Дриблинг безликих
Шрифт:
«Откуда она про Момо знает?!»
Аркаша вытаращилась на девушку-жабоньку и вся подобралась. Появившееся напряжение Анис отчего-то истолковала как нечто угрожающее, потому что сразу отпрянула и залепетала:
— Ах да, помню-помню, ты же отрицала большие светлые чувства... И у вас совсем не то самое. Тогда назовем его «друг»? Э-эм, приятель?
«Понятно, она о Маккине».
Вмиг успокоившись, Аркаша расслаблено съехала по спинке скамейки. Во время встречи в библиотеке ее отношения с русалом показались Анис достаточно близкими, а ассоциативный ряд с предполагаемыми высокими чувствами никак не хотел выветриваться из ее мечтательной головы.
— Он приболел, поэтому я беспокоюсь, — уклончиво пояснила Аркаша.
— О, бедняжечка, — посочувствовала Анис. — Теперь ясно, почему он не пришел на пару. Привет ему от меня. Может, ему витаминок передать? Как думаешь, кто-нибудь из мальчиков согласится донести до его комнаты апельсинки? Или затрухают и не осмелятся даже постучать в дверь?
— Думаю, больше всего Маккин сейчас нуждается в тишине. Давай не будем к нему никого посылать.
— Да, правильно, пусть отдохнет. — Согласно закивала Анис.
И, на счастье Аркаши, прекратила трепыхать опасную тему. Зато вперед вновь вылезла другая, не менее скользкая проблема.
— Так шанс команде Сириуса выпасть на жеребьевке в качестве участника тебя почти не ужасает? — Анис, похоже, сильно заскучала на выходных и срочно нуждалась хоть в каком-то общении. Потому что в ожидании ответа едва не легла всем телом на парту, чтобы хорошо видеть Аркашу и точно не упустить ни единой ее реакции. — Лично меня все это заранее пугает до сопливых водомерок. Раз меня принудили стать менеджером команды, то, наверное, и правда заставят присутствовать на играх. Да еще и в самой близи, где и творится весь кошмар. И вся эта суматоха с тренировками, жуткими игроками и бешеными гонками с мячом... у-у-у... содрогаюсь в панических атаках от одной лишь мысли! А тебе, значит, все нипочем? Какая же ты невероятно стойкая и выносливая!
— Угу... выношу и выношу все невыносимое.
Слушая вполуха продолжение восхвалений от Анис, Аркаша поискала взглядом Луми. Снежный мальчик выбрал себе место в самом конце аудитории и в настоящее время находился в абсолютно такой же позе, что и она недавно: вжимался в столешницу лицом. А еще сложил перед собой руки, будто отгораживаясь сразу от всего мира.
«Он даже не взглянул на меня сегодня», — огорчилась Аркаша, вспоминая, как юноша проигнорировал приветствие и молча поднялся дальше по ступеням.
Словно и не заметил ее.
«Может, плохо себя чувствует? Не мог ведь он затаить обиду из-за нас с Маккином и общей комнаты? Или я еще что-то сделала не так? Туговато соображаю. Раньше за мной такого не водилось. Считала себя изворотливой и находчивой. Ну и? Где твоя смышленость, Теньковская? Опять цепляешься за статус соплячки?»
— За сладким колотым льдом схожу. — Аркаша поднялась, пристально глядя на виднеющиеся белоснежные локоны на другом конце аудитории.
— За льдом? — удивилась Анис. — Прямо сейчас?
— Да, сейчас.
«Срочно надо кое-кого угостить. И развеселить».
Спеша, она не на шутку разогналась и собиралась уже ловко пробежать в доброжелательно открытый дверной проем. И тут наскочила на препятствие. Единственное, что удалось успеть рассмотреть в полете: протараненный субъект владел желто-черным зонтиком.
«О, не-е-е-ет!» — патетично взвыл владелец яркого аксессуара, обрушившись на пол с грациозностью швабры, которую в суматохе уборки случайно зацепили ногой.
Сомнительно, что тощенькой Аркадии Теньковской по силам опрокинуть взрослого мужчину. Но результат был налицо: Димитрий Шестакович, преподаватель по Сотворению, валялся на полу, безвольно раскинув конечности. И за счет костюма оттенка цыплячьего пушка, одуванчикового шарфика на шее и черной футболки вызывал аппетитные ассоциации с обжаренным в яичном желтке тостом.
— Брависсимо. Блистательный прием, — похвалил ошеломленную девушку некто за ее спиной. — Готовитесь к матчу в самой беспощадной манере, Теньковская?
Артур Эльблюм, преподаватель Первичной магии, с ухмылкой полюбовался нелепой позой коллеги и поднял потерянный зонт.
— Извините. — Аркаша подскочила к Шестаковичу и, наклонившись, замешкалась, не решаясь оказать какую-либо помощь. Дело в том, что поверженный и сам никак не пытался подняться. — Я случайно. Не заметила вас.
— Маг? — Мужчина смотрел на нее круглыми от чрезмерной мнительности глазами.
«Подтвердить, как и в прошлый раз? — мучительно задумалась Аркаша. — Он ведь очень пугливый. Близость немагов вполне может мотивировать его заняться экстренным забегом с препятствиями».
— Маг, маг она, — вмешался нетерпеливый Эльблюм и без лишних церемоний потыкал Шестаковича во впалый живот его же зонтиком. — Хорош разлеживаться. Пора приступить к практике.
— Вы не ушиблись? — Аркаша присела на корточки около выбитого из колеи преподавателя, пока он, приходя в себя, ошалело тряс головой и нервно постукивал пальцами по жиденьким волосам. — Давайте помогу вам встать.
— Побереги силы для чарбольных игр, студент Теньковская. Сами справимся. — Эльблюм с ловкостью трюкача подцепил закругленной рукояткой зонта часть слоев от шарфа Шестаковича и резко потянул изловленную добычу ввысь. — Ну же, вскипяти внутреннюю сущность, малодушный слабачок. Зааркань волю! Вцепись зубами в глотку страха! Соберись! Нам еще ушатывать работой малышню в этой аудитории. Ну же, будь жестче.
— Зонтик мой верните, — вкрадчиво попросил Шестакович, сосредоточено наматывая шарф обратно на шею. Кажется, вдохновляющую речь коллеги он попросту пропустил мимо ушей. — И есть ли необходимость проводить совместную пару? Для чего это абсурдное и абсолютно бесполезное мероприятие?
— Для скрепления дружественных связей, конечно же. — Эльблюм, широко улыбаясь, прихлопнул зонт к животу собеседника, да так, что тот, охнув, прогнулся загогулиной. — По аналогии со здешними факультетами. Ребятня налаживает отношения между собой, ну и мы не отстаем и максимально приспособляемся друг к другу. Снюхиваемся, так сказать. По рекомендациям директора Скального.
Хохотнув, Эльблюм, размахнулся и от всей души, с самой искренней заботой и желанием задружиться ударил ладонью по спине бедолаги Шестаковича. Замах был шикарным, последовавшая реакция тоже не подкачала. И сипы с хрипами, которые легко спутать с загадочным языком иноземной расы, и изящный нырок носом вперед, и смачный «тыщ» от соприкосновения преподавательского лба и мыска Аркашиного кроссовка, — каждая мелочь маленького коридорного происшествия прямо намекала, что новый преподаватель еще не скоро пожелает по-настоящему влиться в коллектив. По крайней мере, по собственной воле.