Дрейк. Пират и рыцарь Ее Величества
Шрифт:
После семи часов сражения орудийные залпы становились реже. Сражение постепенно стихало. У англичан опять кончался порох, и они никак не могли развить свой успех, уничтожить или захватить хотя бы одного "испанца". Испанцы же, наоборот, не только преодолели начальную панику, но сумели выстроиться в боевой порядок и отбить все атаки противника. К концу сражения Медине удалось собрать вокруг себя до 50 судов. Только два сильно поврежденных галеона — "Сан-Матео" и "Сан-Филиппе" — и потому отставших от главных сил день спустя были захвачены голландцами у Остенде.
Вечером того же дня Дрейк писал лорду Уолсингему: "Бог дал нам славный день, и мы нанесли такие удары врагу, что, надеюсь, герцог Парма и герцог Медина-Сидония не пожмут друг другу руки на этих днях… Пришлите боеприпасы
Из хроники сражения: "8 августа англичане получили подкрепления и боеприпасы — к Говарду присоединилась эскадра лорда Сеймура. Они решились наконец помериться силами с Армадой в открытом бою, тем более что численное преимущество теперь было на их стороне. Атаку возглавил Дрейк. Его суда открыли огонь с дистанции 100 метров. За ним последовал отряд Форбишера. В этом сражении, произошедшем между Грейвлинем и Остенде, сказалось преимущество английской артиллерии. Англичане по-прежнему избегали абордажных схваток, обстреливая противника, но теперь уже на близкой дистанции, где их пушки причиняли испанским судам значительные разрушения, и сосредоточив огонь на отдельных, оторвавшихся от строя судах. Испанская артиллерия была не столь эффективна. Выяснилось, что испанские чугунные ядра, в силу какого-то технологического дефекта, разлетаются на куски при ударе об обшивку, не пробивая ее, что пушки, установленные на переоборудованных торговых судах, при полном бортовом залпе причиняют за счет отдачи больше вреда им самим, нежели противнику. Канонада продолжалась около девяти часов. Испанские суда, менее маневренные, из-за противного ветра не могли оказать помощи друг другу. Матросы едва успевали откачивать воду с пробитого в нескольких местах испанского флагмана. Англичане не потеряли ни одного судна, потери личного состава за несколько дней непрерывных сражений составили около 100 человек. Испанцы в этом бою потеряли 600 человек убитыми и около 800 ранеными. Сражение не принесло англичанам полной победы, к тому же у них опять кончились боеприпасы, которые на этот раз они в ближайшее время восполнить не могли. Медина-Сидония опять-таки не подозревал об этом и не решился атаковать противника, тем более что его собственный, огромный, как казалось, запас пороха и ядер подходил к концу — ни одна из сторон не ожидала, что при новой тактике морского боя в одном сражении можно израсходовать столько боеприпасов".
Несмотря на то что все атаки англичан были отбиты, положение Армады значительно ухудшилось, многие суда потеряли мачты, часть такелажа и якоря, серьезны были потери в людях, да и пороха осталось на один-два боя.
Но самое опасное, что сильный норд-вест вот-вот грозил выбросить неуклюжие галеоны на песчаные отмели Зеландии. Суда все больше сносило к береговым мелям. Когда флагманский "Сан-Мартин" прибило к мелководью, его офицеры предложили Медине высадиться на берег, захватив освященный лиссабонским епископом королевский штандарт.
Нервы герцога сдали. Утром 30 июля он попросил совета у адмирала Окендо:
— Сеньор Окендо, что нам делать? Мы все потеряли!
Окендо, находившийся в ссоре с начальником штаба Армады Диего Вальдесом, ответил весьма резко:
— Спросите об этом Диего Вальдеса! Я же иду сражаться!
В этот момент небеса наконец-то вняли молитвам испанцев. Внезапно прижимной норд-вест поменялся на отжимной зюйд-ост.
Галеоны один за другим начали отклоняться к северу, уходя все дальше от берега в море. Англичане пытались, но задержать движение Армады так и не смогли. На большинстве судов у них не было и горсти пороха.
При этом противники осторожничали. Англичане полагали, что испанцы еще могут вернуться в Ла-Манш, ведь большая часть Армады еще вообще не принимала участия в бою. Испанцы же, в свою очередь, опасались, что англичане их снова атакуют. Из английских флагманов только один Дрейк сохранял оптимизм.
— Главное дело уже нами сделано! — утверждал он. — Армада потеряла свою ударную силу и уже никогда не вернется назад, а будет искать
"Герцог Сидония, — не без ехидства писал Дрейк Уолсингему, — желает лишь попасть в порт Святой Марии под свои апельсиновые деревья".
Что касается главного оппонента Дрейка Медины-Сидонии, то он был подавлен. Для него было уже совершенно очевидно, что с имеющимися силами установить контроль над Ла-Маншем невозможно, а о том, чтобы двигаться к Маргейту и к устью Темзы, не могло быть и речи.
9 августа, не предупредив Парму, он принимает окончательное решение — направиться на север с тем, чтобы, обогнув Шотландию, спуститься на юг вдоль западного берега Ирландии. Свое решение он объяснил на совете капитанов так:
— Согласитесь, сеньоры, что дрейфовать к востоку от Англии не имеет никакого смысла. Армаду просто снесет на фламандские банки, и мы погибнем на песчаных отмелях. Возвращаться назад через Дуврский пролив мы тоже не можем, англичане только этого и ждут, чтобы нас добить. Посему нам остается лишь одно — возвращаться в Испанию окружным путем, мимо Шотландии и Ирландии. Надеюсь, что мы успеем проскочить до начала осенних штормов.
Измученные боями синьоры дружно кивали головами, соглашаясь. Снова прорываться мимо Англии они явно не желали.
Не зная о решении Медины-Сидонии, герцог Парма ждал его в полной готовности к началу десантной операции, но так и не дождался. Зная о готовности Пармы к броску через пролив, к Дюнкерку вернулась эскадра лорда Сеймура, чтобы сторожить транспортный флот испанцев.
Тем временем эскадры Говарда и Дрейка продолжали преследование Армады. Англичане не без оснований опасались поддержки шотландскими католиками испанских войск, если те вздумают высадиться на берег. Но, как только Армада миновала берега Шотландии, Говард и Дрейк утратили к ней интерес. Тем более что настал момент, когда надо было принимать решение, поскольку англичане не имели на борту ни воды, ни продовольствия, ни пороха. Намерения испанцев англичанам были неизвестны, и Говард терзался сомнениями. Дрейк же предполагал, что Армада может пополнить запасы у берегов Дании или Норвегии и вернуться назад, хотя и склонялся к тому, что возвращаться она будет окружным северным путем.
Английский историк Роберт Стенюи пишет: "11 августа испанцы прошли Доггер-банку. Англичане два раза подходили к арьергарду, но поворачивали, как только герцог подавал сигнал к бою. Говард опасался, что "Медина-Сидония пристанет к берегу, починит повреждения и двинется на соединение с Пармой. Когда же Армада обогнула восточную оконечность Англии Ферт-оф-Форт, стало ясно, что герцог уводит свой флот в Испанию. К полудню адмирал флота Англии остановился, послав вдогонку уходящим испанцам одну каравеллу и несколько пинасов "с наказом не спускать глаз с противника до Оркнейских островов".
Встреча Медины-Сидонии с Пармой не состоялась. Мечта Филиппа рухнула. Говард не выиграл сражения, но Медина-Сидония проиграл его".
18 сентября Елизавета получила донесение от Дрейка: "Мы оставили испанскую Армаду столь далеко на севере, что она не сможет добраться ни до Шотландии, ни до Англии… Жестокая буря должна была причинить им немалый ущерб".
Как бы то ни было, но Говард с Дрейком свое дело сделали и не дали испанцам высадиться на берега Англии, остальное их уже не касалось. Отныне Армада была предоставлена исключительно самой себе и воле волн…
Если для англичан война была уже, по существу, закончена, то для испанцев настоящие испытания только начинались. История дальнейших событий вокруг Счастливейшей Армады не связана с историей жизни героя этой книги, поэтому расскажем о ней лишь в общих чертах.
На траверзе Ирландии 13 августа были урезаны порции питания "без различия чинов и званий". Из письма герцога Медины-Сидонии: "Выдавалось по пол фунта сухарей на человека, кварта воды и пол-литра вина. Ваше Величество может заключить из этого, сколь велики наши страдания". На судах не было больше ни солонины, ни сушеной рыбы. В невысохших бочках протухла вода (Дрейк, опять Дрейк!), вино превращалось в уксус, клепки бочек протекали.