
– Правильно, сходи, пробей по базе, не зарегистрирован ли он в Москве, – сказал Северин, игнорируя намек молодого коллеги.
Санек воспользовался освободившимся местом и немедленно приступил к детальному докладу о своих изысканиях. Северин слушал вполуха, все это ему было хорошо знакомо – и юношеский энтузиазм, и неколебимая вера в истинность и всемогущество технических средств. Американцы, правда, отказались от отпечатков пальцев, как неоспоримой улики в суде, но повесили новую икону – анализ ДНК. Теперь, пока не посадят на его основе на электрический стул десяток-другой невиновных, не успокоятся. Ну а мы по бедности и серости пока отпечатками пальцев довольствуемся. Вот, скажем, Санек, он ведь наверняка ухватился за первого, более или менее подошедшего, из Муровской, далеко не исчерпывающей базы данных. Тот ли это человек, который им нужен, это бабушка надвое сказала. Поэтому Северин и не возбудился от сообщения об Алексее Никонове.
– Следующий важный факт: помимо ваших есть еще пара отпечатков, которые встречаются и на рукомойнике, и в комнате, – продолжать разливаться соловьем Санек, – Идентифицировать их не удалось. Это говорит о том, что…
Минуток через десять появился Максим, победно размахивая листком бумаги.
– Есть! – закричал он еще от двери. – В Москве зарегистрировано трое Никоновых Алексеев Владимировичей, но только один 1971 года рождения. Регистрация, между прочим, постоянная, вот, Медынская улица…
– Бирюлево! – недовольно поморщился Северин.
Он мог сколь угодно скептически относиться к разным версиям, но он их проверял, даже самые дикие и на первый взгляд бессмысленные, как верно подметил мудрый Биркин. Через десять минут он уже катил на крайний юг столицы.
Час дня
Нет лучшего времени и возможности для обсуждения дел со своим подчиненным, чем автомобильные пробки. Варшавское шоссе предоставляло их в изобилии. Так что Максим успел подробно доложить результаты своих вчерашних поисков.