Дрейф (сборник)
Шрифт:
– Поцелуй, – повторила чуть тише Веста, и Павел, непроизвольно зажмурившись, прильнул к губам женщины. Мешанина из пота и шоколада стала еще отчетливее, причем в ней неожиданно проклюнулась тень чесночного сыра – им Веста заедала белое вино, которое они распили сегодня утром в Хантли.
Он почувствовал, как ее крупный горячий язык, вертляво извиваясь, словно шершавая змея, мгновенно оказался у него во рту, бесцеремонно проникнув между зубов.
Дыхание сбилось, живот мужчины скрутили спазмы. Павел судорожно выдохнул и,
– Ты меня не любишь, – притворно надулась она, и Павел заставил себя беззаботно рассмеяться:
– Ну вот, обиды пошли… Просто я волнуюсь – ты ведь за капитана! Вдруг сейчас на какой-нибудь риф налетим?!
– Ерунда, – хмыкнула Веста. Облизнувшись, она сосредоточила взгляд на приборной панели. – Управлять яхтой не так сложно, как тебе может показаться.
– И все равно я шокирован, – признался Павел. – Это и есть твой сюрприз? Ты ведь как-то обмолвилась, что собираешься мне устроить что-то необычное.
– Ну можно сказать и так, – отозвалась Веста, почесав под мышкой. – Я хотела, чтобы ты остался доволен.
– И тебе это удалось. Ты где-то специально училась этому делу?
Она утвердительно кивнула.
– Сережа настоял, чтобы я прошла курсы яхтинга. В то время мы более полугода жили во Франции, и я согласилась. О чем теперь совершенно не жалею. Ну и конечно, Сережа мне всегда мог подсказать, что да как… Кроме всего прочего, он научил меня основам навигации и метеорологии. Когда управляешь яхтой, будь она парусная или моторная, эти навыки необходимы. И вообще, он был талантлив во всем.
Пока Веста говорила, Павел с сочувственным видом слушал супругу.
– Похоже, ты очень любила своего брата, – заметил он, когда она закончила.
Помедлив, женщина ответила:
– То чувство, которое я испытывала к Сереже, было больше чем любовь сестры к брату. Он был для меня всем. Понимаешь? Это может показаться странным, но я не мыслила свою жизнь без него… Он перегрыз бы глотку любому, кто косо посмотрел бы на меня. Сережа опекал меня, как маленького котенка, помогая всегда и во всем.
При слове «котенок» на тонких губах Павла скользнула скептическая улыбка, но она быстро испарилась, когда Веста повернула к нему свое рыхлое лицо. На лбу и над верхней губой его жены выступили капельки пота.
– Если бы не эта сумасшедшая, он до сих пор был бы жив, – промолвила она.
Павел вздохнул:
– Я помню эту историю. Кажется, какая-то шизофреничка пырнула твоего брата ножом сразу после концерта?
Веста неопределенно качнула головой. Большая часть ее соломенных волос выбилась из стягивающей резинки, и Павел подумал, что теперь прическа его супруги стала похожа на стог сена, разворошенный вилами.
– Да, – ответила она. – Извини, я сейчас не хочу об этом вспоминать. Зря я заговорила об этом…
– Конечно, родная. Как скажешь, – торопливо согласился Павел. Желая переменить тему, он сказал:
– Не мог не заметить, какая здесь чудесная теплая погода. Это в феврале-то!
– Такова особенность Новой Зеландии, – объяснила Веста. – Это уникальная страна, времена года тут наступают с точностью до наоборот, в отличие от России.
– А что это так шумит под ногами? Мотор? – задал вопрос Павел.
Веста покачала головой.
– Это трюмный вентилятор. Его необходимо включить за несколько минут до запуска двигателя. Он также должен работать, если скорость яхты меньше, чем крейсерская. Сейчас чуток разгонимся, и я его выключу.
– Надо же. Не думал, что у каждого транспортного средства есть своя крейсерская скорость, – хихикнул Павел. – И сколько же это? На твоей яхте?
– Десять узлов, – невозмутимо ответила Веста.
– Десять узлов? – переспросил он и посмотрел в окно, словно где-то там, в остывающем вечернем воздухе среди редких облаков мерцало подтверждение слов жены.
«Десять узлов, чувак. Ни больше ни меньше. И тогда вентилятор можно выключать» – подумал он, и ему вдруг стало весело.
Веста покосилась на него.
– Морской узел составляет один километр и восемьсот пятьдесят два метра, – зачем-то добавила она, и Павел с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.
– Пася… Извини, тебя что-то напрягает? – глухо спросила Веста, но эта фраза прозвучала не как вопрос, а словно констатация очевидного факта.
Павел постарался взять в себя в руки и, приподнявшись на цыпочках (супруга была его выше на полголовы), чмокнул ее в мясистую щеку. Щека была мягкой, теплой и липкой от пота, отчего на его губах остался солоновато-влажный привкус.
– Все просто замечательно, лапуля, – произнес он.
– Я просто… – начала Веста дрогнувшим голосом, но Павел мягко прервал ее, сам закончив предложение:
– Да-да, я знаю. Ты просто хочешь, чтобы мы оба запомнили наш медовый месяц. Мы чудесно проведем время, поверь. А еще я очень тебе благодарен. За те чувства, которые ты испытываешь ко мне. За то, что приняла меня таким, как я есть. Ведь я не сахар, согласись?
Лицо Весты оживилось, глаза заблестели, как у малыша, увидевшего в витрине красивую игрушку.
– Я хочу тебя, – покраснев, смущенно сказала она. – Понимаю, что выгляжу полной дурой… Но…
Она замешкалась.
– Ты правда не обиделся? За то, что мы вместо бунгало отправились сюда?
Павел растянул рот в широкой улыбке.
– Разумеется, нет. Что нас ждало в бунгало? Душная ночь, мошкара… А тут – открытое море! Романтика! Брызги шампанского и морских волн! Купание под луной!
– Нет, ночью мы купаться не будем, – наморщила лоб Веста, сразу став серьезной. – Тут полно акул. Однажды мы с Сережей даже опускались в клетках на глубину, я сама их видела… жуть!